Читать книгу "Еретик - Константин Калбазов"

– Ратон.

– Да, гебер.

– У нас есть надежда на то, что мы сумеем отбиться?

– Нет. Только подороже продать свои жизни.

– Сигнал подать успели?

– Да. Но, судя по всему, помощь не успеет. Слишком все неожиданно. Не знаю, как им это удалось, но они сумели как-то проникнуть в крепость.

– Задержите их настолько, насколько возможно. Охраняйте вход в подземелье. Они пришли за пленниками.

– Я все понял. Вам нужны помощники?

– В подземелье есть три солдата, этого достаточно. – Галах, стиснув зубы ринулся по лестнице вниз. Похоже, его карьере пришел конец. Да что карьера, гырх с ней, скоро он лишится самой жизни, но перед смертью он должен до конца выполнить свой долг. Все высшие жрецы должны отправиться на встречу со своим богом: он все еще был убежден, что отсутствие этих жрецов положительно скажется на завоевании этих земель, да и впоследствии вера людей не пригодится им, рабы – они и есть рабы.

Внутренне он восхищался этими людьми и не находил себе места от охватывавшей его ярости. Ни улещивания, ни пытки не подвигли этих дикарей к сотрудничеству, ни на один вопрос он не получил от них ответа. Истекая кровью, корчась в муках, жутко крича от нестерпимой боли, они не сдавались, и всякий раз, когда их уста могли произнести хоть слово, они молились. Галах успел неплохо выучить их язык, причем он, хотя и с трудом, мог понять и еще два языка, которые использовали люди, но, как видно, они использовали еще какой-то, неведомый урукхай. Возможно, они и выкладывали какие-то сведения, но только он не понимал ни слова. Впрочем, в этом он сомневался. Потому что их глаза говорили об обратном. В них не было ни смирения, ни мольбы о пощаде, в них была только боль, ненависть и фанатичная вера.

Несмотря на то что он не понимал ни слова, глядя на них, он не сомневался в том, что они не молят о себе и своей доле. Если они и просили своего бога о чем, то, скорее всего, для своего народа или о каре для тех, кто пришел, чтобы поработить их.

Фанатики. Самая неблагодарная категория из всех, какие вообще существуют, они без раздумий шли на смерть – и плевать, в какой форме она представала перед ними: от подобных типов добиться чего-либо было невозможно. Но возможно ли, что все они фанатики? Могут ли среди высших жрецов быть сплошь одни фанатики? Это невозможно. Ведь всем известно, что в жрецы идут не только и не столько глубоко верующие, – как раз тех, кто сомневается в верности слепого поклонения божествам, среди них чуть не большая часть, но служение богам дает кое-какие привилегии и власть над толпой. Многие, не добившись больших успехов на политическом поприще, идут по пути служения богам, чтобы хотя бы так реализовать свои амбиции. Однако у людей, судя по всему, было иначе. По-другому это объяснить было невозможно.

Нет, этих людей выпускать нельзя. Нельзя допустить, чтобы хоть один из них оказался на свободе. Люди очень храбро сражались, да что там, если бы не глупость их командующего и не прозорливый ум Гирдгана, который сумел предугадать направление главного удара и сосредоточить всю артиллерию там, где нужно, – еще неизвестно, чем бы закончилась та битва у неприметной речушки. Эти людишки оказались очень крепки духом, а те, что томились в темном подземелье, по сути являлись раствором, скрепляющим крепость этого духа и объединяющим людей в одно целое. Нет, допустить, чтобы они спаслись, он не мог.

Подземелье встретило его затхлым тяжелым воздухом, наполненным запахами испражнений, паленого мяса, крови, сырыми стенами и полумраком, темнота стояла настолько плотная, что воткнутые в держатели факелы едва могли ее разогнать своим колеблющимся светом. Странное дело – они и люди очень похожи, и в то же время сильно отличаются, а вот подземелья, пожалуй, одинаковы везде. Нет, архитектура немного отличается, но дух и атмосфера – такие же.

Когда он вошел в коридор, где в два ряда по обеим сторонам тянулись тяжелые двери из крепкого дерева, за которыми томились узники, его встретили три воина урукхай. Впереди стояли два воина, так как коридор не позволял встать троим, вернее, это было возможно, но сражаться в таком положении было нереально, – третий стоял сразу за ними: они были готовы вступить в схватку. Солдаты были вооружены только мечами и кинжалами – в подземелье не больно-то и развернешься, чтобы тащить сюда еще и щиты с копьями и дротиками.

Увидев, что к ним спустился гебер, солдаты убрали оружие и вытянулись, ожидая команды. Галах не заставил себя долго ждать – время было дорого:

– Крепости нам не удержать. Глок задержит их, а нам нужно покончить с пленниками. Ты, – он указал на одного из солдат, – со мной, идем по левому ряду и вырезаем всех пленных. Вы, двое, по правому.

Быстро покончив с этим, они поднялись наверх, во двор. Умирать в мрачном подземелье не было никакого желания. Люди уже были здесь, и схватка шла вовсю. Ратон, трезво оценивая свои шансы и понимая, что его и его солдат просто расстреляют на расстоянии, решил возвести баррикады из того, что было под рукой, поэтому люди, ограниченные во времени, были вынуждены идти в атаку. Стрелки, конечно, их прикрывали, но точку в этом противостоянии должна была поставить именно рукопашная.

Галах зарычал и кинулся было на людей, которые уже преодолели баррикаду, когда почувствовал, что что-то сильно толкнуло его в грудь. Боль была нестерпимой, ноги сами собой начали подгибаться, но он нашел в себе силы, чтобы сделать еще два шага навстречу врагу, но силы его оставили, и он повалился на каменные плиты, которыми был покрыт двор.

Все прошло просто замечательно. Андрей сам не верил в то, что все так удачно сложилось. Жан со своими егерями, рыскавший буквально под носом у орков, сумел обнаружить замок, в котором держали плененных священников. Была одна трудность, вернее, она была далеко не одна, но она была основной: от замка до основной армии, которая, наконец овладев Лондоном, сейчас занималась его разграблением, было не более пяти миль. Так что если он хотел захватить замок и спасти высшую церковную иерархию, он должен был помнить о том, что армия поблизости, а значит, действовать нужно было быстро. Поэтому в поход он взял только дружину, так как ему нужна была мобильность.

Первоначально предполагалось, что дружинники подкрадутся к замку, и пара десятков из них попытается тихо взобраться на его стены, после чего откроют ворота, опустят подъемный мост и забаррикадируются в надвратной башне, не давая оркам закрыть ворота. Основной отряд, обмотав копыта лошадей шкурами, стараясь как можно меньше шуметь, приблизится на максимально возможное расстояние, а после сигнала ворвется в замок. Авантюра чистой воды, но затягивать со взятием замка они не могли: находившаяся неподалеку армия орков не способствовала каким-либо задержкам.

Но им опять повезло. Прослышав о победе барона Кроусмарша, многие рыцари потянулись к нему. В основном это были те, кто потерял свои дома, в которых сейчас хозяйничали орки, жаждавшие вступить с ними в схватку. Их не устраивало то, что вновь формируемая армия находилась в Йорке, готовясь к предстоящим сражениям, но они-то жаждали действий, а ополчение барона действовало и било орков. Они предвкушали уже следующее сражение, но узнав, что барон не собирается очертя голову бросаться в новую схватку, практически все покинули его, вновь вернувшись к маркграфу, – с Андреем осталась лишь малая их часть.