Читать книгу "Десять величайших открытий в истории медицины - Джеральд Фридланд"

Вскоре после этого Чейн решил запатентовать пенициллин. Флори не дал согласия, считая, что это неэтично. Они долго спорили, но Флори не уступал. Чейн опасался, что если оксфордская группа не получит патент, это сделает кто-то другой. Время показало, что он был прав.

Понимая, что так называемый производственный отдел в Оксфорде никогда не сможет удовлетворить потребности воюющей Великобритании в пенициллине, Флори провел переговоры с руководителями всех английских фармацевтических компаний, убеждая их в необходимости начать промышленное производство препарата. Компания «Imperial Chemical Industries» приступила к необходимым экспериментальным исследованиям, но переговоры с другими фирмами успеха не принесли.

Получив дополнительный запас пенициллина от «Imperial Chemical Industries», Флори начиная с января 1942 года ввел лекарство 15 больным внутривенно, а еще у 172 применил его местно. Измерение уровня пенициллина в крови и изучение клинических эффектов его применения позволили установить приблизительную дозировку, требуемую для лечения различных заболеваний. Сегодня ни одно правительственное учреждение не позволило бы рекомендовать к широкому применению препарат, предназначенный для внутривенного введения, если он прошел проверку только на двадцати одном больном, двое из которых умерли; не допустили бы сегодня и продажу препарата, который, как пенициллин, приводит к гибели морских свинок. Однако результаты скрупулезных исследований Флори, проведенных в чрезвычайно сложных условиях военного времени, тогда выглядели достаточно убедительными. И, к счастью, Флори не включил морских свинок в число подопытных животных.

Примерно в то же время сэр Алмрот Райт написал в редакцию газеты «Лондон таймс» знаменитое письмо, в котором заявил, что пенициллин открыл Флеминг. Редактор Роберт Робертсон в ответном письме назвал первооткрывателем Флори. Сегодня, в эпоху вездесущих средств массовой информации, нас не удивляет, что после такого обмена мнениями толпы репортеров стали преследовать и Флори, и Флеминга. Однако удивительно то, что после этого характеры обоих ученых полностью изменились: теперь Флеминг жаждал публичности, а Флори стал избегать ее. Никто так и не смог объяснить причину этих изменений.

В любом случае журналисты пишут о том, что им рассказывают люди. Поскольку Флеминг охотно раздавал интервью, а Флори от них уклонялся, имя Флеминга не сходило со страниц газет и журналов, а о Флори почти не вспоминали. Опубликованные статьи изобиловали преувеличениями и ложью, но Флеминг и не пытался что-либо поправить. История открытия пенициллина, даже излагаемая в медицинских журналах и книгах, обрастала невероятными выдумками, взятыми из газетных публикаций. Флеминг очень веселился, читая статьи о себе, шутил с друзьями по их поводу, а его секретарь собрал огромную папку вырезок из газет и журналов с нелепыми ошибками.

Конечно, всё это не могло остаться без последствий, и спустя несколько лет газетный магнат лорд Бивербрук, получивший одностороннюю и ошибочную информацию об истории открытия пенициллина от своих репортеров и, вероятно, считавший, что Флори отнесся к нему недостаточно почтительно, убеждал Нобелевский комитет присудить премию по физиологии и медицине только Флемингу.

Прочитав статью оксфордской группы, опубликованную в 1941 году в журнале «Lancet», Флеминг решил посмотреть своими глазами, что же делают эти исследователи. Чейну была оказана честь провести посетителя по отделению. Флеминг, как это бывало с ним и раньше, полностью ушел в себя, не произнес ни единого слова, и после его ухода у Чейна сложилось впечатление, что гость не понял ничего из показанного.

