Читать книгу "Разбавленная кровь - Екатерина Кариди"

Что подарить??? Эта мысль все время вспыхивала красным пунктиром посреди прочих.

Однако ничего додумать ему не удалось, потому что короткий коридор от прихожей до кухни кончился.

Там теперь собралась вся семья. Наиля сверкнула на Саху быстрым взглядом, тут же отвернулась и принялась дальше возиться с тарелками. А ее отец хоть и выглядел серьезным, протянул ему руку первым. Тут Саха наконец выдохнул и поздоровался со всеми:

- Шамиль, Адиля, Наиля. Рад вас видеть, - слегка прокашлялся и добавил: - Что же вы не сообщили, я бы доставил вас сюда переходом.

- Спасибо, Саха, - ответил ему мужчина. - Мы решили не беспокоить. Неудобно, вы и так столько для нас делаете.

- Ну что вы. Я... Мне приятно, - проговорил Саха совершенно искренне.

- А теперь давайте завтракать, - вмешалась мама Наили и повернулась к нему. - Вы же наверняка с утра ничего не ели.

Отказываться не стал. Если его спросить, он бы смел все, что стояло на столе в одиночку, но Саха умел себя вести. А вообще, это было то еще испытание, есть под внимательным взглядом отца своей девушки. Когда вы оба знаете, что было ночью.

"Не когда, а если", - поправил себя Саха.

И, поскольку все уже было съедено, и даже выпит чай с пирожными, решил перейти к делу.

- Я сейчас направляюсь к главе Синих, - сказал он. - Нужно урегулировать кое-какие вопросы. Хочу предупредить, чтобы вы не велись на провокации.

- Если бы я велся на его провокации, - проговорил Шамиль и усмехнулся.

"Тем лучше", - подумал Саха, а вслух сказал:

- В таком случае оставляю на вас Наилю.

Видел, что она сразу встрепенулась и вскинула на него взгляд, и добавил специально для нее:

- Я скоро вернусь.

После этого взлохматил шерстку кошке, которая тут же возмущенно на него уставилась (ибо нечего смотреть на него с таким злорадством), и направился к выходу.

Когда Саха ушел, отец как-то неопределенно взглянул на мать и вышел, оставив их одних. Они еще какое-то время возились в кухне, и Наиля поневоле занервничала, потому что какое-то странное напряжение повисло. Наконец мама сказала:

- Пойдем, нам с тобой надо поговорить.

О... Ну вот оно. Началось.

- Да, мама, конечно, - улыбнулась она, заправляя прядку волос за ухо, а внутри все оборвалось от странного предчувствия.

В доме было тихо, папа ушел в кабинет, наверное, там работал. Мама осмотрелась по дому и увела ее в лоджию, туда, где на столике стояла большая клетка с птичками. Показала на диван, а сама плотно прикрыла дверь и села рядом.

Несколько секунд царило молчание, потом мама спросила:

- Дочь, вы с Сахой спите?

Наиля аж подавилась. Потом резко сжала руки и спросила:

- В каком смысле, мама?

- Я... - женщина запнулась и поднесла руку ко рту, но все же продолжила. - Я имею в виду... у вас уже все было?

Ей казалось, что ее заливает кипящее масло стыда. Лицо горело, а дыхание как будто выбили из груди. Но она все-таки смогла взять себя в руки.

- Ты имеешь в виду, девственница ли я?

А та кивнула и замерла в напряжении.

- Да, - через силу выдавила Наиля.

От этого короткого слова по комнате прокатилась буквально осязаемая волна эмоций, а мама выдохнула облегчением и проговорила:

- Хорошо.

Повисло неловкое молчание.

Странное ощущение было у Наили, саднящее какое-то, как будто содрали кожу. Да, мама, наверное, имела право спрашивать, но это показалось Наиле унизительным.

- Почему сейчас? Почему не до того? Ведь я училась в другом городе, жила там одна. В конце концов, мне двадцать три года, мама, и я уже давно распоряжаюсь своей жизнью сама.

Говорить это было неприятно, но и промолчать не получалось. Мама вздохнула, разглядывая свои руки, потом сказала:

- До того ты никого не любила.

- Что ты знаешь обо мне, мама? - проговорила Наиля и отвела взгляд.

А та неожиданно улыбнулась:

- Я знаю достаточно. Твоя детская влюбленность в этого красивого парня ничего не значила. Потому что вы были так далеко друг от друга, как две звезды. А сейчас его следов на тебе столько, что даже мне сложно было понять.

Звучало шокирующе. Это - как бесцеремонное вторжение в ее глубоко личное, интимное. Больше всего сейчас Наиле хотелось оказаться как можно дальше отсюда.

- Это так важно? - спросила она. - Ведь я бесхвостая. Слабая. Кому я могу быть интересна?

И тут же нахмурилась, вспомнив неприкрытый интерес асуров. А мать, словно поняв ее мысли, сказала:

- Ты - ведьма. А это все меняет.

Ну вот опять... Однако мама заговорила о другом.

- Ведь я тоже была совсем молодой ведьмой и знаю, каково это, когда приходит твой срок. И я не хочу вмешиваться в ваши с Сахой дела, но почему вы не захотели обряд, а решили пожениться по человеческим законам? Он же Наг.

Наиля горько рассмеялась:

- Было уже. Не пошел у нас обряд.

Думала, никогда и никому об этом не расскажет о своем позоре, но сама не заметила, как все рассказала матери про не случившийся обряд. У нее еще стояла перед глазами картина, как Саха очнулся в священном зале, увидел ее и отшатнулся. Она тряхнула головой, отгоняя видение. В концов, это неважно, важно, что он выжил. И что между ними сейчас.

- Вот как... - проговорила мать.

И вдруг повела себя неожиданно, закрыла рот ладонью и отвернулась:

- Это все моя вина... Когда ты родилась, твоя сила была слишком велика. Она сожгла бы тебя. И мне пришлось запечатать ее.

- И что теперь делать? - спросила Наиля, чувствуя, как горло сводит от волнения.

Страшно было узнать, что тебя, оказывается, изначально лишили чего-то неосязаемого, но жизненно важного.

- Сила должна вернуться, - кивнула мама, напряженно глядя на нее. - Надо только пройти инициацию.

Наиля ничего не понимала. Если все так просто, почему у мамы вид такой озабоченный?

- И... - трудно было говорить, пришлось прокашляться. - Как ее пройти... эту инициацию?

- Ведьма инициируется в тот момент, когда она... Потеря девственности, первый секс. И потому, когда я увидела вас сегодня, растерялась. От вас обоих за версту разило этой энергией... Прости, я испугалась, что твоя сила ушла навсегда.

Женщина виновато улыбнулась.

- Понимаешь, с этим все непросто. Если бы ты была обычной ведьмой... Или если бы он не был Нагом... Все было бы проще.

Как-то вдруг тревожно стало.