Читать книгу "Люди под кожей - Ольга Миклашевская"

– Ах, так боги боятся за собственные шкуры? Это что-то новенькое.

Денис, конечно же, всегда был сильно выше Дарьи, но сейчас он кажется ей недосягаемым. А она, как надоедливая мошка, крутится-вертится вокруг него, думая, что способна вывести из равновесия.

Он смотрит на нее с ожидаемым снисхождением.

– Все боятся за собственные шкуры, Дарья, до тех пор, пока они у них есть. Разве что Теням все равно.

– Тени? Кто такие Тени? – моментально ухватывается Дарья за предоставленную зацепку.

Денис подходит к столу, не торопясь наливает себе уже успевший подостыть кофе из турки и медленно пригубляет напиток. Кажется, чудовище за окном его уже не беспокоит.

– Люди, которых не пустили в Беловодье.

– Как-как ты сказал? – Дарья забывает, как дышать. – Беловодье?

– Да, – еще один изящный глоток, – а что, ты уже где-то про него слышала?

Супруг изо всех сил пытается показать свое равнодушие, но за десять лет совместной жизни Дарья уже успела изучить его вдоль и поперек за исключением божественной части, конечно. Именно поэтому она так ясно видит, что за напускным безразличием кроется не просто любопытство – необходимость знать.

– Допустим, слышала.

– Допустим?

– В эту игру можно играть и вдвоем. – Дарья облокачивается о стол и смотрит Денису прямо в глаза. Она видит там не просто свое отражение – впервые за долгое время она видит там что-то похожее на страх.

Денис устало вздыхает.

– Я не могу рассказать тебе все. Пока ты еще не готова.

– Не готова! – взрывается Дарья, но голос старается не сильно повышать: все-таки дети могут услышать. – Да что вы все заладили: «не готова», «когда придет время»?! Кто ты вообще такой, чтобы решать, готова я или нет? Оби-Ван Кеноби?

– Оби-Ван Кеноби вымышленный персонаж. – Денис делает долгую паузу, но после еще одного глотка продолжает: – А вот я – нет. Кофе?

На экзамен она почти опоздала, но все-таки успевает просочиться в приоткрытую дверь, когда препод уже начал раздавать бланки для ответов. Маруся садится рядом с одногруппником Перышкиным и, стараясь не шуметь, принимается вслепую искать ручку в заполненной хламом сумке.

– Где тебя носило? – шепотом, почти не разжимая губ, спрашивает Паша.

– Помогала сестре кота с дерева снимать, – отвечает Маруська.

– Так и скажи, что проспала. – Голос приятеля звучит немного обиженно.

– Да нет, я правда…

– Так, разговорчики! – вклинивается профессор Иванов. – Перышкин, Метелкина, а ну расселись по разным партам. Я вас знаю: весь экзамен будете языками чесать… Так, о чем это я?.. Да, на листках с задачами ничего не писать – для всех вычислений у вас есть черновики, которые, кстати, мы тоже сдаем. Слышишь, Боровицкая? Буду смотреть не только на ответ, но и на вычисления!

В этот холодный июнь студенты-третьекурсники чувствуют неизбежность скорого финала. Многим хочется заснуть одним прекрасным вечером и проснуться где-нибудь в августе на адлерском пляже, поедая мороженое и горячую кукурузу. И в отличие от укола сессия – отнюдь не быстрое «раз – и готово», а долгая и извращенная пытка.

Марусе она всегда нравилась.

– Ты не понимаешь, – как-то сказала она Пашке под конец первого курса, – именно в этом настоящая жизнь.

– В страданиях? – скривился Перышкин.

– Не-е-ет, – протянула Маруся с довольной улыбкой, – в ожидании, когда страдания закончатся. Сам подумай, вот религия тебе что обещает? Будешь терпеть сейчас – отдохнешь в раю. То же самое и во всех других областях. Работаешь сейчас – на пенсии отдыхаешь. Пока маленький – ждешь, когда наконец станешь подростком. Все подростки хотят взрослой жизни, независимости и вседозволенности. Взрослые же мечтают на кого-нибудь эту самую независимость переложить. Понимаешь? Путь к счастью не через страдания. Страдания и есть счастье!

– Ну ты завернула, Маш. В буддизм, что ли, ударилась?

– Да ну тебя, – на полном серьезе обиделась богиня.

Паша, может, про этот короткий разговор уже и забыл, а вот Маруся все никак не может отделаться от навязчивой мысли, заевшей пластинкой крутящейся у нее в мозгу. Что, если она не предназначена для той работы, что выполняет? Что, если все, что ее сдерживает сейчас, это страх перед братом?

Быть богиней смерти – это на самом деле скучно и утомительно. Несчастные случаи, самоубийства, болезни… Ничего привлекательного. А еще эта вечная бюрократия, которая порой, кажется, с ума может свести. Сначала список составь, потом запроси подпись у начальства; забери нужного человека, сверь имя со списком, получи еще одну подпись… Если повезет, еще и пастырь нагрянет и, как капризное дитя в магазине игрушек, потребует: «Отпусти его, потому что я так хочу». И попробуй с ним поспорить: себе дороже.

Поэтому в такие дни, как сегодня, Маруська просто наслаждается тем, от чего обычные люди бегут как от огня, – стрессом. Ей нравится чувствовать, как в ее смертном теле начинает бурлить кровь, как учащается дыхание и потеют ладони. Нравится искоса посматривать на Пашку и разглядывать его широкий лоб, густые, вечно нахмуренные брови и тонкие, будто паучьи лапки, пальцы. Сейчас Перышкин как раз задумался над тем, как решать задачу по эконометрике, так что ничто ей не помешает наслаждаться видом одногруппника.

Зачем вообще желать чего-то другого? Там, откуда Маруська родом, не смотрят сериалов, не едят пиццу, не играют в тупые игры вроде «бутылочки», не ходят на плохой фильм, чтобы потом всем рассказать, какой он плохой; не поют в караоке; не бегут марафон, чтобы на финише упасть счастливым и полумертвым; не дарят цветов, не играют в настольные игры, не составляют невыполнимых планов и не курят сигареты.

Только здесь, среди людей, Маруська впервые задалась вопросом: а какая, собственно, мотивация у других богов? Как какая-то мнимая «высшая цель» заставляет их быть на посту двадцать четыре на семь и никогда не ставить под сомнение существующую систему?

Что, если это они, а вовсе не люди, живут неправильно?

– Так, товарищи, сдаем работы! На счет пять перестаю принимать… Ой, какой я молодец, в рифму сказал! Боровицкая, а ну, цыц!..

Маруся без задней мысли сдает преподу пустой листок и тут же подлетает к Перышкину:

– Ну что, куда отмечать-то пойдем? А то мне надо в три уже кровь из носа быть у Озерковых. Денежки сами себя не заработают!

Пашка, как обычно, с недоверием смотрит на свою чересчур оптимистичную подругу:

– Долго ты еще у них собралась работать? Посмотри вон, Гошан уже устроился в хорошую фирму. Работает, как ты, всего полдня, а платят в два раза больше. И не надо возиться с кашами и подгузниками…

– Мои пацаны уже взрослые. Так что, куда-нибудь завалимся?

Парень хочет что-то сказать, но его перебивает другой их одногруппник, Серый: