Читать книгу "Государево дело - Иван Оченков"

Не успели еще похоронить тела всех павших на Праздном поле, как многие в Богемии стали понимать, что вместе с ними похоронены и прежние вольности чешских сословий. Несмотря на то что Прага и не подумала сопротивляться, вожди имперской армии обложили ее непомерной контрибуцией, узнав о размере которой застонали все – от первых богатеев до последних нищих, но делать нечего, и пражакам пришлось лезть в кубышки. За три дня требуемая сумма была собрана, но тут же последовала новая напасть. Вместе с победителями прибыли имперские чиновники, судьи, легисты и дознаватели и стали изыскивать крамолу. Первыми под удар попали участники дефенестрации и лица, поддержавшие Фридриха Пфальцского. Затем были объявлены вне закона все отпавшие от Святой матери католической церкви, и над страной, еще помнившей яркие проповеди Яна Гуса и неустрашимых таборитов, повис страх.

Большинство тех, кому было что терять, поспешили в костелы и, приняв святое причастие, вышли оттуда ничуть не меньшими католиками, чем сам Его святейшество папа. Увы, помогло это далеко не всем, и весьма скоро очень многие из них лишились не только совести и прежней религии, но и имущества, а иные – и жизни. Обширные и богатые имения, владеть которыми не погнушался бы иной монарх, безжалостно конфисковались и раздавались сторонникам императора, а то и просто продавались за бесценок. После этого их прошлым владельцам не оставалось ничего иного, как брести куда глаза глядят. И если так обращались с нобилями, то что уж тут говорить о простолюдинах, подвергавшихся чудовищным гонениям. Их грабили, убивали, насиловали их женщин и детей, не забывая при этом возносить молитвы Господу, прославляя «истинную веру».

Поэтому нет ничего удивительного в том, что очень многие захотели покинуть родину своих предков и отправиться в более спокойные места, населенные их единоверцами. Бежали поодиночке и семьями, снимались с места целые деревни и цеха мастеров. Одни шли пешком, навьюченные остатками своего скарба, иные на повозках, запряженных лошадьми или быками, третьи и вовсе путешествовали с комфортом, окруженные слугами и охраной. Большинство из них направлялось сначала в Саксонию, курфюрст которой хоть и поддержал императора Фердинанда II, но все же был лютеранином и оказывал покровительство своим единоверцам.

Вот только достичь мирных мест удавалось далеко не всем. Рыскавшие повсюду отряды католиков, наемников и просто грабителей полагали беженцев своей законной добычей и нисколько не стеснялись при этом в средствах. Болеслав фон Гершов неоднократно был свидетелем подобных трагедий и, когда мог, приходил на помощь несчастным. Но, к сожалению, отряд у него был крайне невелик, да и действовать на чужой территории нужно было с известной оглядкой.

В последний раз это случилось почти на самой чешско-саксонской границе, в небольшом перелеске. Главарь банды мародеров, окружившей группу беженцев, имевшую неосторожность остановиться на отдых, творил суд и расправу над ними, горделиво восседая в седле. Судя по его важному виду, он воображал себя при этом видным вельможей, имеющим право карать и миловать.

– Сжальтесь, ваша милость! – взмолилась высокая, как жердь, и такая же худая женщина, прижимавшая к себе плачущих детей. – Мы бы и рады услужить вам, но, к несчастью, у нас ничего не осталось…

– Вот как? – осклабился в притворном сочувствии негодяй. – Но неужели вы пустились в столь долгий путь, не имея при себе даже нескольких талеров?

– Увы, мой господин. Все, что у нас было, уже забрали другие разбойники.

– Как ты сказала, женщина?! – сделал оскорбленное лицо главарь. – Уж не назвала ли ты нас – верных слуг императора и добрых католиков – разбойниками?

– Нет, что вы, сударь, – смешалась та. – Я вовсе не это хотела сказать. Я вижу, что вы, господа, люди честные и порядочные, в отличие от тех бандитов, что обобрали нас до нитки в нескольких лигах отсюда.

– Эй, как тебя, – велел своим подручным предводитель, которому надоело разыгрывать спектакль, – обыщи хорошенько эту старую грымзу, а то я устал от ее вранья!

Рядовые грабители не заставили себя просить дважды, и, оторвав от несчастной ее плачущих детей, принялись обшаривать ее, нисколько не заботясь о приличиях. Муж несчастной, как видно, уже не имел сил и храбрости, чтобы противостоять произволу, лишь закрыл лицо руками, продолжая стоять на коленях. А вот старший сын – парнишка лет двенадцати, не смог сдержаться при виде подобного зрелища и, подскочив к одному из мерзавцев, попытался оторвать его от матери.

К сожалению, ничего хорошего из этой затеи не вышло. Самый отвратительный из разбойников, одетый в кожаную куртку и ржавый шлем, заметив неожиданную помеху, недолго думая, выхватил из ножен тесак и ударил мальчишку, после чего тот, обливаясь кровью, упал. Бедная женщина, увидев, что сталось с ее первенцем, пронзительно закричала, а второй бандит торжествующе показал своим сообщникам найденный на теле несчастной тощий кошелек с несколькими монетами.

– Я же говорил, что эта старая ведьма просто лгунья! – захохотал главарь. – Теперь я вижу, денежки у вас водятся, так что…

В этот момент совсем рядом загремели выстрелы, прервавшие его речь. Обладавший от природы умением быстро соображать бандит тут же ударил своего коня шпорами и, сорвавшись с места в карьер, покинул ставшую такой негостеприимной поляну. Его подчиненным повезло в этом смысле куда меньше. Пока одни из них хватались за оружие, а другие пытались вскочить в седла, их окружили всадники в черных доспехах и, не тратя попусту времени, расстреляли негодяев из пистолетов и ружей.

– Черные рейтары! – успел крикнуть в ужасе последний мародер, прежде чем Болеслав проткнул его своей шпагой.

– Ты не ошибся, – хмыкнул фон Гершов, вытирая клинок об драный плащ убитого.

Спасенные тем временем сбились в кучу, недоверчиво глядя на всадников, видимо, прикидывая, не попали ли они из огня да в полымя. Те, в свою очередь, тоже не обращали на беженцев особого внимания, а деловито собирали трофеи.

– Ну что? – поинтересовался у капрала померанец.

– Семь лошадей, – стал перечислять тот добычу. – Пять совсем дрянных, а две еще сгодятся. Мушкет один, две алебарды, три шпаги и четыре тесака. Есть доспехи, но не слишком хорошие. К тому же эти олухи совсем за ними не следили.

– Противник?

– Ушел только один, да и то, если верить Курту, он увез с собой его пулю.

– Ты думаешь, Курту можно верить?

– Нет, конечно, господин капитан, но стреляет он недурно.

– Сколько спасенных?

– Восемь мужчин, тринадцать женщин и полтора десятка детей.

– Что с этим? – Фон Гершов кивнул в сторону лежащего паренька, возле которого еще рыдала его мать.

Капрал в ответ только поднял глаза к небу, показывая, что все в руках Господа.

– Эй вы, послушайте меня! – обратился к беженцам Болеслав. – Я служу его королевскому высочеству великому герцогу Мекленбургскому Иоганну Альбрехту. Он гарантирует в своих землях всем бегущим от войны убежище, а также свободу вероисповедания и неприкосновенность имущества. Но до владений нашего доброго герцога еще надо добраться. Граница с Саксонией совсем рядом. Там вы сможете передохнуть, а теперь надо поспешить.