Читать книгу "Сыщица по амурным делам - Мария Жукова-Гладкова"

У меня же в голове мысли пролетали с огромной скоростью. Да, венки на наших пригородных дорогах – не редкость, висят на одних и тех же местах по многу лет. Но в эти минуты я вспоминала две недавние смерти – ребят из службы безопасности «Невы-металл», чью машину забросали гранатами где-то на лужском направлении. Тут? Точного места я не знала, да и кто бы мне о нем сообщил? Конечно, я не могла быть уверена, что все случилось именно здесь, но такой вариант исключать было нельзя. Слишком уж много совпадений, в особенности раз Наталья Игоревна тут куда-то завернула.

Я оглянулась на освещенное шоссе, оставшееся позади. Пожалуй, там проходит канава. Поскольку мы от шоссе уже удалились, теперь я ее разглядеть не могла. На всякий случай уточнила у Верки. Она подтвердила, что канава была. Значит, кто-то послал парней сюда и ждал их там, затаившись? Ребята работали на Наталью Игоревну и, скорее всего, на главного инженера, тоже состоящего в доле, а потом от них по каким-то причинам решили отделаться? Может, ребята потребовали больший процент, может, стали свидетелями того, что видеть им не следовало… И ведь парням вполне могли поручить убийство секретарши Вики Тарнапольской, а потом приказать ехать сюда… Они и поехали – к своей смерти. Другого варианта я предложить не могла.

Тем временем мы приближались к деревне. Справа от грунтовой дороги шло поле, слегка припорошенное снежком, слева – довольно редкий лесок. Домов мы насчитали не больше пятнадцати, свет горел в трех. Здесь не было особняков, правда, домики стояли крепкие, в свое время срубленные настоящими мастерами, хотя некоторые уже и покосились со временем, и у хозяев, по всей вероятности, не имелось средств на ремонт. Дома предназначались для круглогодичного проживания, однако похоже, что в большинстве из них сейчас никто не живет.

Я предложила Николаю Ивановичу поставить машину при въезде в деревню, причем желательно запрятать ее за какой-то куст. Наш водитель молча кивнул, присмотрел местечко, которое не должны были бы высветить фары (дорога, ведущая к деревне, как и следовало предполагать, не освещалась вообще), припарковался, мы вылезли и прислушались.

Стояла тишина, конечно, сюда долетали кое-какие звуки с шоссе, но здесь уже был другой мир: старая полузаброшенная деревня, поле с одной стороны, лес – с другой, чистый воздух, легкий морозец. К нашей радости, собак мы не услышали. Из деревни вообще не доносилось никаких звуков: несмотря на свет в трех домах, она казалась вымершей.

Верка схватила меня за рукав и прошептала, что ей страшно. Я посоветовала ей все время держать в руке гранатку – для поднятия боевого духа. Верка огрызнулась, недовольная тем, что я ее не жалею, как ей хотелось бы, но гранату тем не менее из кармана достала и любовно прижала к груди. Мадонна в норковой шубе с гранатой в руках! Художника бы сюда какого-нибудь, чтобы запечатлел для потомков.

Но сейчас думать о Веркином портрете времени не было, следовало разработать план дальнейших действий. С нашей позиции я попыталась рассмотреть, у какого дома припарковалась Наталья Игоревна, но ничего не увидела. Николай Иванович рассудительно заметил, что она ведь могла и не остановиться в этой деревне, а поехать дальше: мы же не знаем, идет ли эта проселочная дорога куда-то еще или заканчивается здесь. Я возразила, что огни машины больше не мелькали: это мы, пожалуй, заметили бы. Она притормозила где-то здесь.

– Я видела, как она заворачивала, – заявила Верка. – Вдалеке.

– Хорошо, если к дому, а если в лес? – опять подал голос Николай Иванович. – Если в конце деревни эта дорога сворачивает в лес и ведет куда-то еще? Я, девки, специально смотрел и честно признаюсь, что не видел, куда ваша мадам направилась. Может, она и стоит у какого-то дома, а может, и дальше помчалась.

