Читать книгу "Чужой для всех. Книга 3 - Александр Михайлович Дурасов"

Через пенсне на нее смотрели похотливые глаза наркома.

— Серьезная будет подготовка, — протяжно, почти шепотом говорил нарком. — Не подведи нас, Дедушкина. На карту поставлены жизни многих людей, в том числе твоей дочери…

Вера сжалась, закрыла глаза, интуитивно сделала шаг назад, выставив правую руку… Через несколько секунд глаза открылись.

Берия уже стоял возле огромного, оббитого зеленым сукном рабочего стола, ухмылялся. Увидев, что девушка пришла в себя, нажал кнопку вызова адъютанта. Полковник Саркисов явился без промедления.

— Дедушкину отвезите домой. Готовьте к операции. Фитина ко мне…

Январский утренний туман рассеивался. Плотная, непроницаемая дымка становилась белесо-синей, прозрачной. Все вокруг, от кустов и деревьев до зданий и машин, украсилось изразцами кружевного синего инея. Красота необыкновенная.

— К машинам! — раздался зычный окрик фельдфебеля, разрывая тишину идиллического зимнего утра.

Боевой эскорт засуетился, забегал. Солдаты, побросав окурки, устремились выполнять команду. Офицер охраны с тревогой посмотрел на светлеющее небо, боясь уловить гул американской авиации, вытянулся перед хмурым шефом.

Мимо из отеля проходил Франц Ольбрихт, двадцативосьмилетний помощник фюрера. На серебристых погонах-косичках офицера желтели по две четырехконечные звезды.

— Поехали, Степан! — бросил Франц, усаживаясь на кожаном диване.

— Куда ехать, господин полковник? — отозвался Криволапов, сдерживая зевоту.

— Клебер знает, — буркнул недовольно Ольбрихт и глубже втянул голову в шинель.

— Ясненько!

Лимузин мягко тронулся, объехал воронку, вырулив на автостраду, проследовал за бронетранспортером охраны…

«Что делать? Как поступить?» — вопросы с новой силой закрутились в голове Франца, когда он прикрыл глаза.

Невероятные успехи в Арденнской операции: расчленение англо-американской группировки, захват Брюсселя и Антверпена, выход к французской границе и к морю — не дали ожидаемых результатов. Коалиционные силы не сложили оружие. Западный фронт не развалился. Поражение на Северном Эльзасе, оставление Страсбурга не сломили общего сопротивления. Потери тактической авиации на земле после успешной бомбардировки люфтваффе 1 января (уничтожено 800 самолетов) не ослабили воздушный натиск противника.

«Как повести себя с фюрером? Какой дать совет? Ведь для этого рейхсканцлер вызывает в Берлин».

Опасение за исход операции усилилось после разговора с дядюшкой генералом Вейдлингом. Тот раздраженно, доводя себя до ярости, выдал неутешительные прогнозы дальнейшего исхода битвы. Он и сам их знает. «Армия Вейдлинга наступает узкой полосой. Бригады потрепаны и обескровлены в постоянных сражениях с отступающим врагом. Остро не хватает горючего и боеприпасов, а что выдают, приходит с большим опозданием. Появилась реальная опасность окружения. Корпуса Брэдли и Монтгомери, получив резервные бронетанковые дивизии, переброшенные из Америки и Англии, перешли в наступление, тесня войска Дитриха и Мантойфеля, угрожая соединением в Бастони. Главное — полное превосходство в воздухе. Их бомбят непрерывно, массированно „летающие крепости“. Треть танкового парка уничтожена только бомбежками. ПВО с ЗУР „Вассерфаль“, на которую они возлагали большие надежды, оказалась малоподвижной и малоэффективной. Принятая двухлокаторная система наведения — громоздкая, несовершенная. Точность попадания низкая, только треть успешных запусков, кроме того, острая нехватка самих ракет. Эти недостатки свели на нет ракетное ПВО. Люфтваффе защитить не может по причине малой численности самолетов».

Франц открыл глаза. От раздумий разболелась голова. Он вдруг понял, как сильно устал за время операции. Но делать что-то надо. Не время идти на покой. Взглянув на бритый затылок Клебера, вспомнил о русских.

