Читать книгу "Упавшие в Зону. Учебка - Андрей Буторин"

«Коробок» и впрямь было много. Отличались друг от друга они лишь оттенками серого цвета – от почти белого до антрацитово-черного, такого же, как и вся ровная поверхность под ними. Из-за того, что тени в этом мире практически отсутствовали, черное на черном не сразу удалось разглядеть. Невольно обратил на себя внимание непонятный, будто существующий сам по себе блеск, и только потом глаза наблюдателей различили эту черную «коробку». Она походила скорее на цилиндр, или трубу, закрытую с торца такой же зеркально блестящей мембраной, что и головы самих «урфинов», блеск которой и привлек внимание Плюха. Хотя, вполне возможно, «труба» была и внутри наполнена этой ртутнообразной субстанцией, но косморазведчику его хорошо развитая интуиция подсказывала, что это именно перегородка, мембрана, а внутри цилиндр полый. Еще это «сооружение» отличалось от прочих тем, что стояло от них чуть в стороне и дальше прочих «коробок», еще и поэтому взгляд не сразу ее отыскал. Егору показалось даже, что труба тянется к самой стене, которую он увидел еще из леса. Впрочем, с масштабом он так и не смог определиться; стена казалась ему то находящейся от них в десяти километрах и невероятно, под километр или два, высоченной, то будто бы стоящей метрах в пятистах, возвышаясь метров на десять-пятнадцать. В первом случае «труба» до нее, конечно, не доходила, во втором – вполне могла. Но разрушить оптическую иллюзию и понять, как же все обстоит на самом деле, Плюх так и не мог. И очень пожалел, что с ним нет его шлема – уж тот бы враз разрушил любую иллюзию, да еще и приблизил бы любой объект в самом оптимальном увеличении. А еще, тоже чуть в стороне, виднелась другая «труба» – теперь уже снежно-белая. В этом «военном городке» вообще было лишь два цвета: белый и черный. И производные от них – всевозможные оттенки серого. На этом бесцветии особенно чужеродно выделялись тела «урфинов» – желтоватые, будто старые кости. И совсем уже дико смотрелись на некоторых из них татуировки, особенно цветные. Эти пестрые кляксы в строгом черно-белом мире почему-то вызывали у Егора тошноту. И он вновь перевел взгляд на белую «трубу». Вернее, если это и была труба, то наполовину погруженная в грунт. Этакая «полутруба». Или нечто, напоминающее большой длинный ангар. Он был и выше, и шире черной «трубы», зато торец его закрывала точно такая же, как и там, зеркальная мембрана. А вот длину «ангара» Плюх тоже не смог определить. Вновь черное с белым устроили ему оптическую иллюзию. То казалось, что белая «полутруба» упирается дальним концом в серую стену, то виделось, будто второй ее край совсем близко. И опять разведчик пожалел, что нет с ним шлема от скафандра – как бы сразу все упростилось!.. Ну, положим, не совсем все, но, по крайней мере, то, что можно было познать с помощью зрения.

От бесполезных сожалений его прервало новое движение в длинной шеренге «урфинов». Снова вперед вышло два-три десятка солдат, которые тут же слаженно зашагали к одной из «коробок» и улеглись на настиле, уйдя головами в стену. Затем как прорвало: «урфины» выходили из строя, шагали группами к различным «коробкам» и ложились, превращаясь в неподвижных безголовых кукол. Строй оставшихся каплеголовых зомби после каждой «потери» сжимался, становясь все короче и короче.

Косморазведчик ждал, что в конечном итоге по настилам возле «коробок» разойдутся все, но когда в строю осталось порядка сотни «урфинов», их движение прекратилось. А потом они разом, как хорошо обученные солдаты, повернулись направо и в ногу зашагали к черной «трубе». Егор думал, что возле нее они тоже лягут, хотя там и не было видно настила, разве что он тоже имел черный цвет и сливался с поверхностью, но марширующий строй не прекратил движения, а направился к закрывающей торец «трубы» зеркальной нашлепке и стал исчезать в ней, словно ныряя в озерную гладь, непонятным образом вставшую торчмя.

