Читать книгу "Охотящиеся в ночи - Яна Алексеева"

Но то, что ему однозначно доверял неслабый маг… Ведь мерзавец присутствовал при ритуале Родового Поиска, нарушил его ход, накинул ограничитель силы, вытянул силу и суть из патрона и пошел убивать родичей первых жертв. Так?

Кубарем скатившись по лестнице, мы вывалились в пекло, с топотом промчались по улочке, свернули в какой-то двор и замерли, прижавшись к горячей стене, скрытой густыми колючими шиповниковыми зарослями.

Тяжело дыша, Марина спросила:

— У вас всегда так… весело?

— Я одинокий охотник, — прислушиваясь к нарастающему вою милицейских сирен, пробормотала я. — Со мной и поинтереснее вещи происходят. Пойдем-ка, похоже, у почти покойного мага бдительные соседи. Или это Сев постарался?

А сама замерла, озадаченная одним любопытным фактом. Убийца знает два ритуала лишения сути и силы. Где он набрался этих знаний, учитывая, что блюстители маскарада сведениями не торгуют?..

Пока я стояла, пытаясь изобразить из себя следователя, моя подопечная привела лицо в порядок. Волосы прибрала, макияж поправила, кепочку поглубже натянула. А глаза-то у нее заблестели, щеки разрумянились, страх и обреченность схлынули, да и жалостливая песнь ее силы как-то поутихла.

«Адреналиновая наркоманка», — поставила я диагноз.

Значит, будем отвлекать дальше, раз мотания по ставшему вдруг опасным городу отрывают ее от воспоминаний.

— Ну и куда мы теперь? — спросила девушка, заметив, что я вернулась в реальность.

— В библиотеку.

— Зачем?

— Надо переждать бучу. Заодно, может быть, что-нибудь умное вычитаем. А вечером пойдем пообщаемся… — И тут я хлопнула себя по лбу: — Черт! Я же сегодня работаю… Моя смена.

— А где ты работаешь? — с нездоровым интересом вопросила девица.

Я хохотнула:

— Официанткой в кафе на набережной.

— О… — А сколько разочарования в голосе. Что она там надумала про меня?

— Знаешь ли, охота охотой, а кушать хочется всегда. Идем.

Отсюда, из малолюдных закоулков, оказалось совсем недалеко до вокзала и пустующего кафе на Аллее Героев. Заскочив на веранду, я огляделась и убедилась, что, кроме случайных посетителей, с большим удовольствием поедающих мороженое из хрустальных креманок, никого нет. Кивнула скрывающейся под обыденной иллюзией официантке, подтянула ее поближе, отловив за стойкой, и прошептала на ухо, не обращая внимания на расползающийся терпкий аромат страха:

— Есть кое-что новое. Спешу, принеси бумагу, оставлю записку.

На извлеченном из-под стойки листе я торопливо начеркала извинения для Сева, на втором — изложила следователю-русалу возникшую идею. Сложив оба клочка в кривоватеньких журавликов, надписала крылья, бросила:

— Передай, — и, развернувшись, убежала.

Тайное хранилище знаний пряталась в старой пятиэтажке, вросшей в землю почти по окна первого этажа. Над темной дверью висела буквально вбитая в кирпич вывеска, на которой грязно-белыми буквами сообщалось, что это — районная библиотека. На табличке, видневшейся в пыльном окне, проглядывала надпись: «Закрыто на ремонт».

Потянув за тяжелую створку, я скользнула внутрь, затаскивая нервно озирающуюся Марину. Она что-то такое чувствовала… И я тоже… Будто невидимая удавка затягивается на шее или густая сеть черной вуалью накрывает город, лишая воздуха.

В пахнущую смолой и масляной краской прохладу нырнула с охотой, старательно зажимая нос и подавляя подбирающийся кашель. Марина же не сдержалась и замерла посреди пустого помещения, огласив его чихом и поднимая с пола клубы пыли. Серая грязь разводами оседала на пустых полках, высоких обвислых пальмах и бледно-синих стенах.

Дождавшись тишины, я потащила девушку дальше. Запачканная ободранная дверь вывела в узкий коридор, удивительно чистый. Обернувшись, я полюбовалась на грязные серые следы, оставшиеся на отполированных плитках.

— А? — удивленно протянула Марина, слишком медленно перебирая ногами и настороженно оглядываясь.

— Давай-давай, пошли, — обернулась я, раздраженно постукивая пальцами по стене и уставившись на упершуюся, как маленький ослик, девицу: — Ну что?

— Разве это все не должно быть… ну, тайным? — спросила та с придыханием. Любопытство и настороженность играли в ней, выплескиваясь игривой песенкой.

— Хм, думаешь, если бы мы были не мы, мы бы вошли? — Я дернула ее за руку.

Обиженно всхлипнув, недорусалка потерла запястье и двинулась следом.

Еще одна дверь тихо отворилась, едва я коснулась ее кончиками пальцев, и мы оказались в тихом сумрачном царстве высоких книжных полок из темного дерева. Крошечные огни, танцующие в старинных подсвечниках, и тисненые кожаные корешки, изукрашенные золотыми и серебряными узорами, были закованы в стальные скобы и утянуты цепями, искрящимися от магии. Было безлюдно, тихо, прохладно и очень уютно. Здесь, кажется, не место сильным всплескам чувств, комнаты пропитались спокойствием и умиротворением.

Марина, восторженно оглядываясь, медленно прошла вперед. Вытянула руки, с пальцев сорвалась нежная бело-розовая волна, растеклась по серым плитам и, наткнувшись на проложенные вдоль полок желобки, заполненные ладаном, рассеялась. Девушка легко прониклась атмосферой, из тела ушло напряжение. Она подошла к столу-конторке, присела на мягкий пуфик и прислонилась к теплому дереву. Я скользнула следом, пристроившись в ногах русалки, задумчиво провела по затянутой в джинсу ноге, царапнула кожу на ступне. Тихая расслабляющая песня заставила меня прикрыть глаза, сознание впервые за многие годы окунулось в пустоту, омываемую теплыми ласковыми волнами. Я буквально ощущала на губах вкус волн, тихий шепот пены, белым кружевом расходящейся по песку. Ш-ш-ш-ш… Только бескрайнее темно-синее пространство и разгорающаяся ало-лиловым огнем линия рассвета на горизонте…

Я ощутила зарывшиеся во встрепанные волосы неожиданно ласковые руки, от прикосновения которых хотелось урчать и ластиться, и любой ценой защищать того, кто дарит немудреное удовольствие.

Послышались легкие танцующие шаги, отзвуки которых я уловила кожей, как мелкую дрожь, пробегающую по плитам.

Марина вздрогнула, смущенно убирая ладони, я недовольно хмыкнула, вскидываясь… Н-да. Русалка приручила зверя? Ну-ну, только до того момента, пока высшая кровь не потребует платы. За охрану и опекунство.

Сквозь текущую в сознании ласковую песню сирены проступили очертания хранителя библиотеки. Подняв голову, я оперлась затылком о колени подопечной, крепко фиксируя ее на пуфике рукой. Нечего скакать.

Плавно встав, я сложила руки на груди. То, что я ощущала… Уважение. Без страха, цельное, осознанное. Раньше всякое бывало при встрече с неизвестностью. Любопытство, опасение, азарт, раздражение, ярость, ненависть. Но чтобы уважение… Никогда.

— Приветствую, магистр, — произнесла я и жестом подняла свою спутницу.