Читать книгу "Загадаю Тебя - Анна Джолос"

блин, мою руку!

– Оль… – делает то, что попросила, но теперь удерживает за плечи перед собой. – Скажи честно, ты ко мне что-нибудь испытываешь?

В глаза смотрит.

Не смеётся больше.

Напряжён.

Ждёт ответ.

А я?

Что я? Не была готова к этому вопросу...

Растерянно моргаю и честно, как он просил, выдаю обличающее:

– Да.

Устала лгать. Подругам. Ему. Себе самой.

– Помнишь, на Новый год мы загадывали желания? Сжигали бумажки и…

– Я помню, – перебиваю его.

Не понимаю, к чему он клонит.

– Я загадал тебя, Оль, – огорошивает внезапно.

– Ты…

Хочу, чтобы разъяснил, что именно загадал, но теперь уже он не даёт мне закончить фразу.

– Будешь со мной? Только ты и я, Оль, без третьих лиц.

– Богдан…

– Я обещаю тебе.

Столько в его голосе железа и искренности…

– Не с того начал почти год назад. Извини, дурак был. Сейчас всё иначе, я докажу. Ты мне веришь?

Вижу, что переживает, ожидая моей реакции.

– Оль…

– Верю.

– Значит, согласна? – его лоб касается моего.

– Согласна, – взволнованно выдыхаю, и в животе начинают порхать те самые бабочки из тетрадки.

Наши лица так близко.

Его дыхание. Моё.

Томительная дрожь мурашками бежит по телу.

И…

Облом.

Поцелуя не случается.

Богдан отстраняется, а я испытываю острейший приступ глубокого разочарования.

– Тогда до воскресенья? – задерживает обжигающий взгляд на моих губах.

Тук-тук-тук.

Сердце гулко тарабанит о рёбра.

– До воскресенья, – отзываюсь тихо, почти шёпотом.

Он кивает. Улыбается. Отпускает мою руку и уходит…

Глава 32

Богдан

«Ты где? Тащи свою задницу на парковку»

Убираю телефон в карман и, накинув капюшон на голову, выхожу из здания.

На улице погода разыгралась не на шутку. Снег шурует. Ветрюган дует ледяной. И хотя официально по календарю зима ещё не настала, по факту Москва уже вторую неделю по полной ощущает её присутствие…

– Здорова, – прыгаю в тачку к Разумовскому и нарочно стряхиваю на него снег. А то сидит тут в тепле, понимаешь ли, без куртки.

– Твою мать, Сухоруков! – орёт он недовольно. – Какого хрена?

Ржу, глядя на то, как он возмущается.

– Там дубак конкретный.

– Я в курсе. Пока дошёл до гаража, чуть яйца свои драгоценные не отморозил.

– Батюшки! Целых две минуты на улице! – закатываю глаза.

– Я привык, что можно посадить жопу в тачку прямо дома, – отзывается блондин капризно.

– Ну тебе, по крайней мере, всё ещё есть куда её сажать, – подмечаю, с тоской вспоминая свою красавицу.

– Ты прав. Сорян, Богданыч, – трогается с места.

– Цени момент, – пожимаю плечом, и он кивает.

Да уж. Сказал бы мне кто-нибудь год назад, что я останусь без машины и буду, как все смертные, пешеходом. Ни за что не поверил бы.

– Чё там в универе сегодня? – поглядывая в зеркало заднего вида, спрашивает без особого интереса.

– Всё тоже самое. Семинар у Лещука отменили.

– Повезло.

– А сам-то чё туда не двинул?

– В лом было. Меня вырубило на пол дня. Только встал полчаса назад, – трёт глаза, зевает и сигналит оленю на мазде, пытающемуся влезть в наш ряд. – Тебе тоже поспать не мешало бы. На кой хер ты попёрся на пары?

Снова пожимаю плечом, а потом честно признаюсь ему:

– Олю хотел проводить.

– Ну да, а то б сама разок не дошла бы, – язвительно комментирует, перестраиваясь в соседнюю полосу.

– Дошла бы. Просто хотел увидеть её. Соскучился.

Все выходные мы с пацанами работали над программой и встретиться с Олей, к сожалению, не получилось. Вот и вчера закончили поздно. Я буквально на два-три часа к подушке приложился.

– Озвереть, прям не узнаю тебя…. Встаёшь ни свет, ни заря, чалишься в метро и тащишься на мороз ради девчонки.

– Да. Потому что я только об этой девчонке и думаю.

Сутки напролёт.

– Так и я о том. Помешался уже на своей Оле. Видел бы ты свою рожу в тот момент, когда говоришь о ней…

Поворачиваюсь и улыбаюсь.

– Серьёзно, Богданыч, я начинаю за тебя конкретно переживать. На тусах не появляешься, с бухлом, клубами и прочим завязал...

– Зачем переживать? Порадуйся.

– А чему радоваться? Тому, что я теряю друга? – произносит с выражением.

– Харэ… – цокаю языком.

– Слушай, не подумай, что я из-за Эльки на тебя наезжаю, нет. Тупо любопытно, чем тебя привязала к себе эта деревенщина.

– За языком следи, Эмиль! – сердито на него смотрю.

– Окей. Пардон. Провинциалка.

– Её зовут Оля, – услужливо напоминаю я ему.

– Не злись, братан... Я просто вижу, что ты – это не ты как будто.

– Если хочешь знать, сейчас я – лучшая версия себя.

Разумовский фыркает.

– Лучшая версия? Ну не знаю... Так и в каблука превратиться недолго.

– Не пори чушь.

– А чё? Вон уже и фотка её на заставке. Постоянный созвон, переписон.

– Где связь? – взираю на него хмуро.

– Теряем мы тебя, Богданыч, теряем, – повторяет, вздыхая.

– Теряли вы меня два года назад, когда дурь потреблял всякую.

– Это да, – соглашается он и задумчиво пялится на дорогу. – И всё-таки… – тянет многозначительно.

– Ты о чём?

– Что в ней такого? В Оле этой. Ну симпатичная на лицо и задницу, но таких в Москве полно. Я в смысле понять не могу, чё ты так упоролся? – косится на меня, не отрывая взгляда от дороги.

– Однажды поймёшь, – мой палец скользит по чёрному экрану, и на нём тут же высвечивается фотография Мироновой.

– Она умеет что-то особенное, а? – тон его голоса ничего приличного не подразумевает. – Хороша в койке?

Что и требовалось доказать. Это ж Разумовский.

– Тормозни, Эмиль. Перегибаешь.

– Перегибаю?

Какое-то время он молчит, а потом вдруг как начнёт громко ржать. На весь салон.

– Подожди, Богданыч, не говори, что вы ещё не спали с ней!

– Не твоего ума дела.

– Охренеть! Вот это да! Вот это нонсенс!

Явно не верит. Оттого и реакция такая дебильная.

– Теперь ситуация маленько прояснилась. А я уж было подумал, что всё, хана.

– Рули давай молча, – врубаю радио, но Эмиль всё