Читать книгу "Прогулки по радуге - Ника Муратова"

Эрика слушала его, думая, кто же был за штурвалом, если это Тони, то… Было очень тяжело думать об этом. Столько всего сразу. Столько плохих новостей. Господи, почему за такой радостью должно следовать такое горе? Ну почему судьба не может быть щедрой до конца и надо обязательно что-нибудь забрать сразу после того, как дает что-то хорошее. Неужели в этом и заключается баланс и гармония? Но какая же может быть гармония, если отбирают самых дорогих и любимых людей… Надо собраться с силами. Она сможет это выдержать. Она сможет. В конце концов, Данила жив, а значит, ее крошка сможет скоро увидеть своего отца.

— Где находится Данила?

— В отделении интенсивной терапии, пока он держится, но состояние может ухудшиться в любое время. Остается только надеяться.

— Я хочу его увидеть, проведите меня к нему. — Эрика решительно встала с кровати, сморщившись от еще продолжающихся болей в мышцах.

— Ты уверена? Ты еще слаба, Эрика, может, подождешь немного? — Доктор Керри не скрывал своего сожаления о случившемся и тревоги за состояние Эрики. Казалось, она слышит только то, что ее муж жив, а то, что его шансы на то, что он выкарабкается, минимальны, ее мозг отказывается воспринимать. Что-то вроде защитной реакции на плохие новости. Но переубеждать ее сейчас не имело смысла. Она и так все поймет, к сожалению, в ближайшие дни.

— Нет, я в состоянии дойти до другого отделения. Попросите медсестру присмотреть за малышкой.

Она выглянула в коридор, ища глазами Анну с Рабдиной. Они сидели неподалеку от палаты. Анна вопросительно смотрела на Эрику. Рабдина притихла, почуяв неладное.

— С Данилой случилось несчастье, — с трудом выговорила Эрика. — Он сейчас болен и находится в этом же госпитале, и я собираюсь его навестить.

— Я тоже пойду! Я тоже хочу навестить Данилу! — Рабдина бросилась к Эрике, вцепившись в ее руку.

— Нет, Рабди, ты сейчас не можешь пойти со мной. Когда будет можно, я тебя обязательно возьму. А сейчас вы с Анной пойдете домой и приготовите все к нашему приходу. У тебя много дел, ведь только ты знаешь, что нужно малышке в ее комнате, правда? Анна без тебя не справится.

Эти слова подействовали на Рабдину, и она послушно отпустила руку Эрики и отошла к Анне. Анна продолжала вопросительно смотреть на Эрику, но не задавала вопросов, чувствуя, что то, что случилось, было не для ушей ее маленькой подопечной.

— Я тебе позвоню Анна, тогда и поговорим, хорошо? — Эрика поцеловала их, давая понять, что ей пора уходить.

— Если нужна помощь, ты можешь на меня рассчитывать, Эрика. — Анна проводила Эрику, которую посадили на кресло-каталку, чтобы не заставлять ее, еще слабую после родов, идти слишком длинное расстояние.

Данила лежал без сознания на больничной кровати, бледный, с израненным лицом, с кислородными трубками, торчащими из носа, капельницей, с зафиксированными ногами и руками. Но единственное, что было важно для нее в этот момент, так это то, что он дышал, что его сердце билось, а значит, была надежда на его выздоровление. Ничего важнее этого не могло быть.

— Данила, любимый, ты слышишь меня? — Эрика присела рядом с ним, положив ладонь на его влажный лоб. — Данила, все будет хорошо, все будет хорошо, милый. — Глаза стали застилать слезы, горячие соленые слезы, выдавая брешь в ее оптимизме.

К ним подошел лечащий врач из реанимации.

— Здравствуйте, я доктор Даррел, лечащий врач мистера… э… Карелина. — Фамилия Данилы далась ему с трудом. — А вы его супруга? — осторожно спросил он Эрику.

Она молча кивнула, не отрывая глаз от Данилы.

— Ему, несомненно, очень повезло, что, находясь на переднем сиденье, он остался жив, но, честно говоря, я должен предупредить вас, что мы не можем сейчас дать совершенно никаких гарантий, что все будет хорошо. Я бы не хотел вас зря обнадеживать. Пока состояние более или менее стабильное, он потерял много крови, но это не главное, переломы тоже поправимы, позвоночник цел, но его поврежденные почки и сдавленная нога…

— Он может потерять ее?

