Читать книгу "Не искушай меня - Сильвия Дэй"

– Я дурная женщина. Я делала такое…

– Мне все равно. – Эдвард смотрел на нее горящим взглядом. – Что меня волнует, так это то, как вы будете ко мне относиться с этого момента и впредь. Вы должны решить, Лизетт, хотите ли вы доверять мне, хотите ли, чтобы я заботился о вас, как забочусь с тех пор, как встретил вас, или вы прогоните меня прочь? Лизетт сглотнула.

– Я хочу доверять вам.

– Полагаю, это только начало.

Джеймс принялся массировать напряженные мышцы ее плеч, и Лизетт почувствовала, как тает под его сильными пальцами. Разум ее еще цеплялся за страх, внутренний голос нашептывал: «Убегай». Но тело ее, предательское тело, млело от его прикосновений. Назвать этот телесный контакт неприятным у нее не повернулся бы язык.

– Я никогда никому не доверяла, – призналась она.

– Никогда?

Лизетт усмехнулась:

– Насколько себя помню. Вы не хотите послушать историю моей жизни? Она прискорбно короткая, но зато правдивая.

Эдвард поцеловал ее в кончик носа.

– Я с удовольствием воспользуюсь возможностью услышать любую правдивую историю, имеющую к вам отношение, тем более из ваших уст. Но я буду вам весьма признателен, если вы вернетесь в кровать и выпьете немного говяжьего бульона.

– Как пожелаете.

У Лизетт дрогнули губы – так потрясла ее забота Эдварда о ее благополучии.

Подтолкнув ее к кровати чуть пониже спины, Эдвард уложил ее в постель.

Лизетт сама удивилась тому, что она не заподозрила в его действиях никаких скрытых мотивов. И его улыбка утвердила ее в мысли, что уступка Эдварду того стоила.

Маргарита уже легла в постель и уже засыпала, когда громкий мужской голос в будуаре, смежном с ее спальней, разбудил ее. Она села в постели, откинула одеяло и набросила халат. Встав с постели, Маргарита подбежала к двери и, распахнув ее, лицом к лицу столкнулась с собственным мужем.

Де Гренье, в запыленной с дороги одежде и усталый, при виде жены просветлел лицом. Из-за спины его выглядывала горничная Сели. Она держала в руках его шляпу и трость.

– Сегодня вечером я приехал в Париж, увидел оставленную тобой записку, – сказал он, – и прямиком поехал к тебе.

– Ты можешь идти, – сказала Маргарита, обращаясь к служанке.

Взяв мужа под руку, она проводила его в спальню. Закрывая за ними дверь, Маргарита мельком отметила недовольную мину на лице служанки. Сели вечно выглядела недовольной, когда де Гренье и Маргарита оставались наедине. Маргарита объясняла это тем, что Сели служила при ней с тех пор, как Маргарита еще была с Сен-Мартеном. Слуги привязываются к своим хозяевам, и де Гренье она, наверное, так и не смогла полюбить.

– Почему ты здесь, в Париже? – спросил он и, подойдя к камину, протянул руки к огню.

– Мне многое нужно тебе рассказать, – с волнением в голосе ответила Маргарита. – С тех пор как мы виделись в последний раз, очень много всего произошло.

Брак их был, если можно так выразиться, браком заочным, поскольку де Гренье чаще бывал в отъезде, чем дома. И даже когда он находился дома, большую часть времени он проводил у себя в кабинете, работая над стратегией и тактикой дипломатических отношений, существовавших между Францией и Польшей. Но в том, что они так мало времени проводили вместе, была и ее вина. Сердце Маргариты навеки было отдано другому мужчине, и она не стремилась быть к мужу ближе, чем того требовали формальности.

– Может, стоит поехать в наш дом? – предложил де Гренье.

– На переезд уйдут часы, а у нас мало времени. Честно говоря, я думала, что сойду с ума, дожидаясь тебя.

Де Гренье кивнул, снял камзол и остался в одной рубашке и жилете. Он был моложе Сен-Мартена на десять лет, и сейчас находился в самом расцвете лет – отлично сложенный, сильный, с густой темной шевелюрой без намека на седину. Женщины его обожали и льнули к нему, но чаще всего он был слишком занят, чтобы обращать на них внимание.

Де Гренье опустился в кресло-качалку и снял обувь.

– Я весь внимание, мадам.

Маргарита кивнула, сцепила руки за спиной и начала пересказывать мужу события последней недели. Она возбужденно ходила по комнате, но речь ее была вразумительной и внятной. В этой истории была важна каждая деталь, и неверно сказанное слово могло создать у де Гренье превратное представление о том, что случилось.

– И ты веришь этому человеку? Этому Куинну? – спросил де Гренье, когда Маргарита закончила говорить. – Ты видела тело Лизетт собственными глазами, Маргарита. Как эта женщина может быть нашей дочерью?

– Я не знаю. Если честно, я совершенно запуталась.

– Что я должен, по-твоему, сделать? – Он встал и, подойдя к ней, взял ее за руки. Взгляд у него был прямой и ясный, но между бровями пролегла угрюмая складка.

– Что ты думаешь насчет того, что Куинн рассказал, об Эспри? – спросила Маргарита. – В этом что-то есть?

Де Гренье глубоко вздохнул и покачал головой.

– Ты спрашиваешь меня, имеет ли Сен-Мартен какое-то отношение ко всему этому? Понятия не имею. Слишком много вопросов остаются без ответа. Что произошло с Эспри? Какая роль отводится Дежардану?

– Я ненавижу этого человека. Презираю его, – сквозь зубы процедила Маргарита. – Меня пугает то, как сильно я желаю ему зла.

Де Гренье прикоснулся губами к ее лбу.

– Я завтра навещу Куинна и попробую сам оценить меру его искренности.

– Спасибо. – Маргарита подняла на мужа глаза, исполненная благодарности. Всякий раз, когда в ее жизни случалась беда, де Гренье оказывался рядом, предлагая поддержку и сочувствие.

Рука его скользнула по ее плечу вниз, накрыла не стесненную корсетом грудь. Маргарита резко задержала дыхание от неожиданности, удивленная и несколько испуганная внезапностью его наступления. Де Гренье скользнул подушечкой большого пальца по соску, затем вокруг него, заставив его отвердеть и восстать.

– Уже поздно, – пробормотал он, наблюдая за реакцией жены из-под полуопущенных век. – Давай ляжем спать здесь. Утром я отвезу вас с Линетт домой, и мы подумаем, как решить проблему.

Маргарита кивнула. Как обычно непрошеные, накатили на нее воспоминания о Филиппе, и живот сжал спазм. Маргарита постаралась затолкать поглубже чувство вины и легла в постель с мужем.

Лизетт сбила снег с каблучков своих сапожек перед тем, как войти в их дом. Бегом она помчалась наверх, в свою комнату.

Как всегда, Линетт взяла легкую муфточку, когда на улице трещал мороз, и теперь пришлось возвращаться, чтобы принести ей другую, подбитую мехом. Линетт постоянно жаловалась на то, какие в Польше холодные зимы, и все потому, что, пожалуй, ни разу не вышла из дома зимой, одевшись по погоде.