Читать книгу "Код одиночества - Антон Леонтьев"

Ее обнаружила Клавочка, пришедшая в тот день пораньше, – Варя лежала в луже крови на полу спальни в бессознательном состоянии. Ее в срочном порядке доставили в Институт скорой помощи имени Склифосовского: Варя была беременна двойней и оба плода потеряла. Задержись Клавочка всего на полчаса, спасти женщину вряд ли бы удалось.

Михаил, узнав о трагедии, сумел изыскать возможность и примчаться в Москву – всего на четыре часа. Он целовал жене лицо и руки, уверяя, что все будет в порядке. Варя апатично смотрела в потолок и думала о том, что у нее никогда больше не будет детей: врачи вынесли неутешительный приговор.

– Ты поправишься, придешь в себя, и мы попробуем снова, – бормотал Михаил.

– Нет, Миша, я не смогу больше забеременеть, – тихо произнесла Варя.

Веселовский на мгновение замолчал, затем прижал к себе Варю со словами:

– Неужели ты думаешь, что это так важно для меня, родная? Самое главное, что ты осталась жива...

И все же Варя не поверила ему. Он так хотел ребенка, а она подвела его! И никогда не сможет исполнить его сокровенное желание.

В ноябре 1941 года, когда немцы все ближе и ближе подходили к Москве, возник вопрос об эвакуации, и хотя Варя не хотела покидать столицу, ей пришлось, – желая поддержать упавший дух советских солдат и народа, руководство велело снимать на конвейере патриотические фильмы, и Варя, любимица миллионов, едва выйдя из больницы, тотчас оказалась на съемочной площадке. Она отправилась в Среднюю Азию, где были выстроены съемочные павильоны, и там с утроенной энергией принялась за работу.

Так продолжалось больше года. Только в начале 1943-го супругам удалось увидеться, а до того их связывали редкие письма и еще более редкие телефонные звонки. Варя знала, что Михаил на хорошем счету у Сталина, который его ценит и даже прислушивается к его советам. Наконец, через три дня после того, как армия генерала-фельдмаршала Паулюса капитулировала под Сталинградом, Михаил прибыл к жене в Алма-Ату.

Варя не ждала его. Он не позвонил и не предупредил, поэтому она выронила из руки сковородку с жареной картошкой, когда увидела мужа на пороге дома – в новенькой форме, сияющего, с огромным букетом пунцовых роз.

В их распоряжении была целая неделя – неделя упоительного, небывалого, безумного счастья. Они позабыли обо всем на свете, давая выход страсти, наслаждаясь друг другом после долгой вынужденной разлуки, сливаясь телами и душами.

Затем Михаил снова покинул ее, сказав на прощание, что, по всей видимости, скоро Варя сможет вернуться в столицу. Когда в июле 1943 года длинный эшелон подтащился к Казанскому вокзалу и Варя снова оказалась в столице, то Клавочка, встречавшая ее, ахнула: у Вари был внушительный живот – она снова забеременела!

Варя, узнав о том, что снова ожидает ребенка, вспомнила категорический вывод врачей: еще одна беременность с очень большой долей вероятности убьет не только плод, но и ее саму. Но ей было наплевать на собственную жизнь: имелся шанс, хоть и очень небольшой, что все пройдет хорошо, и Варя хотела использовать его.

Михаил, узнав о беременности супруги, был больше озабочен, чем счастлив. Аборт делать было поздно, да и Варя безапелляционно заявила, что не согласится прервать беременность.

– Варюша, я не переживу, если потеряю тебя! – воскликнул Веселовский, нежно целуя жену в лоб.

– Ты меня ни за что не потеряешь, – ответила Варя, понимая, что если не подарит мужу ребенка, то потеряет не он ее, а она его. Она взъерошила серебристые волосы Михаила и сказала: – Врачи заверили меня, что прогноз благополучный.

Она обманывала – прогноз был крайне неблагоприятный. Но Варя не думала о том, что снова может произойти трагедия. Кстати, по настоянию Михаила Клавочка ночевала теперь в квартире и замучила хозяйку своей опекой.

Преждевременные роды начались в ночь с 9 на 10 сентября 1943 года – Варя проснулась оттого, что тело пронзила страшная боль, словно кто-то ткнул ее раскаленным прутом. Она нажала кнопку электрического звонка, установленного по распоряжению Михаила у изголовья кровати, и минуту спустя появилась встревоженная Клавочка. Что было дальше, Варя не помнила – боль разрывала тело, и последняя мысль, до того, как сознание покинуло ее, была о том, что Михаил не простит ей потери второго ребенка.

Как Варя узнала позднее, она пережила клиническую смерть – ее сердце около трех минут не билось. Ребенка извлекли синюшным, нежизнеспособным, вокруг его горла обвилась пуповина, и никто из команды врачей не рассчитывал на то, что младенец, появившийся на свет в семь месяцев, выживет. Да и роженице давали минимальные шансы.

Михаил, срочно прибывший в Москву из-под Курска, уже не чаял застать жену и ребенка в живых – срочная правительственная телеграмма, полученная им, не оставляла надежды. Однако, к своей неописуемой радости, узнал, что Варя хоть и очень слаба, но пришла в себя и опасность миновала. А ребенок, мальчик, все еще плох, однако врачи делали осторожно-оптимистичный прогноз.

Долго оставаться с женой Михаил не мог, а Варя, воспользовавшись возможностью, заявила, что сына назовут в честь отца – Михаилом. Она не сомневалась, что ребенок выживет, и не ошиблась, – несмотря на отек легких, младенец отчаянно боролся за право на существование, и в конце сентября счастливая Варя покинула больницу с небольшим свертком на руке – в конверте лежал ее сын.

Мишутка, как она окрестила сына с первой секунды, словно старался компенсировать свое преждевременное тяжелое рождение – он постоянно требовал есть, плакал и смолкал только тогда, когда Варя прикладывала его к сильно болевшей груди. Рос Мишутка буквально не по дням, а по часам, и профессор-педиатр, хороший знакомый Веселовского, регулярно навещавший Варю, все удивлялся тому, каким здоровым и крепким оказался Мишутка, которого все сначала считали кандидатом в покойники.

Давно наступил перелом войны, теперь Красная Армия уверенно била нацистов, а Михаил появлялся дома еще реже, чем раньше. Началось наступление на западном направлении, и по радио, и в газетах сообщили о том, что Веселовскому указом Президиума Верховного Совета СССР присвоено внеочередное воинское звание – маршал.

Варя собирала вырезки из газет, страшно гордясь супругом. Он был одним из тех военных, которым было поручено взять штурмом Берлин. А в мае 1945 года раздался телефонный звонок – то был Михаил, сообщивший Варе радостную весть:

– Германия только что капитулировала!

Женщина надеялась, что муж наконец-то вернется домой: до того он был несколько раз, но ненадолго. Мишутке было полтора года, и первым его словом было «папа», несмотря на то, что папу-то он никогда и не видел. Мальчик был темноволосый, крупный. Весь в отца, решила Варя. Она чувствовала себя абсолютно счастливой, не хватало только одного – любимого мужа.

Она ошибалась, думая, что после победы над Германией муж тотчас вернется в Москву. Его постоянно задерживали неотложные дела, и Веселовский прибыл в Москву только в конце лета. Варя как раз снималась в ключевом эпизоде нового фильма (она играла мужественную санитарку) и, подняв глаза, вдруг ахнула, чем вызвала недовольство режиссера. В тот момент она увидела Михаила, стоявшего у входа в павильон, а около него – молодых офицеров, державших корзины с розами.