Читать книгу "Миллион в лохмотьях - Алексей Макеев"

– Капитан Савельев, – представился оперативник.

– Пошли! – коротко бросил ему Молчан, и вся группа поспешила наверх по лестнице. В кабинете, предложив всем садиться, Молчан достал из сейфа папку с документами и предложил Савельеву: – Подробно доложи полковнику Гурову из Главного управления уголовного розыска МВД о том, как прошло опознание тел девушек, найденных в лесу.

– Ого! – не удержался капитан. – Виноват, но что, это дело до Москвы дошло, до Главка? А что случилось, мы чего-то не знаем?

– Давайте не отвлекаться, – недовольно проворчал Гуров. – Я просто задержался здесь у вас, чтобы убедиться, что мы не имеем дело с маньяком, что это не серийные убийства. Докладывайте.

Савельев кивнул, раскрыл на коленях свою папку, переложил несколько листов и начал говорить, иногда сверяясь с записями.

– Начну по порядку, соблюдая хронологию, чтобы избежать лишних вопросов. Первая девушка – некая Ольга Марченко, уроженка и жительница Рязани. Студентка госуниверситета, пятый курс, факультет русской филологии и национальной культуры, специальность – журналистика. Вполне приличная семья. Родители, точнее мать и отчим, который живет с ними и воспитывает дочь уже десять лет, были на отдыхе в Турции. Сначала Ольга перестала отвечать в соцсетях, где они периодически виделись и обменивались новостями. Мать заволновалась и стала звонить дочери на телефон, но она также не отвечала. Мать попросила знакомую зайти к ним домой, но та сказала, что ей никто не открыл. Она оставила записку, но дочь ее не забрала. Одним словом, родители прервали отдых и в панике прилетели домой. Ну, и сразу в полицию, когда поняли, что дочери нигде нет и никто из знакомых ее не видел. Руководитель дипломной работы в университете тоже сказал, что Ольга несколько дней не выходила на связь. Раньше такого не было, она девушка обязательная и серьезная.

– Кого приглашали на опознание? – спросил Молчан.

– Мать, отчима и соседку, с которой семья была очень дружна. Вот копия протокола опознания. Там кроме одежды и общих черт есть пара признаков, по которым сошлись мнения опознающих.

– Как держатся родители? – поинтересовался Гуров. – Ваше впечатление.

– Отчим ничего, мужественно. А мать в полной депрессии. Мне кажется, она на таблетках, потому что заторможенная. И глаза будто незрячие. Знаете, в таких случая говорят, что все глаза выплакала.

Гуров внимательно смотрел на оперативника и думал: «Молодец парень, внимательный, реакции фиксирует. Значит, его не проведешь пустыми слезами или видимостью переживаний, горя». А Савельев продолжал рассказывать, что на его зоне ответственности никаких происшествий с девушками за последние несколько лет не было. Даже подозрений, что завелся какой-то маньяк. Семья Марченко в поле зрения ни оперативника, ни участкового не попадала. Видимых причин убийства не прослеживается.

– Хорошо, об этом поговорим позже, – кивнул Лев. – А как установили личность второй погибшей?

– Честно говоря, случайно, – усмехнулся капитан. – Уголовное дело заведено по статье «убийство по другой территориальной принадлежности». Я, вроде как, нашел – и молодец. Но я просто помнил, что там, в лесопарке, нашли потом еще одну девушку, и что они внешне похожи, и возраст одинаковый. Я так просто, на всякий случай, решил проверить, насколько это было возможно в той ситуации. Показывать родителям фотографию второй девушки без ведома следователя я не могу, поэтому просто попросил включить компьютер дочери, они разрешили посмотреть ее фотографии. Тот снимок как-то сразу бросился в глаза, а может, глаз еще «не замылен» был. Школьная фоточка, выпускной или последний звонок. Короче, они рядом стояли на той фотографии. Думаю, что из одного класса. Уж из одной школы – точно.

– Родителям про вторую девушку вы ничего не сказали? – на всякий случай уточнил Гуров.

