Читать книгу "Выбери меня - Гэри Брейвер"

Фрэнки остается только стоять в стороне и наблюдать, как другие делают свое дело.

Теперь даже Мэгги превращается в наблюдателя. Парамедики борются за жизнь ее мужа, а у нее на руках высыхает его кровь.

– Отлично, – говорит один из них. – Мы готовы его забрать.

– Куда? – спрашивает Мэгги.

– В Эм-Джи[23]. Там нас уже ждут.

Мэгги хватает свою сумочку:

– Я сразу за вами.

– Доктор Дориан, подождите, – говорит Фрэнки.

– Я еду в больницу.

– Вы нужны нам здесь…

– Да пошли вы, я должна быть рядом с мужем, – говорит Мэгги и быстро выходит из дома следом за парамедиками.

Фрэнки позволяет ей уйти.

Она стоит и смотрит на следы, оставшиеся после проведенной парамедиками операции по спасению Джека Дориана. Разорванные упаковки, окровавленная марля и забытый жгут, свернувшийся, как змея, в луже крови. В луже крови невиновного человека.

Офицер полиции уже сопроводил Коди Этвуда в патрульную машину, но отец Мэгги все еще сидит в кресле с опущенной головой. Он настолько слаб, что похож на жалкий мешок с костями.

Мэгги говорила, что ее отец умирает от рака. Теперь Фрэнки видит это воочию и чувствует в воздухе скисший запах болезни.

Она пододвигает стул к креслу и садится так, чтобы оказаться лицом к лицу с Чарли.

– Мистер Лукас, я должна проинформировать вас о ваших правах.

– Не стоит, я знаю свои права. Я был копом. Департамент полиции Кембриджа.

Фрэнки смотрит на Мака. Тот уже приготовил наручники, но она отрицательно качает головой. Наручники могут подождать. Этот старик не станет оказывать сопротивление. Весь его вид свидетельствует о поражении. К тому же Фрэнки думает, что они могут проявить к нему хоть какое-то подобие уважения, – в конце концов, когда-то он был одним из них.

– Вы убили Тэрин Мур?

– У меня не было выбора. Она сама все это начала.

– Я вас не понимаю.

– Она угрожала моей семье. Напала на меня.

Чарли поднимает голову и встречается с Фрэнки взглядом. Да, он, можно сказать, одной ногой в могиле, но взгляд у него холодный и непреклонный.

– Вы и я. Мы копы. Вы видели то же, что видел я, так что все понимаете. Вы, как и я, знаете, что этот мир мог бы стать гораздо лучше, если бы в нем было поменьше людей определенного типа.

– Таких, как Тэрин Мур.

Лукас кивает:

– Такие девки, как она… Их не вразумить. С ними невозможно ни о чем договориться. Они как дикие животные, которых надо держать в узде, иначе они выходят из-под контроля.

Фрэнки смотрит Лукасу в глаза и понимает, что он верит в то, что только что сказал. Он считает, что этот мир будет лучше без таких женщин, как Тэрин. Такие женщины с их бурными страстями совершают необдуманный выбор и этим только усложняют жизнь мужчин.

Фрэнки думает о своих темпераментных дочерях, которые наслаждаются жизнью взахлеб и порой попадают в неприятные истории. Думает о героинях трагедий, о которых писала свое эссе Тэрин, о Медее и царице Дидоне, которые любили слишком сильно и в итоге поплатились за это жизнью.

Нет, мир не стал бы лучше без таких женщин.

– Ее надо было остановить, – говорит Лукас. – Моя семья нуждалась в защите. Я просто сделал то, что должен был сделать.

– А теперь я сделаю то, что должна сделать.

Фрэнки берет у Мака наручники и защелкивает их на запястьях Лукаса.

47. Фрэнки

Мэгги Дориан сидит у постели мужа. Она низко склонила голову, как будто шепчет молитвы. Пищат мониторы, шипит аппарат искусственной вентиляции легких, поэтому она не слышит, как в бокс отделения интенсивной терапии входит Фрэнки.

И только когда Фрэнки становится напротив нее по другую сторону больничной кровати, Мэгги наконец ее замечает.

– Не могу поверить, что вы все еще здесь, – говорит Фрэнки.

– А где же еще мне быть?

– Вам бы следовало поехать домой и хоть немного поспать.

– Нет, я должна быть рядом, когда он очнется. – Мэгги берет мужа за руку и шепотом добавляет: – Если очнется.

Фрэнки разглядывает многочисленные трубки, прикрепленные к безжизненному телу, потом переводит взгляд на монитор ЭКГ. Пульс учащенный, но ровный. Чудо, что у него вообще еще бьется сердце. После такой потери крови и после того ущерба, который нанесла выпущенная Чарли Лукасом пуля, он уже должен был умереть, а его жена должна была заниматься организацией похорон.

Возможно, ей это еще предстоит.

Фрэнки придвигает стул к кровати и садится.

Долгое время обе женщины молчат, и тишину в боксе нарушает только отмеряющий двадцать вдохов и выдохов в минуту аппарат ИВЛ.

Какие слова утешения можно предложить женщине, жизнь которой превратилась в руины?

Отец Мэгги, скорее всего, умрет от рака в тюрьме. Ее муж, может, так никогда и не очнется, и она будет растить их ребенка одна. Во всей этой трагедии есть только одно светлое пятно – будущий ребенок.

– Как мой отец?

Голос у Мэгги такой тихий, что Фрэнки едва не пропускает вопрос мимо ушей.

– Чарли сотрудничает. Он знает, что его ждет, и готов к этому, – говорит Фрэнки и, немного помолчав, добавляет: – Обещаю, я прослежу за тем, чтобы ему обеспечили комфортное содержание.

Мэгги тяжело вздыхает:

– Не могу поверить, что он это сделал. Отец, который меня растил, никогда бы так не поступил.

– Он сказал, что не планировал убивать ту девушку. Он просто хотел, чтобы она оставила вас с Джеком в покое. Он поехал к ней в надежде купить ее молчание. Но она разозлилась. Ударила его. Он защищался. Завязалась борьба. Он позволил гневу взять верх, потерял контроль над собой. Когда все было кончено, попытался спасти ситуацию, обставив все так, будто это было самоубийство. Во всяком случае, он так нам сказал. Не знаю, Мэгги, все ли из этого правда, но на сто процентов уверена в том, что он пытался вас защитить. Пытался спасти ваш брак.

– Я знаю. – Мэгги сжимает руку мужа. – А теперь я могу потерять их обоих.

Фрэнки не делится с Мэгги информацией о Чарли Лукасе, которую получила, позвонив накануне в отдел внутренних расследований департамента полиции Кембриджа. Не рассказывает о том случае, когда он проломил голову заключенному. И что он подозревался в том, что во время одного из рейдов подкинул кокаин тому, кому считал нужным. О том, что, когда Чарли уходил в отставку, над ним как тучи сгустились подозрения, что он слишком далеко зашел в своем понимании правосудия.