Читать книгу "Вокруг пальца - Маргарита Ардо"

Глава 38

Море пахло им. Я пахла им. Сердце плакало им. Наверное, я бы просто лежала в снятой комнатке на первой линии у набережной, свернувшись в клубок и тупо глядя в стену сутками напролёт, но мысль о ребёнке заставляла вставать и выбираться из узкого, ярко-жёлтого домика с лесенками, как в курятнике, обвитого плющом и неизвестными мне лианами.

Аборт? Нет, я отмела его сразу. Сложно будет? Да. Но я уже выживала на одних кабачках и овсянке в семнадцать лет целый месяц. Зато какими были вкусными хлеб и чай после подобной «диеты»! Наверное, только так познаётся настоящий вкус еды. Я умудрялась выживать с двумя за плечами, выживу и с тремя, – убеждала я себя. – А гены у Джека, кажется, хорошие. Будет здоров, как бык.

Почему-то представлялся крепенький кареглазый мальчик с кудрявыми тёмными волосиками. А девочка не представлялась. Никак.

Я купила себе самую дешёвую футболку, кофту, джинсы и спортивные тапки на распродаже, сменив купленную Джеком одежду из его мира на реальную. А ещё гигиенические принадлежности и пару самого дешёвого белья.

Отключённый телефон молчал. В нём даже симки не было. И это было странно после постоянного трезвона рабочих дней, после решений, забот, волнений, электронных писем. Иногда даже ломало, словно отключённый телефон – признак того, что ты не существуешь.

Может, меня и не было?…

Где я? Нигде. Я растворилась в боли…

Воздух нужен был ребёнку, и я гуляла. Бродила по набережной, как тень. Или по узким улочкам, похожим на итальянские, – от Графского проезда то вверх, то направо, то налево, к Массандровскому парку. Ялта удивляла обилием кедров, птиц и тишиной. Впрочем, сезон практически закончился. Говорят, в Сочи тоже довольно тихо к концу сентября.

Ребёнку нужно было питание, и я ела. Как могла. Хотя могла не много. А люди были добры ко мне и, даже обсуждая нелёгкие времена то на рынке, то в магазинчике, при виде меня вдруг улыбались, умилялись и будто бы жалели.

Бабулька с усами под носом подарила мне два краснобоких яблока, продавщица уговорила взять местного инжира – «попробуй, тебе надо», и показала глазами на живот… Но ведь не видно ещё ничего! Ясновидящая? Или просто я стала такой худой? Дядечка-татарин подарил пирожок, другие тоже что-нибудь… Словно их руками кто-то свыше показывал на доброту. Мол, она есть! А, может, просто две косички для удобства, чтобы волосы не лезли, и маленький рост превращали меня в их глазах в девчонку. Кто-то даже назвал меня дитём… Смешно. Дитё с дитём… Но я-то знаю, что взрослая. И давно.

Ребёнку не нужны были плохие эмоции, и я не плакала. Ну, разве только чуть-чуть, когда уже невозможно было терпеть и, казалось, задохнусь. Телевизор молчал, укоряя чёрным экраном, журналы и газеты в киосках, книги на хозяйской полке тянули ко мне буквы зря. Мне не смотрелось и не читалось. Только думалось о Джеке. Как бы он воспринял новость о ребёнке? Отнекивался или не стал бы? Почему он кричал моё имя тогда в офисе – жене кофе налить? Интересно, а, узнав обо мне, жена расцарапала бы ему нос? Или открутила бы то самое… блудное? Тревожится ли он обо мне? Вдруг да? И становилось его жалко… Вот я дура!

Три дня прошли, как год.

Сердцу легче не стало, оно меня предало. В любовных романах так про тело говорят, а мне вот с сердцем не повезло… Оно было отдано Джеку целиком, без остатка и отказывалось ненавидеть. Оно не искало ему оправданий, просто ныло так, что в голове темнело до слёз и безмыслия. Хотелось вынуть сердце из груди и скормить наглым, жирным, как гуси, чайкам, чтобы не болело больше, не мучило меня, чтобы не чувствовать.

