Читать книгу "Идеальная мать - Эйми Моллой"

Уинни сняла куртку. Она страшно исхудала.

— Я все сообщения получила, прости, у меня не было сил перезвонить.

Фрэнси стояла посреди комнаты, похлопывая Уилла по попе и стараясь отдышаться:

— Уинни, я даже не знаю, что сказать. Ты… переезжаешь?

— Переезжаю?

Фрэнси указала на коробки и свернутые ковры:

— Просто тут коробки…

— А, да. — Уинни окинула глазами комнату. — Это все полицейские сделали. Сразу после… — Она осеклась. — Я видела, что случилось с Нэлл. И с тобой, и с Колетт. Вас показывали в новостях.

— Да что мы, не думай об этом. Ты-то как? Я даже не могу…

— Я в порядке.

— В порядке?

Фрэнси не нашлась, что еще сказать, она была поражена, насколько Уинни изменилась. Она стала такой мрачной. Такой отстраненной. Она была совсем не похожа на ту женщину, которой Фрэнси так восхищалась, когда та несколько месяцев назад шла по траве к ивовому дереву, сияя своей беременностью. Ничто не напоминало ту красивую, добрую женщину, которая сидела напротив Фрэнси в «Споте», или девушку с молодым лицом из «Синей птицы», которую Фрэнси бесконечно пересматривала.

— А что ты хочешь услышать, Фрэнси? Мой ребенок пропал. Не существует слов, чтобы описать то, что я чувствую.

Фрэнси почувствовала, что сейчас заплачет. Ей хотелось сказать: «Я понимаю, больше, чем ты думаешь, понимаю, каково это, потерять ребенка». Но она не осмелилась.

— Я могу как-то помочь? Может быть, тебе что-то нужно? Ты хоть немного знаешь, что произошло? — она говорила слишком торопливо.

Фрэнси повернулась к террасе:

— Конечно, я не знаю, что произошло.

— Я постоянно об этом думаю. Я поверить не могу, что полиция так облажалась. Сначала я была уверена, что это Боди Могаро. Я им поверила, понимаешь? А потом я стала думать про другие версии. Например, про того парня, с которым ты говорила в баре.

Уинни посмотрела на нее. Что-то изменилось — то ли в ее глазах, то ли в лице, то ли в тоне, Фрэнси не поняла. Уинни сказала очень неестественным, пустым голосом:

— Какой парень из бара?

— Который к тебе подошел, с которым ты… выпивала.

— Я в тот вечер ни с кем не выпивала.

Уилл успокоился, положив голову Фрэнси на грудь, а она боролась с желанием уйти. Она не понимала, зачем Уинни врет.

— А куда же ты ушла из-за стола?

Уинни не смотрела Фрэнси в глаза и, казалось, не слышала вопроса. Она пошла на кухню и принесла бутылку вина и два пластиковых стаканчика. Разлила вино и протянула Фрэнси стакан. Фрэнси приняла его, но не сдвинулась с места. Она вспомнила, как на последней встрече «Майских матерей» в парке Уинни, зарывшись лицом в волосы Мидаса, отмахнулась от стакана, который протягивала Нэлл: «Нет, спасибо. Мне от вина иногда нехорошо».

— Я пошла в парк, — сказала Уинни.

— В парк? А зачем?

— К маме, — стакан задрожал у нее в руке.

— К твоей маме? Но ведь она умерла, Уинни.

Уинни бросила взгляд на Фрэнси:

— Спасибо, Фрэнси, я в курсе. — Она отпила глоток вина. — Мы с отцом привезли с загородного участка кизиловое дерево и однажды ночью посадили его в парке, на мамином любимом месте. Рядом с большим сквером. Это мое секретное место, там я всегда чувствую себя рядом с ней. Туда я и пошла.

— А зачем?

— Я по ней скучаю.

Уинни открыла дверь и вышла на широкую террасу. Фрэнси пошла за ней. Тяжелый воздух вокруг них пронзил громкий детский смех, раздающийся из песочницы во дворе детского сада через несколько домов от дома Уинни. Вдоль дорожки стояли кадки с засохшей зеленью.

— Это не особенно хорошее алиби.

— Алиби? Ты про что? — спросила Фрэнси

— Про то, что я была в парке. Меня никто не видел. Я знаю, о чем все говорят, я знаю, где… — она сделала большой глоток вина. — Я бы никогда не причинила вреда своему ребенку.

Фрэнси вспомнила о стакане с вином в своей руке и отхлебнула, постаравшись проглотить вино, несмотря на ком в горле.

— Я думала, что ничего не может быть хуже, чем смерть моей мамы. Я ошибалась, — Фрэнси потянулась к плечу Уинни, но та отстранилась. — Я устала от вопросов. Я не могу мыслить последовательно. Время идет кругами.

Лицо ее вдруг окаменело. Фрэнси увидела, что на маленьком балконе в доме напротив стояла женщина, на плече у нее лежал ребенок, завернутый в покрывало. Она поливала розовые циннии в кадке. Женщина поставила лейку на землю и оборвала стебли у нескольких растений, потом вошла в квартиру и закрыла за собой дверь.

— Матери с детьми. Вы повсюду. Надеюсь, вы цените то, что у вас есть, — Уинни опрокинула в рот последние капли вина и посмотрела на Уилла. — Не хочу показаться грубой, Фрэнси, но мне сейчас не очень до…

Фрэнси охватило раскаяние. Почему она об этом не подумала? Какой же надо было быть бесчувственной эгоисткой, чтобы нести к Уинни младенца. Как ей, наверное, тяжело каждый день видеть матерей с детьми. Она в этот момент поняла, почему Уинни сбежала от нее, когда она окликнула ее возле «Спота».

— Уинни, прости меня. Я не подумала.

Они вошли в дом, Фрэнси закрыла дверь на террасу. Уинни повернулась к Фрэнси спиной и стала подниматься по ступенькам:

— Захлопни за собой дверь.

— Если тебе вдруг что-нибудь… — Фрэнси замолчала. — Уинни, он жив. Я чувствую. Пожалуйста, не переставай надеяться. Я не перестала.

Уинни поднялась по лестнице и исчезла на втором этаже.

Фрэнси неуверенно прошла по гостиной мимо еще одной кучи картонных коробок. Ей было грустно думать о том, что незнакомые люди шарят в доме дом Уинни, роются в ее вещах. Она открыла входную дверь. Она шла, не особенно понимая, куда направляется. Вдруг она услышала приближающиеся шаги. К ней спешил карауливший на углу мужчина в фетровой шляпе, у лица его была камера:

— Эй, Мэри Фрэнсис, что Уинни сказала…

Затвор на камере без устали щелкал, а мужчина продолжал выкрикивать вопросы. Фрэнси не обращала на него никакого внимания, она продолжала идти, наклонив голову и закрывая ребенка обеими руками, в голове у нее был сумбур.

— Что ты делаешь? — спросил Лоуэл у Фрэнси вечером.

Она сидела в гостиной на полу, у нее сосало под ложечкой. Она расставляла вокруг Уилла, который лежал перед ней на покрывале, свечи с запахом лаванды.

Она попыталась ответить очень спокойно:

— Занимаюсь хюгге.

Он кивнул:

— Понятно, а что это?

— Ой, это в Дании сейчас очень модно, — Фрэнси подула на безвкусный ромашковый чай в кружке, прекрасно осознавая, как Лоуэл на нее смотрел. Он наблюдал за ней. — Хюгге означает «чувствовать себя уютно». Поэтому датчане такие спокойные и счастливые. Я подумала, это поднимет Уиллу настроение.