Читать книгу "Новая девушка - Харриет Уокер"

10

Марго

Мне понадобилось десять минут, чтобы добраться до главной улицы района, где я встречалась с Ником в баре. Все это время я размышляла, смогу ли когда-нибудь вновь нормально себя чувствовать на улице в одиночестве. Идти по ней и не ощущать груз постоянной ответственности. Уходить из дома и не знать, вернусь ли я в тот же вечер или утром следующего дня. И если захочется, гулять сколько мне вздумается.

Однажды я так и сделала — провела весь уик-энд в здании какого-то склада, где нелегально открыли грязный танцпол. В восемь часов утра в воскресенье я появилась на пороге дома Винни вся в какой-то бурой грязи — ею был покрыт весь железнодорожный тупик, по которому я два дня маршировала под повторяющиеся оглушающие басовые ноты. Позже Винни сказала мне, что выглядела я как испуганный кролик. Прежде всего она запихнула меня под душ, а потом поменяла все свои планы на воскресенье чтобы иметь возможность остаться со мной и очистить мои глаза, размером с блюдца, от плескавшегося в них ужаса. Отлично зная все мои страхи, Винни понимала, как привести меня в чувство.

Сегодня я точно знала, где окажусь в восемь часов утра в воскресенье — буду готовить банановое пюре под звуки радиоприемника. То есть делать то, от чего девушка-завсегдатай танцпола открещивалась бы изо всех сил, — а женщина на десять лет старше делает с громадным удовольствием, потому что сам процесс ее успокаивает. Теперь эта женщина завернула за угол и оказалась в самой гуще непонятных двадцатилетних существ, демонстрирующих волосы, выкрашенные в раздражающие цвета, и выцветшие джинсы.

Бар, в котором мой муж назначил мне встречу, появился совсем недавно. Последний раз, когда я выходила в свет, его не было. Так что он был моложе Лайлы. Именно это заведения в нашем районе продавали, и именно на этом они делали деньги — на новизне и загадочности. Скудно декорированные помещения — сплошь голый кирпич, — которыми управляют худые и многомудрые молодые люди и девушки. Наружная беленая часть стен с рекламой давно исчезнувших брендов дочиста вытерта астеничными субъектами с пирсингом и страстной любовью к кофе и ликерам, а внутри стены оставлены как есть, и по слоям на них можно проследить историю здания.

Краска и обои напомнили о моих растяжках. Интересно: если б хипстеры открыли заведение внутри моего тела, смогли бы они раскопать меня настоящую под слоями бывших реинкарнаций, под которыми я закуклилась?

Я знаю, что ты сделала…

Эта мысль заставила меня отступить назад и убрать руку с двери, которую я уже была готова открыть.

Не дури. Ты же не старая кошелка. До недавнего времени ты была фешен-редактором глянцевого журнала. Так входи же, твою мать…

Ник ждал меня у стойки бара с двумя покрытыми влагой бокалами, украшенными веточками розмарина. Он знал, что мне нравится запах розмарина — Лайлу мы тоже чуть не назвали Розмари. Я дотронулась до его руки — он повернулся ко мне, измученный заботами и предчувствующий что-то недоброе, и улыбнулся.

— Ты пришла… — Наклонился, чтобы поцеловать меня, обнял за талию, а потом обвел рукой помещение — вокруг сидели ничем не обремененные люди, пили пиво и разговаривали. — Помнишь?

И я… вспомнила. Короткий проблеск, похожий на сохранившееся на коже ощущение после того, как до нее давным-давно дотронулись, или на мелодию, которую не слышал уже много лет. Я могла напеть все песни с пленки, оставленной мне Винни, ни разу не услышав их.

Я узнала саму мизансцену, но не понимала, какова моя роль. Поэтому положила сумку на стул рядом с мужем и отправилась в туалет, где еще раз повторила сегодняшнюю мантру о том, что я ни за что не испорчу нам этот вечер.

Вернувшись, выпалила то, что больше всего занимало меня в тот момент, и почувствовала, как глаза мои наполнились теплой водичкой.

— Мофф дала Мэгги постоянную колонку. — Я села и отхлебнула из бокала. — Я раздавлена и не знаю, что делать. Наверное, должна порадоваться за нее, но меня тошнит от всего этого.

— Да, неприятно. — Ник обнял меня за плечи, но по его внешнему виду было незаметно, чтобы он расстроился. — Из тебя вышел бы отличный колумнист. Но ведь Мэгги будет теперь писать всего один материал в месяц, а все остальное время будет заниматься фрилансом. А ты будешь в редакции каждый день, вот. В самой гуще. Не забывай, что это все еще работа твоей мечты. Ничего ведь не изменилось.

— Они думают, что она лучше меня, — пробормотала я. — Она им больше нравится. Она хорошенькая и симпатичнее меня…

— Марго, только не начинай, — тон Ника сразу же изменился. — Тебе надо завязывать. Это плохо для твоего здоровья. Мэгги не настолько хороша, как тебе кажется. Она просто справляется с той работой, от которой ты временно освобождена. Когда вернешься — работа снова станет твоей и, будем надеяться, все обиды исчезнут. Они и должны исчезнуть, потому что Мэгги уже стала постоянным членом нашей компании, и у нее все так хорошо складывается с Тимом…

Он изучающе посмотрел на веточку в своем бокале и стал помешивать ею кубики льда.

— Я не понимаю, откуда у тебя взялась навязчивая идея относительно Мэгги… — Помолчал. — Хотя догадываюсь. Послушай, не хотел говорить об этом сегодня, но раз уж так… Я все знаю о Винни.

Все внутри меня заледенело, и его голос доносился до меня, как будто он был где-то далеко, а не сидел на соседнем стуле. Я перебирала бронзовые украшения на сумке.

— Чарльз рассказал, что в субботу видел тебя возле их дома. — Ник развел руками, демонстрируя таким образом свое недоумение. — А я думал, что ты ходишь на занятия с велотренажерами… Мне показалось, что тебе это очень нравится. Что ты делала возле их дома? Шпионила?

Я задержала дыхание. И услышав о том, что было известно Нику, расслабилась. На секунду, на какое-то короткое мгновение, мне показалось, что Винни все ему рассказала. Ведь она много раз грозилась сделать это. Обычно она говорила об этом по вечерам — доводила меня до того, что я начинала рыдать и умолять ее ничего не предпринимать.

Да, в прошлый уик-энд я была возле дома Винни. Я не хотела разговаривать с ней и не планировала звонить в ее дверь. Но меня тянуло к дому, в котором жила женщина, играющая такую большую роль в моей жизни. Я хотела посмотреть со стороны, изменилось ли в нем хоть что-то, появились ли на нем следы горя, заполнявшего его изнутри. И, может быть, мельком увидеть его жильцов и напомнить себе, что они обыкновенные люди, а не злые, мстительные пародии на людей, занимающие все мои мысли.

Чего Ник не знал — если не считать самого главного, — так это того, что мне приходилось собирать в кулак всю волю, чтобы не ходить туда каждый день, начиная с того самого дня, когда послание Винни положило конец нашей дружбе. И какая-то часть меня хотела этого — то, что произошло в субботу, оказалось бесполезным времяпрепровождением, ничего мне не давшим, а ведь я потратила шесть месяцев, копя силы, чтобы решиться на это. И вот я постояла под мелким дождиком, спрятавшись (по крайней мере, мне так казалось) за контейнерами для мусора в самом конце подъездной дорожки, не менее пяти минут, — пока не поняла, что тусклый и скучный дом не может предложить никакого утешения ни мне, ни двоим людям, вынужденным существовать в нем как в ловушке.