На четвёртый день утром я опять пошла волочить ноги на набережную. Серую, под низкими слоистыми облаками. И вдруг у памятника Ленину я увидела Джека… Он стоял ко мне спиной и разговаривал с той самой усатой бабушкой, которая дарила мне яблоки. Точнее, как разговаривал? Тыкал в её мясистый, картофельный нос свой смартфон и что-то бубнил басом.

Моё сердце остановилось совсем. И вдруг забилось быстро-быстро, словно хотело вырваться из груди и побежать к нему, полететь, чёрт побери, с приделанными Амуром крылышками. Во рту пересохло. Я переступила с ноги на ногу. Кто-то крикнул по-русски:

– Саша!

Ковров? Не знаю. Я развернулась и дала стрекача, как ополоумевший заяц. Я не знала, что сказать Джеку! Мне было страшно, плохо, стыдно! Я бежала со всех ног мимо Старого Почтамта, мимо ларьков с сувенирами, мимо яхт на любой вкус, уткнувшихся унылыми мачтами в небо, до самого ресторана «Мандарин», в виде китайского корабля выступающего в море. За мной погнались? Запнувшись в желаниях: обернуться или припустить ещё быстрее, я вдруг замешкалась и споткнулась о торчащий из земли корень глицинии. Полетела носом вперёд.

Глупо, – мелькнуло в голове, – Идиотка…

Я зажмурилась сильно-сильно и выставила руки. В следующую секунду я всё-таки упала, но не на гранитные плиты, а на кого-то большого и тёплого, подскочившего сбоку, и перехватившего меня на себя, будто вратарь, спасающий мяч от ворот. Этот большой, пахнущий так отвратительно, так сладко, так любимо, издал тихий звук, похожий на стон, сел и вернул мне вертикальное положение. Я осторожно приоткрыла веки. Джек потирал одной рукой спину, сидя на земле, а второй держал меня крепко, чтобы не сбежала снова. Морщился.

– Больно? – испугалась я за него.

Он поднял на меня глаза и тяжело вздохнул. И тогда я ещё сильней за него испугалась – лицо моего корсара было серым, с темнющими кругами под воспалёнными красными веками и глазами с лопнувшими сосудиками.

– Больно, – сказал Джек. – Ты не ударилась?

– Нет. – Слёзы подкатились к моим глазам, губа выпятилась вперёд и затряслась. Снова я буду, как дурацкий гримасничающий клоун. Ненавижу себя, когда плачу!

– Ударилась?! – Вскочил он. – Где?!

– Нигде! – Мне всё-таки удалось сдержаться. Тёплый, какой же он тёплый! Предатель. Я дёрнула руку, пытаясь высвободиться. – Отпусти меня. Уходи!

– Вот уж нет! – рявкнул Джек. – Во-первых, имей в виду, что не видеть тебе руководящих позиций, пока не поумнеешь!

– Мне не нужны руководящие позиции, – насупилась я. – Я вообще уволилась. Отпусти!

Подбежал Ковров.

– Фух, – он тяжело дышал и проговорил вдруг по-английски: – Вы оба в спринтеры не планировали записываться? Джек, цел?

– Всё нормально, – бросил тот и крепче сжал мою руку.

– Хорошо, общайтесь, – кивнул спецагент ФСБ и отошёл к кромке моря.

– А жена где? – нагло съязвила я. – Тоже ищет?

В голову лезло при этом: Боже, похудел как! Одни глазищи… И не холодно ему с коротким рукавом? Простынет… Ветер же!

– Жена… – горько проговорил Джек. – Жена! Сандра, а поговорить не судьба? Просто взять и поговорить, как взрослые люди?! И не устраивать гонки Тома и Джерри на полстраны?

– Поговорить? – Я разозлилась – уж не ему обвинять меня в безответственности, инфантилизме и нежелании разговаривать. – О чём?! Чтобы ты, как все мужчины в плохих сериалах, говорил: да, я женат, но у нас давно ничего не было, я живу с ней только из жалости… а потом бац! И третий ребёнок! Или седьмой?!