Читать книгу "Пуля без комментариев - Геннадий Сорокин"

– Римма Витальевна, у меня к вам два вопроса. Первый: нас здесь никто не услышит? И второй: быть может, вы предложите мне сесть? А то мы стоим посреди комнаты так, словно я привез вам депешу от мужа. Он ведь еще не в курсе ваших былых отношений с Бурлаковым?

– Молодой человек, вы начинаете хамить, – с угрозой произнесла Римма Витальевна.

– Отнюдь! – Ефремов без приглашения сел в кресло, достал сигареты, небрежно бросил пачку на журнальный столик. – Римма Витальевна, на месте убийства Бурлакова был обнаружен отпечаток пальца вашего сына, так что его вина в совершении преступления доказана и никаких признательных показаний не требует. Даже мотив преступления на фоне отпечатка пальца выглядит факультативно, необязательно.

– Я не верю вам!

– Напрасно! Карты вскрыты, расклад понятен. Поначалу ваш сын попытался ввести нас в заблуждение, настаивал на том, что хотел просто-напросто ограбить Бурлакова, а закончил разведенными мостами. Римма Витальевна, об открытке с видом ночного Ленинграда знали только вы и ваш сын. Мы при всем желании не смогли бы выдумать трогательную историю о двух влюбленных, которых судьба временно развела по разные стороны реки. Так как насчет моего первого вопроса? Нас никто посторонний не подслушает?

Козодоева села в кресло напротив оперативника, несколько секунд помолчала, нажала кнопку вызова горничной. Через минуту дверь в гостиную открылась.

– Татьяна, приготовь нам кофе.

Как только служанка ушла, Римма Витальевна продолжила:

– Муж на работе, дочь у друзей. Из прислуги в доме только горничная. Пока она нам варит кофе, мы можем говорить о чем угодно.

Ефремов пододвинул к себе хрустальную пепельницу, закурил. По его виду хозяйка поняла, что настала ее очередь задавать вопросы.

– Зачем вы пришли?

В голосе Риммы Витальевны Игорь уловил надвигающуюся усталость. Такое же состояние испытывают преступницы, вынужденные под натиском доказательств признать свою вину. «Ну вот, я это сделала. Что дальше?»

– Вам нужны деньги за молчание или вы предпочтете акции нашей фирмы? – продолжила хозяйка. – Вы ведь за этим пришли, не так ли? Сейчас вы начнете пугать меня публикациями в желтой прессе, угрожать, что моя интимная жизнь будет выставлена на всеобщее обозрение. Что вы молчите? Или я не права?

– Деньги меня не интересуют. Как и щекотливые подробности вашей личной жизни. Римма Витальевна, если что-то о ваших отношениях с Бурлаковым просочится в прессу, то не по нашей вине. Ни я, ни следователь не заинтересованы в раздувании скандала. Для нас вы отработанный материал. Двадцать девятого ноября ваш сын выйдет на свободу, а дело об убийстве Бурлакова будет прекращено за истечением сроков давности. Меня интересует один небольшой, но очень важный лично для меня момент. Когда вы узнали, что ваш сын убил Бурлакова? В апреле, в марте, год назад? Как это произошло?

– Какие странные предположения. С чего вы вообще решили, что я догадалась, кто убил Костю? Как бы я потом в одном доме с убийцей жила?

Постучавшись, вошла горничная, поставила на столик поднос с кофейником, налила в крохотные чашечки кофе, удалилась и плотно прикрыла за собой дверь.

– Кто еще знает о показаниях сына? – неожиданно переменила тему хозяйка.

– Следователь, адвокат, мой начальник и я. После окончания расследования дело будет передано прокурору на проверку. Там оно пойдет по рукам, его прочтут все кому не лень.

– Я могу как-нибудь выпутаться из этой ситуации?

– Все зависит от Сергея. Он должен будет заверить вашего мужа в том, что выдумал историю с разведенными мостами. Если ваш супруг услышит эти объяснения, то у вас будет шанс выйти сухой из воды. Хотя мне в это не верится.

– Если мой сын изменит показания, то следователь запишет их?

– Он запишет все, что угодно. Поймите, Римма Витальевна, по большому счету дело Бурлакова интересно одному человеку на свете – мне. Десять лет назад я не смог его раскрыть, теперь наверстываю упущенное. Я профессионал, и мне просто необходимо узнать, где я допустил оплошность. Лично мне письменные подтверждения вины вашего сына не нужны, но следователь тоже профессионал. Сергей на допросе стал темнить, юлить, в итоге следователь выпотрошил его, как амурский рыбак – лосося на нересте.

– Если бы мне не было так тошно, то я обязательно оценила бы вашу метафору.

– Это не метафора, а сущность следователя Воронова. Он довольно-таки своеобразный человек, работает не за деньги и не за идею, ему сам процесс интересен. Представьте рыбака у таежной реки. Он поймал лосося, вспорол ему брюхо, пересчитал икринки, проверил, все ли зубы у рыбины на месте, и выбросил тушку назад в воду. Кто ее потом съест, волки или медведи, ему уже неинтересно. Для Воронова работа закончилась, для меня в принципе тоже. Но остался неразрешенным один вопрос. Когда вы поняли, что ваш сын причастен к убийству?

Козодоева двумя пальцами взяла кофейную чашку, осторожно пригубила дымящийся напиток, вернула чашечку на место и сказала:

– Лестницу на второй этаж видите? У сына все началось с открытки, а у меня – с этой лестницы. Как-то прибился к нам бродячий кот. Я подкармливала его, но в дом не пускала. Сергей же этого кота невзлюбил, при каждой возможности пинал его или камнем в него бросал. Кот возненавидел сына и нашел, как ему отомстить. В начале апреля он пробрался в дом и испортил Сергею тапки. Сын приехал в гости, вошел в свою комнату, принюхался и как завопит: «Где эта сволочь? Я убью его!» Кошачья моча, знаете ли, не выветривается. Тапки мы выбросили, сына успокоили, на этом инцидент был исчерпан. Прошла еще неделя, сын вновь приехал. Вечером после ужина я, муж и дочь пошли прогуляться, а он остался дома. Я вернулась первая, вошла в гостиную и слышу, как Сергей говорит: «Я одного подонка с разведенного моста сбросил и тебя уничтожу!» Потом – хряп! – звук падения кота с лестницы на пол. Я отошла в сторону. Кот пулей пронесся мимо меня, и больше я его не видела.

– Сергей пьяный был? – уточнил Ефремов.

– Конечно. Был бы трезвый, не стал бы язык распускать. Он столько лет ни словом не обмолвился, а тут сплоховал. Я после этого случая стала сопоставлять факты и пришла к выводу, что сын знал об убийстве Бурлакова и моих отношениях с ним. Но я считала, что в квартире у Кости был Михаил Быков, а сын у подъезда стоял.

– Если бы вы знали, Римма Витальевна, сколько человек меня убеждали в том, что Сергей неспособен на убийство! Когда я прочитал заключение экспертизы по отпечатку пальца, то, честно говоря, впал в ступор. У меня последний вопрос. По каким признакам вы поняли, что сын причастен к убийству?

– Открытка с разведенными мостами была из набора с видами Ленинграда. Он исчез. Я стала перебирать фотографии в семейном альбоме и не нашла тех, где был Бурлаков. Я стала вспоминать поведение сына в конце восемьдесят второго года, и многие разрозненные события сложились в единое целое. Даже кошмары, которые начали мучить Сергея, нашли свое объяснение. Нелегко, наверное, грех смертоубийства в себе таить. Теперь вы скажите, что мне делать. Муж наверняка от адвоката узнает о показаниях сына.