— Может быть, и нет, если не разовьется гангрена, мы делаем все, чтобы этого избежать. Дело в другом — сдавливание было длительным, скорее всего, более трех часов, так что теперь организм может среагировать на это развернутым краш-синдромом. Сейчас он в состоянии травматического шока, мы делаем все возможное, но, откровенно говоря, я боюсь, что он не справится с такой нагрузкой. В течение следующих нескольких дней будет ясно, в какую сторону развивается ситуация. Будем надеяться на выживаемость его организма и на то, что нога пробыла в сдавленном состоянии не так долго…

Эрика положила руку на лоб мужу. Возникло ощущение нереальности происходящего. Почему с ним? Почему сейчас, когда все шло так хорошо и когда на свет появилась их девочка, желанная и любимая уже в утробе? Когда у них столько планов впереди и столько любви друг к другу? Неужели жизнь опять наказывает ее за что-то, но тогда почему снова через другого человека, такого дорогого и близкого, такого нужного? Почему тогда не умерла она сама?.. Зачем вообще судьба столкнула их с Данилой, подарила им любовь и ребенка, чтобы потом захотеть отобрать его у нее? Это слишком жестоко….

Эрика молчала, но из глаз ее текли крупные слезы, и она была не в силах остановить их. Слова застряли в горле, и не было никаких сил выслушивать все эти мрачные прогнозы.

— Тебе пора, Эрика, — сказал доктор Керри, — возвращайся к своей малышке, Даниле предстоит еще много процедур. Вы, наверное, сегодня выпишетесь, так что будешь приходить к Даниле уже после этого. Ты ведь недалеко остановилась?

— Да, недалеко… — Эрика утерла слезы, глубоко вздохнув, как бы набираясь сил все это вынести. — А где лежат остальные… выжившие в той катастрофе?

— Они в другой палате, у них не такие уж серьезные повреждения, проваляются в гипсе с месяц, а потом будет все в порядке.

Эрику проводили в соседнюю палату, где она увидела Джонатана и Амоа. Оба были в ссадинах и с синяками по всему телу, в гипсе, словно обоих пропустили через мясорубку. Амоа спал. Джонатан, увидев Эрику, повернул в ее сторону голову, но не мог произнести ни слова. Бедный парень не мог даже порадоваться тому, что выжил. Ужас произошедшего до сих пор стоял у него перед глазами.

— Боже мой, Джонатан, Амоа, как хорошо что вы живы. — Эрика подошла к нему, поцеловав в лоб. — Как это все случилось? Почему?

— Господи, Эрика, как все ужасно. — У Джонатана набежали на глаза слезы. — Тони погиб, наш Тони, такой славный и всегда веселый Тони, а Дэн, они говорят, что он… что он тоже может…

— Так это все-таки был Тони за штурвалом?

— Да, Тони, а Дэн тоже сидел впереди, поэтому им так сильно досталось. В тот день мы повезли оборудование…

Джонатан рассказал, как все произошло. Он чувствовал себя даже виноватым оттого, что пострадал меньше других, он все еще был в шоке от катастрофы. Их нашли не сразу, он даже не помнил, сколько он пролежал там, в вертолете, корчась от боли, пока работники лагеря не нашли их. Он не мог шевелиться от невыносимой боли в переломанных ногах и все смотрел в окровавленный затылок Тони, отмечая неестественность поворота его головы. Врачебное чутье подсказывало ему, что Тони был уже мертв, Дэн был в таком состоянии, что казалось, он уже тоже не жилец. Амоа сначала все смотрел на него молча, полными ужаса глазами, даже не стонал, а потом потерял сознание, не справившись с болью и страшной картиной вокруг. Никто не шевелился. Через несколько часов их вытащили из изувеченного вертолета и практически сразу же отправили в Порт-Морсби. А оттуда в Кернс. Он помнил бледное лицо Фила, медсестер, сдерживающих рыдания, бесчувственного Дэна на носилках. Все казалось каким-то кошмарным сном из фильма ужасов.