– Нет, решил пока не торопить события. Кто ведет дело, пусть тот решает. А мое дело помочь, чем могу. В рамках, так сказать, своих должностных обязанностей. Вот вам докладываю с Олегом Владимировичем, Попкова в известность ставлю.

– Хорошо, молодец! – похвалил Молчан. – Это ты правильно сделал, что виду не подал. Надо сначала подумать самим, как в этой ситуации себя вести. Девушки были знакомы, погибли с разницей в сутки и почти в одном месте. Одна убита, вторая покончила с собой. Хоть и нет фактов, а все же просится первым делом предположить, что они общались, что их что-то связывает еще, кроме совместной учебы.

– Коновалова тоже живет в пределах вашей оперативной зоны? – спросил Гуров.

– Да, товарищ полковник.

– Не надо, – поморщился Лев. – Обращайтесь ко мне по имени-отчеству. Не люблю эти козыряния по званию. Вот что, Олег Владимирович, вы свяжитесь с руководством Савельева, пусть его максимально освободят от других дел и подключат к нам, в нашу негласную оперативно-розыскную группу. Это первое. Второе! Вы… вас ведь Павел Николаевич зовут?

– Да, Павел, – кивнул Савельев.

– Вы, Павел, поработайте на своей территории. Займитесь этой второй девушкой. Школьное фото? Сходите в школу, пусть вам классный руководитель о ней расскажет. С кем дружила, чем увлекалась. Осторожно, очень осторожно попытайтесь выяснить, не проявлялись ли у нее склонности к суициду уже тогда. Черт его знает, а вдруг это не суицид.

– Ну, тут вы, Лев Иванович… – с сомнением произнес Молчан и постучал пальцем по результатам вскрытия. – Думаете, что эксперты ошиблись?

– Нет, не думаю, – вздохнул Лев. – Просто мне мой опыт подсказывает, что причин покончить с собой бывает больше, чем просто одно желание самого человека. А если ей велели, а если угрожали страшной смертью близкому человеку, а если что-то еще более страшное ее ждало?.. Вы меня заставляете фантазировать, а я этого не люблю! Понимаете, всегда в любом деле, в любом событии причин больше, чем одна. И не будем больше об этом. Вы, Павел, отправляетесь, а мы еще кое-что обсудим.

После того как ушел Савельев, Гуров сам перечитал все данные из заключения экспертов. Потом дал задание Попкову наведаться в вуз и поговорить о Марченко с подругами, с руководителем дипломной работы, с куратором студенческой группы. И только когда они с Молчаном остались одни, он задал вопрос:

– Что у вас есть нового, полученного по оперативным каналам, от агентуры, доверенных лиц?

– Ничего существенного, Лев Иванович. Да и трудно ждать чего-то определенного, мы ведь задания агентуре раздаем наугад, а нам надо знать четкое направление, конкретный круг, в который надо внедриться, откуда надо получать информацию. Мы сейчас как из пушки по воробьям.

– Ну-ну, не прибедняйтесь, – покачал Гуров головой. – Никогда не поверю, что такой опытный, матерый опер, как вы, и чтобы не сообразил, в каких кругах поискать информацию. Вы же всю картину по городу и области в своих руках держите и в голове тоже. Ну-ка, делитесь соображениями!

– Кое-какие соображения есть, конечно, – задумчиво произнес подполковник. – Есть у нас и авторитетные блатные, и те, кто перед их главным «смотрящим» за своими районами смотрит. К кому-то мы подбираемся, ищем лазеечки, чтобы подцепить и на зону отправить, кто-то смирно себя ведет, даже криминалом не балуется. Наблюдаем, оцениваем, за связями присматриваем. Если бы кто начал мокрухой баловаться на подшефной территории у кого-то из блатных, я думаю, они бы сразу забеспокоились, потому что с них бы спросили свои же. Кому интересно привлекать внимание уголовки? Мы же потом начнем нос совать в их дела, рыться там…