Читать книгу "Маятник бизнеса. Между орденом и тюрьмой - Виктор Бронштейн"

Первое крупное приобретение на средства фирмы — квартиру в Москве — я, не имея ещё штата, сделал сам, бегая по столице, где-то в 1992 году. Риелтором была ещё не очень опытная в таких делах дама преклонных лет, до недавнего времени преподаватель МГУ. Окончательный разговор с продавцами, уезжающими в Израиль, мы провели вместе у них в квартире. Я неожиданно для риелтора в ходе встречи начал торговаться и сбил пару тысяч долларов.

Позже я понял, что это был её дополнительный интерес кроме официальных пяти процентов. Предпринимательская, а может быть, чисто женская обида за проигрыш двух тысяч долларов победила её интеллигентность, и она не удержалась, позвонила мне в Иркутск, очевидно, чтобы поиграть на нервах. Суть разговора была в том, что вместо торга лучше бы я сходил с ней в домоуправление и поинтересовался судьбой дома. Оказалось, что шестиэтажный кирпичный дом построен ещё до революции, в 1914 году, и до оплаты нужно было обязательно узнать, не планируется ли снос здания или длительный капитальный ремонт с отселением жильцов. Перспектива сноса, на которую она намекнула, была не радужной. По действующим на тот момент правилам, квартиру я мог получить, скорей всего, на окраине Москвы и потерял бы не две, а двадцать две тысячи долларов. Жильё там было дешевле раза в два.

Месяца три-четыре до следующей поездки в Москву я прожил с чувством обмана и обиды и на риелтора, и на уезжающих в Израиль непатриотичных евреев, и на себя.

Спустя время приятнейшим сюрпризом для меня явился поход в организацию с названием, нагоняющим страшную скуку: московское домоуправление. Дом оказался в отличном состоянии, ни о ремонте, ни тем более о сносе речь не шла. Умели наши предки, оказывается, строить не на один век.

Жаль, что в домоуправлении только сухие схемы и цифры. Как бы хотелось знать фамилию и историю жизни, например, производителя работ или хозяина кирпичного завода, обеспечивших столь высокое качество возводимых домов, не помешала бы и фотография бригады столетней давности. Всё это, как и сам дом, спустя век имело бы уже теперь антикварную ценность, а для жильцов и душевную. Весьма интересно узнать истории семей, проживавших в приобретённой мной квартире. Кто-то из неё, возможно, уходил ещё на Первую мировую войну, а может быть, играл в недалеко расположенном театре «Современник».

А может быть, мои московские предки сто лет назад жили как раз в этом доме? Ведь помню: в рассказах рано ушедшего из жизни деда — неиссякаемого сказочника — всплывало завораживающее своей таинственностью словосочетание — Чистые пруды. Как знать.

Нет, к сожалению, и по сей день традиции одухотворять дома. Ведь и мы сами построили грандиозное пятнадцатиэтажное здание, шедевр современной архитектуры, в Иркутске, в районе старого Ангарского моста, и надеюсь, что так же — на века. Но и мы ничего не сделали, чтобы через сто лет жильцы смогли сказать спасибо нам, грешным, в дальние дали. Всё же удивительно, почему на дома не распространяются законы антиквариата. Вещь, которой лет сто, многократно возрастает в цене. Считается, что она несёт тепло, намоленность и любовь многих поколений, причём, как правило, более мудрых, чем наши суетные современники.

Но особенно дороги мне стены иркутского особняка на пешеходной улице, в котором мы открыли в 1997 году первый художественный «Вернисаж», перед этим, с благословением владыки, полностью отреставрировали его. Возможно, этот архитектурный шедевр конца XIX — начала XX века магически оживил моё задремавшее после школьных лет правое полушарие.

Но вернёмся от невинных обманов и добрых воспоминаний к предательствам и потерям.

Примерно через год-два после рождения фирмы, под влиянием нахлынувшей моды на иномарки, друзья склонили меня расстаться с «Волгой» и пересесть на джип.

Переплачивать за новую машину на заре бизнеса было не принято, и я дал деньги другу Валентину и его племяннику, собравшимся в Москву за иномарками, чтобы приобрели и мне.

Каково же было моё удивление, когда, впервые сев за руль привезённого джипа, я почувствовал, что ходовые качества моего «Мицубиси Паджеро» заметно уступают «Волге» ГАЗ-24! Кроме того, машина оказалась и слегка битая. «Друзья» объяснили, что уже после покупки в неё въехал старичок, чуть ли не на «Запорожце», и взять с него было нечего. Себе же мой друг привёз за те же деньги джип «Ниссан Патрол» безо всяких дефектов и с лёгким ходом. День и ночь занятый делами фирмы, я не особенно придал значение неудачной покупке, хотя стоила машина в ту пору тридцать тысяч долларов, а это процентов семьдесят от цены московской квартиры. Собственно, о том, что машина очень старая, сказала, как это ни странно, только моя мама. «Но что она может понимать в технике», — высокомерно подумал я и на её слова не обратил никакого внимания.

О том, что мама оказалась провидицей, я узнал года через два, когда удалось продать тихоходный джип, но в три раза дешевле, нежели была цена покупки. Вспомнилась пословица деда: «Учит не купля, учит продажа». Но и тогда я ещё думал, что мне просто не повезло с покупкой. О том, что друг и его племянник Толик, выросший при моём непосредственном участии из шофёра до серьёзного руководителя, могли нагло обмануть, не было даже и мысли.

Но время и дальнейшие события, увы, расставили всё на свои места.

Мебель от голландского доктора наук

В петровско-екатерининские времена смотрели с некоторым придыханием на европейских специалистов и наших русских, вернувшихся из-за границы, но и сейчас в массовом сознании сохраняется мнение об их некотором превосходстве. О том, что кто-то переехал жить в Америку, в Европу или даже в Бразилию или там живут дети, обычно говорится как уже о немалом жизненном достижении.

Раньше, при коммунистах, так же завидовали переезду в Москву или в Питер. А то, что и там жизнь может протекать совершенно серо и неинтересно, в отрыве от друзей, близких, а за границей и без родного языка, да ещё и без любимого дела, об этом многие предпочитают молчать. Есть и такие, для кого даже чей-то уход в монастырь — безусловное жизненное достижение, ибо за таким шагом подразумевается молитвенный подвиг. Но и это далеко не всегда так. Один из моих племянников пробыл в монастыре десять лет и вынес твёрдое мнение, что в подавляющем большинстве там обитают серьёзно раненные в миру люди. Немало и неудачников, коих гонит туда гордыня.

За многое можно критиковать современную Россию, но она всё ещё остаётся страной широчайших возможностей для бизнеса и профессионального роста. Да и скучно не бывает у нас. Видимо, поэтому для меня, пишущего, максимальный срок пребывания в отпуске за границей три-четыре недели, а без этого и две недели многовато было.

Так что я вроде бы далёк от преклонения перед эмигрантами, но к нашему иркутянину, да ещё и доктору наук, уже ряд лет живущему в Голландии, отнёсся с повышенным вниманием и доверием. Тем более что речь шла о покупке огромного количества голландской мебели на очень выгодных условиях. Вся мебель, а это серванты, книжные и платяные шкафы, была разобрана до досочек в плоской упаковке. В результате экономились даже транспортные затраты, так как в вагоне мебели было, наверно, на двести пятьдесят, а то и на все триста тысяч долларов.