– Это же выход! – закричал, подскочив, Юлий Алексеевич и бросился вперед: – Скорее за ними! Мы должны убедиться!..

– Ёхи-блохи! Назад!!! – завопил Егор, порываясь вскочить и бежать за профессором. Но его пресловутое шестое чувство буквально завопило: «Не делай этого! Погибнете оба, и никто не узнает про выход!»

Возможно, он бы все-таки не послушался своей интуиции, но в следующее мгновение перед Сысоевым прямо из гладкой черноты под ногами будто выдулось такое же черное облако. Оно было похоже на густой дым, только выглядело более однородным и плотным. Егор невольно сравнил его с до сих пор неизученным «темным веществом» Вселенной, а в следующий миг вспомнил вдруг, когда и при каких обстоятельствах он уже сравнивал нечто подобное. Ведь именно такое облако захватило Илону возле кинотеатра «Восход» в Лазаревском, и спасти ее благодаря Блямсу удалось только чудом[20].

– Назад! – закричал что есть силы Плюх, но Юлий Алексеевич на это не отреагировал.

Ученый замедлил шаг, а вскоре и вовсе замер, словно загипнотизированный облаком, которое медленно подлетело к профессору и стало кружиться вокруг него. Вскоре Сысоева и вовсе не стало видно – на том месте, где он стоял, вращался зловещий черный вихрь. А еще через пару мгновений это образование втянулось в черную поверхность, вновь став ее неотъемлемой частью. Юлия Алексеевича Сысоева же словно никогда и не существовало вовсе.

Такой растерянности, как в те несколько минут, что прошли после этого события, космический разведчик Егор Плужников не испытывал давно. А может быть, и никогда ранее. Он в самом прямом смысле не знал, что ему делать. Бежать вперед? Но что толку? Чем он мог теперь помочь Юлию Алексеевичу? Да и существовал ли теперь профессор Сысоев в принципе? Или его буквально, как слышал Егор от каких-то сталкеров, «закатали в асфальт»?.. Он понимал, что если выскочит из-за кустов, то его непременно заметят. И обязательно схватят – или «урфины», или такое же черное облако, что поглотило Сысоева. И если в первом случае его еще могли просто убить, то о том, что с ним будет во втором, оставалось только догадываться. И «закатывание в асфальт» выглядело в этих догадках самым, пожалуй, оптимальным вариантом.

Но и продолжать просто валяться в кустах было для косморазведчика невыносимым. Он чувствовал себя самым настоящим предателем, трусом, кем-то отвратительным, жалким, позорным… Наверное, он бы все-таки встал и пошел навстречу опасности – на верную гибель или что-то еще хуже, лишь бы очистилась совесть. Однако Плюх как раз понимал, что именно так он бы свою совесть замарал еще больше – он бы поступил бессовестно по отношению к ожидающим результатов этой вылазки друзьям и любимой. А еще он бы сделал бессмысленными смерти Злыдня и Юлия Алексеевича. Плюс добавил бы к ним и свою – не только бессмысленную и глупую, но еще, получалось, что и бесчестную.

От этих раздирающих душу и мозг противоречий хотелось выть. Но даже этого не мог он себе позволить. И тогда, развернувшись, Егор пополз назад.

Весь обратный путь он проделал будто во сне. Хорошо, что его внутренний «навигатор» не дал сбоев и вел его точно по тому же маршруту, каким совсем недавно двигались они с профессором Сысоевым. Но спроси его кто, как он шел, что видел, – Плюх бы не смог ответить. Более-менее он пришел в себя лишь на поле боя – там, где погиб Злыдень. Разведчик был уверен, что это то самое место, «навигатор» подсказал ему и это. А еще он увидел там кровь. Разумеется, ее на этом поле пролил далеко не единственный сталкер, но чутье уверенно подсказывало косморазведчику, что это кровь именно Злыдня.