А вскоре Флеминг попросил у Флори немного пенициллина для лечения умирающего больного. Поскольку запас препарата у Флори почти иссяк, он согласился поделиться им при условии, что Флеминг позволит включить этого больного в текущую клиническую серию. После введения пенициллина больной совершенно поправился. Это произвело на Флеминга такое впечатление, что он обратился к своему близкому другу министру сэру Эндрю Дункану с просьбой поставить перед правительством вопрос о необходимости производства пенициллина.

В начале войны британцам удалось успешно эвакуировать свои войска из Дюнкерка на маленьких, в основном частных, парусных судах — немецкая авиация не могла разбомбить кораблики, разбросанные по всей ширине пролива. Руководствуясь этим опытом, Британский комитет по производству пенициллина решил не строить одну большую централизованную фабрику, которая могла стать легкой мишенью для самолетов люфтваффе, а производить пенициллин на всех предприятиях, где были условия для установки соответствующего оборудования. При выращивании плесени использовали бутылки и банки из-под молока — по сути дела, вообще любые имевшиеся бутылки. Несколько достаточно крупных компаний сумели наладить выпуск пенициллина в коммерческом объеме, но по всей Британии процветало «домашнее» его производство в мелких лабораториях. Потом пенициллин из всех источников свозили в одно место. Министерство по поставкам выделяло драгоценный бензин для перевозки препарата (а также всех необходимых материалов, которых так не хватало во время войны, включая жестяные банки). Поразительно, но именно таким образом Англия во время Второй мировой войны смогла произвести пенициллин в количестве, обеспечившем нужды армии и гражданского населения.

Одним из лучших и самых надежных источников пенициллина Флори считал компанию «Kendall, Bishop». Ее производственный комплекс находился в Восточном Лондоне. Поскольку в этом же районе Лондона размещались многие другие предприятия и доки, он стал одной из главных мишеней немецких бомбардировщиков. Все здания в кварталах, окружавших фабрику «Kendall, Bishop», оказались разрушенными, а она чудесным образом уцелела и не прекратила работу.

Вскоре после публикации первой статьи оксфордской группы в 1940 году американские врачи и ученые начали свои исследования. Надо сказать, что первым больным, получившим систематическое лечение пенициллином, был пациент не из Оксфорда, а из Колумбийского пресвитерианского госпиталя в Нью-Йорке. Его лечащий врач, доктор Мартин Генри Доусон собрал небольшую группу высочайшего уровня, в которую, кроме него самого, вошли гениальный биохимик Карл Мейер, заслуживавший, по мнению многих, Нобелевской премии, и Глэдис Хобби, выдающийся микробиолог и автор книги об истории пенициллина[145]. Через пять недель после публикации в «Lancet» первой статьи оксфордской группы американцы приступили к лечению своих больных, используя плесень, выращенную Роджером Ридом. (Чейн послал им партию Penicillium, но получить пенициллин из этого образца не удалось.) Группа Доусона представила свои результаты на конференции Американского общества клинических исследований в мае 1941 года.

Однако самым сильным стимулом к началу производства и клинического использования пенициллина в Северной Америке стал визит Говарда Флори в Соединенные Штаты и Канаду. Этой исторической поездке способствовали несколько факторов. Во-первых, Флори узнал о том, что немцы пытаются разведать что-то о пенициллине через своих агентов в Швейцарии, и предупредил всех, у кого имелись образцы плесени, не передавать ее никаким иностранцам. Во-вторых, он доверял североамериканцам и верил, что они окажут англичанам помощь в войне. В-третьих, все британские компании, за исключением «Imperial Chemical Industries», отклонили его предложение о производстве пенициллина. И наконец, секретарь Британского совета по медицинским исследованиям сэр Эдвард Мелланби, в свое время рекомендовавший Флори на место в Оксфорде, предложил ему отправиться в США и Канаду, чтобы попытаться использовать огромный экономический и производственный потенциал Северной Америки для начала широкомасштабного производства пенициллина. Флори сумел добиться от Фонда Рокфеллера финансирования поездки и взял с собой образец плесени.