«Его вызывает срочно подполковник Шлинке. Зачем? Что еще нужно русским разведчикам? О причине вызова Клебер не сказал. Не знает. Сказал бы точно. Ганс постоянно находится с ним. Сдружились…» — Франц с теплотой подумал о Михаиле.

Михаил почувствовал взгляд, повернулся, с улыбкой произнес:

— Есть указания, Франц?

— Пока нет… Следи за дорогой, в кювет съедем.

Франц смущенно отвернулся к окну, стало неловко за минутную слабость. Михаил снисходительно улыбнулся. Лимузин двигался медленно. Дорога была забита бронетанковой техникой, частями вермахта, тыловыми подразделениями, ранеными колоннами. Регулировщики и полевая жандармерия с трудом управлялись со встречными потоками. Продвижение войск шло ночью, ранним утром, в сумерки. Порой была неразбериха, кого куда направлять. Никто не хотел днем попасть под смертельную бомбежку «летающих крепостей».

«Совсем юнцы», — подумал Франц о штурмовиках, проходящих мимо. Батальоны гитлерюгенд двигались в сторону Брюсселя для первой армии. Новая униформа, новое оружие. Глаза наполнены решимостью и азартом. «Свежее пополнение. Результат тотальной мобилизации Германии. Сложат головы во Фландрии или Валлонии. Но разве он повинен в этом? Его вины нет. Или все же есть?..»

Раздумывая о превратностях судьбы простых солдат, Франц задремал. Проснулся от возгласа Клебера.

— Господин полковник, перекур! Динан! Впереди мост! — глаза Михаила задорно светились, губы растянуты в довольной улыбке. — Наш мост, Франц!

— Ганс, прекрати кричать! — отозвался недовольно Ольбрихт. — Выйди и расчисти дорогу. Нет времени любоваться Маасом. Нас ждет фюрер!

— И Шлинке ждет! — огрызнулся с обидой Михаил, не поняв сурового выпада Франца, вышел из машины.

Полномочия у адъютанта помощника фюрера были основательные, а причины проезда настолько веские, что при виде документа, подписанного лично фюрером (Gelber Ausweis — «желтый пропуск»), их сразу пропустили на мост с колонной раненых. Впереди возвышалась церковь Богоматери, а за ней, глубже, на вершинах скал, неприступная Цитадель.

Франц тер виски, снимая напряжения поездки. Голова по-прежнему болела. В правом полушарии щелкнуло, появилось легкое жжение, и раздался хрипловатый голос Клауса: «Эх, друг, помял бы тебе бока, да нет возможности. Что, разбудил? Хотя какой сон. Дорога разбита и забита войсками, тянемся, как черепахи. Говорил тебе, лети самолетом». — «Ты желаешь моей смерти, Клаус? Так и скажи. Но помни, это и твоя смерть. В воздухе практически одни „мустанги“, „спитфайры“ и… и… Что это, Клаус? Ты слышишь? А, ни черта ты не слышишь!»

Франц притих на секунду, затем открыл дверь за Михаилом. До его уха долетел гул тяжелых бомбардировщиков. Гул натуженный, леденящий душу, с каждой секундой громче.

— Воздух! — крикнул Михаил, осознав первым опасность. — Франц! Криволапов! Из машины бегом! За мной! — проорал Михаил во все горло и выскочил из машины, бросился вперед, прижимаясь к перилам.

Степан, словно уж проскользнул между шеренгами распадающегося строя раненых, рванул за Михаилом.

— Отойди, раззява! — рыкнул на бугая-санитара, стоявшего на пути, для острастки ткнул автоматом в живот.

Франц замешкался. Его машину облепили бежавшие солдаты.

— Проклятье! Стоять! Застрелю за паникерство! — выкрикнул он и выстрелил два раза в воздух.

Выстрелы заглушила сирена: неистовая, душераздирающая. Протяжный вой подстегнул людей. Поднялась невообразимая паника. Людской гул разносился по всему мосту. Сзади напирали, пытаясь быстрее проскочить опасное место. Передние падали, истошно кричали, ползли, их давили. Некоторые раненые прыгали в темные воды Мааса, но, не попав в полыньи, разбивались о лед. Франц успел отскочить к перилам, чтобы не быть задавленным.

До выхода оставалось метров двадцать. Михаил и Криволапова жестко работали