Читать книгу "Белая роза - Огюст Маке"

я являюсь. Одним словом, вы хотите сказать следующее: «Ты не Ричард, герцог Йоркский, тебя зовут Перкен Уорбек, но из этого не следует, что я покину плоть от плоти моей, и я спасу Уорбека, даже если он будет противиться этому».

Катрин поднялась и взглянула отважно и страстно.

– А когда я скажу это, – воскликнула она, – то кому из нас Бог, который слышит нас обоих, улыбнется с небес: той, у кого преданное сердце, или тому, кто упорствует в гордыне? Той, кто несмотря ни на что подтверждает свою клятву в любви и преданности, или тому, кто, невзирая на неопровержимые свидетельства, упрямо отталкивает протянутую руку и попирает лежащую у его ног жену?

– Каковы же эти неопровержимые свидетельства того, кто я есть? – спросил Ричард.

– Только что, будучи у короля, я держала в руках письмо, в котором герцогиня Бургундская признается, что она стала жертвой ошибки, что вы не Ричард Йоркский, и она разрешает Генриху VII объявить об этом во всеуслышание по всей Европе.

– О! – только и смог прошептать несчастный принц, у которого после такого смертельного удара заледеневшая кровь прихлынула к сердцу.

Но в это мгновение Катрин прижала его к себе, согрела ласками и поцелуями и воскликнула:

– Какое это имеет значение! Я люблю этого мужчину, будь он Йорк или кто угодно! Вот, кого я люблю, вот эту дорогую мне голову моего супруга, моего властелина. Ты вновь хочешь сражаться, но ведь это все от благородства, это все из-за твоей любви. Ты так меня любишь, что хочешь увенчать меня короной. О, сколько в тебе достоинства, мой возлюбленный, мой герой! Но ты уже сделал достаточно. Судьба оказалась против тебя, против нас. Теперь необходимо спасать твою жизнь, от которой зависит и моя жизнь. Вот, что я хочу от тебя, и вот, что я тебе предлагаю. Но я не прошу, я приказываю тебе согласиться, если у тебя осталось хоть сколько-то уважения и любви ко мне.

Ричард, неподвижный и бесчувственный, пытался собрать остатки сил. Катрин воспрянула, приняв его молчание за неуверенность.

– Решайся, – сказала она. – Все уже готово и обговорено. Против этого письма герцогини нам нечего возразить, дальнейшая борьба бессмысленна и смешна. Король ждет лишь одного: что ты признаешь все, что сказано в письме, и после этого ты свободен, невредим, а мне нужно только одно – чтобы мой супруг, столько сделавший для меня, сохранил свою бесценную жизнь.

Ричард с видимым усилием прикоснулся к руке Катрин, с нежностью сжал ее и сказал:

– Все это хорошо. С вашей стороны это истинное возвышенное благородство. Вы выполнили свой долг верной и преданной жены. Я благословляю вас, и Бог наградит вас за это.

– Ты согласен? – с упоением воскликнула она.

– Согласен с чем? С тем, чтобы объявить себя Перкеном Уорбеком, евреем? Но я не являюсь им, любимая моя.

Она отпрянула от него.

– Объявить о том, что я не Ричард, сын Эдуарда? Но это невозможно, потому что я и есть Ричард.

– О!.. О!.. – нетерпеливо бормотала Катрин, тряся головой и притоптывая ногой по каменному полу кельи.

– У госпожи герцогини, – продолжал говорить Ричард, – свои резоны, чтобы сегодня отрицать то, что она утверждала и защищала вчера. В глазах всей Европы, то есть тех, кто близок вам, это может быть воспринято, как вы выражаетесь, как бесспорные доказательства. А ведь ей не верили, когда она утверждала правду, но поверили, когда стала все отрицать. Ну да Бог с ней. Но внутри себя, внутри моей совести, в глубине моего мозга, куда я заглядываю и тоже получаю доказательства, везде я нахожу подтверждения того, что зовут меня Ричард, что трон Англии принадлежит мне, и вы не осмелитесь требовать, чтобы я отрицал самого себя. Нет, если бы вы твердо верили, что я герцог Йоркский, тогда у вас не хватило бы духу заставлять меня признать, что я Перкен Уорбек и что я еврей. Отвечайте, хватило бы у вас духу?

Катрин чувствовала себя раздавленной и молчала. Казалось, что она даже не поняла того, что он ей сказал.

– Жизнь не стоит чести, – закончил Ричард. – Вы согласны со мной, дорогая Катрин?

– О, – прошептала она, – я-то думала, что жизнь, прожитая рядом со мной, жизнь счастливая и благословенная, для вас так же ценна, как и для меня. Мне показалось, что величие, корона, высокое положение отвернулись от нас, что перед нами открываются новые горизонты, что Бог уже давно отметил нас, но предназначил Он нам не трон, а уединенную незаметную жизнь. Разве не об этом свидетельствуют ваши несчастья? Милостивый Бог дает вам возможность начать новую жизнь, полную мира, любви и благоденствия. Я все обдумала. Мы вместе покинем Европу и перенесемся далеко отсюда в уединенное место, куда никогда не долетит эхо нашей бурной прошлой жизни. Там мы все забудем и даже забудем самих себя. У нас не будет имен, даже друг друга мы не будем называть по именам. Я буду обращаться к вам на «ты». И там, душа моя, мое единственное богатство, в тишине и смирении мы укротим демонов, которые едва не навлекли на нас гибель. Разве эта мечта не прекрасна? Разве она не реальна? Разве обязательно носить имя Йорка или Хантли, чтобы идти таким путем? Мы станем Йорком и Хантли много позже, когда закончим земную жизнь и достигнем вечного блаженства.

Эта перспектива, страстно и убедительно нарисованная Катрин, была так красочна, так наполнена надеждой и любовью, что Ричард заколебался. Сердце его дрогнуло, глаза потемнели. А она почувствовала прилив отваги и нежно прижала его к себе.

– Видит Бог, – сказал он, – что ради жизни с тобой я готов отказаться от всех тронов на земле. Генрих VII хочет, чтобы я подписал отречение? Ради тебя я принесу эту жертву, любимая Катрин. Пусть в его руках остается скипетр моего отца. Он теперь его и на этом все кончено.

– После письма герцогини, – с горечью произнесла молодая женщина, – эта жертва не кажется такой уж великой.

– Это правда, – стоически согласился Ричард. – Мое отречение с насмешкой будет отвергнуто. Лучше уж не поступаться ничем и умереть таким, как есть: Йорком, королем и с короной на голове.

– Это будет корона мученика, дорогой мой сумасброд!

– Коль нет другой, то будь благословенна та, что есть, – гордо ответил он. – Зато Катрин не будет так уверена, что вышла замуж за Перкена Уорбека. А когда я умру с этой короной на голове, она скажет: «Был он принцем или не был, но замуж я вышла за человека чести,