Читать книгу "Глубокий поиск. Книга 2. Черные крылья - Иван Кузнецов"

Что там Ульрих написал, а мне понравилось про «незримую, тайную власть»? Воистину, «искус»! Я напрасно пыталась убедить себя, будто оккультные занятия обязательно представляют собой «способ любить», будто советские специалисты по нейроэнергетике и фашистские оккультисты могли бы превратиться из врагов в союзников. Всё прямее, сильнее и проще: «как два различных полюса, во всём враждебны мы». Да, мы делаем одно дело; да, мы с одинаковой страстностью увлечены им; порой понимаем друг друга с полуслова, с полумысли. Но власть и любовь – это разные двигатели любого дела, любого душевного порыва – противоположные; они не совместимы! Потому мы – по разные стороны фронта даже на тонком плане бытия…

Хотите предсказаний? Да подавитесь! Как там Женька объясняла? Настройка и точность вопроса – только полдела. Надо полностью отключить интерес. Женьке, с её кипучими эмоциями, с её максимализмом, с предельностью чувств, удивительным образом удавалось полностью отключить собственные желания и надежды, чтобы стать абсолютно прозрачной для информации о будущем, которая приходила в её сознание напрямую, безо всяких подручных средств.

Мне – проще, чем Женьке. Она предсказывала для своих, для товарищей и подруг, которых любила, – о судьбах их родных и близких, об их собственном будущем. Для себя – о том, что было важнее жизни: о ходе войны, о судьбе Родины. Мне же придётся вещать людям, которые мне безразличны. Если я узнаю, что Ульриху, к примеру, предстоит отправиться в командировку на территорию оккупированной Франции и там погибнуть от рук подпольщиков-антифашистов, то сердце моё не разобьётся от горя. И от радости не пустится вскачь. Мне всё равно.

Ульрих познакомил меня со специалистом по рунам из учебно-исследовательского отделения по письменам и символам – пожилым, худющим, взлохмаченным и страшно мрачным дядькой, лицо которого было удивительного смугло-красного цвета. Я потом порасспрашивала о нём. Оказалось, он был участником антарктических экспедиций, где лицо его и обгорело навеки от солнца и снега…

За эту небогатую информацию об оккультисте – участнике антарктических экспедиций – я неожиданно получила особую благодарность от наших…

Дядька взялся наставлять меня в искусстве гадания на рунах. И хоть сам он не производил приятного впечатления, руны от его объяснений ожили, стали легкочитаемы – не то что в Игоревых фолиантах! Два-три занятия – и я уже управлялась с ними по-свойски. Убедившись в этом, краснолицего специалиста поблагодарили и быстро спровадили восвояси, чтобы не делить лавры с другим отделением, если паче чаяния из моих гаданий выйдет толк.

Но пробные предсказания на рунах выходили у меня какими-то психологическими: про чувства, про осознание, про готовность к переменам. Ульрих послушал-послушал – и поставил мне задачу предельно жёстко:

– Никаких эмоций, никакой личности! Читайте факты! Проявленные факты.

До этого момента я тщательно выверяла каждое слово, чтобы не ошибиться, чтобы выдать максимально точную информацию. Тем более что мы экспериментировали на самом Ульрихе. Предложение лепить факты и не думать об их эмоциональной подоплёке разозлило меня, так как лишало будущее вариативности. В корне неверный, примитивный посыл! Что ж! Получите ваши «факты»!

– Вам предстоит командировка на оккупированную территорию. Вам не следует ехать: там вас убьют, – отчеканила я, уставившись, не мигая, в глаза своему наставнику. – Но вы поедете, – добавила без тени сомнения.

Ульрих побледнел, лицо застыло, превратившись в маску. Вылитый труп!

Про Францию я знала точно: случайно слышала разговор. А вдруг Ульриха не убьют, даже не попытаются? Сяду я тогда в калошу. Хорошо ли? Поиграли в Вёльву – и хватит; пора сдать назад!

Я потупила глаза, пробормотала скороговоркой:

– Ульрих, я ещё не научилась и не могу ни в чём быть уверена! Простите меня за то, что я нагородила.

– Но я действительно уезжаю, – сказал собеседник ровным голосом.

К чести Ульриха, он был твёрдо намерен всё же ехать во Францию, так как считал постыдной трусостью отступить. Однако Хюттель отменил его командировку и категорически запретил уезжать…

Ульрих был смертельно ранен только год спустя. В Прибалтике. Он был командирован туда в составе комиссии по эвакуации ценностей. Автомобиль наскочил на мину, подложенную на дорогу польскими партизанами…

Штандартенфюреру Хюттелю я с ходу предсказала неожиданное повышение – скачок сразу через несколько ступеней вверх. Надо сказать, что как-то я при этом забыла выложить руны…

Вот зачем меня поднимали среди ночи в Лаборатории и заставляли отвечать на неожиданные и странные вопросы и выполнять задание, к которому я не имела выраженных способностей! Тренировали работать спонтанно, без участия сознания. Я всё равно не полюбила работать с информацией вслепую. Обдумать, взвесить, перепроверить себя – так, я считаю, комфортнее и эффективнее. Но вот – пригодилась наука…

Хюттель с Ульрихом экзаменовали меня вместе. Они были готовы спрашивать меня про всех подряд, но тут я решительно воспротивилась. Женька говорила: можно предсказывать или человеку лично, в глаза, или тому, кто его любит. Остальное будет невпопад – и это ещё полбеды. Если человеку заглазно предскажешь плохое – считай, себе предсказала. Так я им и объяснила – мол, «тибетская народная мудрость»…

Когда-нибудь расскажу Женьке, каким псевдонимом я наградила её – то-то посмеёмся! Почему-то мне казалось, что пройдёт не так уж много времени, прежде чем мы встретимся вновь…

Мои тренеры отнеслись с уважением к «тибетской народной мудрости» и притащили ко мне несколько добровольцев из числа личных знакомых, не служивших в «Аненербе», которым я тоже чего-то нагородила. Тем пока и ограничились: господин Хюттель не хотел предавать наши тренировки широкой огласке.

Для порядка я ещё просила людей наугад выкладывать руны из мешочка, но как начинала говорить, так совершенно про них забывала.

Следующим на повестке оказался вопрос об африканской кампании. Англичане с американцами теснили немецкие войска в Африке, развернулось сражение на Средиземном море. Я честно сказала моим экзаменаторам, что способна смотреть в будущее только с мыслями о победе; те торопливо и несколько пристыженно согласились и отстали.

Двух недель не прошло после эксперимента с прогнозами, как начальник оккультного отделения штандартенфюрер Хюттель получил новое назначение с очень большим повышением и звание. Должность получил не в «Аненербе», а в другой структуре СС и скакнул, минуя обера, сразу в бригаденфюреры.

Хюттель лично попрощался со мной, пожелал удачи и выразил уверенность в моём блестящем будущем.

С какой же скоростью распространялись слухи в таком секретном и, казалось бы, таком молчаливом заведении, как оккультное отделение «Аненербе»! Как им не хватало нашего плаката довоенного времени с нарисованной на нём строгой комсомолкой, таинственно прижавшей палец к губам и шепчущей повелительно: «Не болтай!» Таких плакатов сотрудникам «Аненербе» – пачку бы целую, да развесить в коридорах, а главное – в кафе напротив.