В завершение своей речи Николай Иванович предложил в любом случае зайти в ближайший к нам дом, познакомиться с хозяевами, пообщаться. Тут людям делать нечего, они с радостью поговорят с заезжим человеком, а если Наталья Игоревна в деревне – частый гость или просто тут иногда проезжает, нам об этом тут же сообщат. Не заметить ее «Вольво» деревенские жители просто не могли.

– Тогда вперед! – воскликнула Верка.

– Гранату убери в карман, – предложила я подружке.

Верка кивнула и выполнила приказ. Николай Иванович наше шествие возглавил, мы держались за его спиной. Я прекрасно понимала, что наш водитель скорее договорится с деревенскими аборигенами, чем мы с Веркой.

– Пожалуй, все-таки стоит машина, – медленно произнес Николай Иванович. – Вон силуэт ее виднеется. Взгляните-ка.

Мы с Веркой взглянули. Я не могла ничего утверждать с уверенностью (фонари в деревне отсутствовали в принципе), подружка тоже пожала плечами.

При подходе к первому из трех домов, в которых горел свет, мы стали осматриваться более внимательно. Ничего странного я не обнаружила. Дом как дом. Никакой машины, никакого гаража, поленница, банька, летом тут, по идее, кругом грядки – их форма просматривается на обледенелой земле. Удобства тоже во дворе. И как тут можно жить круглый год?

Оказалось – можно.

Николай Иванович громко постучался, и сразу же после его стука из дома раздался лай – не очень громкий, не очень злой, по всей вероятности, пес просто показывал, что его тут не зря прикармливают.

– Кто там? – вскоре раздался из-за двери робкий старушечий голос.

– Откройте, пожалуйста, люди добрые, – сказал Николай Иванович. – Мы вас долго не задержим.

Дверь приоткрылась. И как только не боится бабка? Или ей терять уже, в общем, нечего? При виде нас троих на ее лице изобразилось удивление, в особенности при виде холеной Веркиной физиономии и ее шубы. Бабка осматривала нас минуты две, не произнося ни слова, у ее ног крутилась барбоска непонятной породы, но выскочить не решалась, предпочитая оставаться под защитой хозяйки. Затем бабка все-таки дверь распахнула, посторонилась, нас пропуская, мы вошли в сени, без приглашения разулись, а бабка вылупилась на Веркины сапоги на каблуках. Верка любила шокировать народ своим ростом и никогда из-за него не комплексовала, как раз наоборот. Я быстренько подсчитала, сколько будет – к ста восьмидесяти трем (подружкин рост) прибавить девять – размер каблука? Слава богу, мы с Николаем Ивановичем страха бабке не внушили: я вообще ниже Верки на полголовы, телосложение имею хрупкое (относительно), на ногах у меня были кроссовки: я не исключала варианта, что от Натальи Игоревны придется ноги уносить. В кроссовках это делать гораздо удобнее, да и вообще, сапог на высоких каблуках у меня нет, так как в них неудобно водить машину (хотя Верка прекрасно управляется). При воспоминании о машине мне тут же стало грустно…

Мы зашли в комнату, Николай Иванович перекрестился: в красном углу висели иконы, Верка последовала его примеру, я, как старая атеистка, этого делать не стала.

Комната была чистой, пол и стены – деревянными, ничем не обклеенными и не обшитыми, в углу стоял телевизор, изначально цветной, но теперь показывающий все в зеленых тонах. Мы оторвали бабку от какой-то бесконечной саги о латиноамериканской любви. Посреди стола красовался самовар, поэтому вполне можно было сделать вывод, что хозяйка чаевничала, наслаждаясь видом какого-то горячего заморского кабальеро. Не исключаю, что она сравнивала его со своим бывшим, спившимся деревенским механизатором. Портрет бывшего красовался на стене, как и ряд других фотографий: хозяйка в молодости, они с супругом, более поздние фотографии, где физиономия супруга говорила о большой его дружбе с зеленым змием, дети, внуки и прочая родня, каковой насчитывалось немало – если судить по количеству снимков.