Читать книгу "1917. Русская голгофа. Агония империи и истоки революции - Дмитрий Зубов"

«В пивных рвота, красные рожи»

Весьма яркое описание повседневной городской жизни дал публицист, писавший под псевдонимом Борис Зайцев и явно подражавший модному тогда писателю Александру Блоку. В опубликованном в мае 1908 года эссе она выглядела как настоящий Содом – библейский город, погрязший в разврате и уничтоженный за это Господом.

«В городе звон и праздничный дух, – пишет Зайцев. – На главной улице тротуары сплошь в человеческом теле, оно переливается и тянется неправильными полосами. Дешевые духи, модистки, каламбуры, полуголодно-алчная жизнь, молодежь в темных и горящих душах, взгляды сталкиваются, пошлые, но ярко-жгучие, убогая мысль над толпой.

К вечеру бурнеет. В пивных, трактирах наверстывают трудовую неделю, рвота, красные рожи… Купчики с масляными душами, в перстнях и соболях летают ухарями на рысаках. Сдобные кучера ревут, горят румяные рожи. Кое-где бьют стекла, свистят.

Темнеет: в косом свете из окон фигуры черней и лохматей, забавы тяжеловесны, как игры охмелевшего медведя. И позднее, в то время как у председателей и членов управ танцуют барышни, в публичных домах буйствуют ломовики и смазчики…

А отцы, инженеры, доктора заливают в клубах жизнь пивом и водкой. Они сопят за карточными столами, козыряют, бьют шарами на бильярдах, душночеловеческий запах одурманивает. Рядом в номерах волной пенье, страсти и гуль пьянства. И поздно ночью лихачи мчат по улицам, пугая тишину и заражая воздух наглостью, рублями. Ночью усталый зверь после винного чада тяжело спит, разметавшись улицами и гася мозг в темном бесчувствии».

А в древнем городе Городце, издавна славящемся своими пряниками и городецкой росписью по дереву, в январе 1909 года прошло сразу несколько полицейских спецопераций. Их целью была борьба с нелегальной проституцией и шинкарством – так в те времена называли незаконное изготовление, хранение и торговлю спиртными напитками.

Дело в том, что город в конце XIX – начале XX века приобрел славу настоящего Гелиополя – города в Древнем Египте, славившегося необычайно свободными нравами и развратом. Куда за тридевять земель ехали развлечься купцы, буржуи и все, у кого имелась в кармане хоть какая-то звонкая или просто лишняя монетка. В городе даже появились своего рода улицы красных фонарей, где практически в каждом доме находился публичный дом. Ну а где бабы, там, как известно, и выпивка. В Городце и его окрестностях действовала целая сеть подпольных винно-водочных предприятий, не плативших никаких акцизов и налогов в казну. В результате о «вольном городе» были наслышаны во всей Центральной России!

«Городец пообчистился от вековой грязи, – писал „Нижегородский листок“, подводя итоги своеобразного месячника по борьбе с развратом. – Полиция и общество энергично взялись за работу по искоренению развившегося здесь разгула в шинках и грязных притонах. Все дома терпимости закрыты, шинкари наказаны штрафами и разорены. Тайные притоны с „белошвейками“ также преследуются. Можно полагать, что Городец несколько просветлеет…»

Жизнь рабочего класса на окраинах, конечно, была поскучней, а досуг менее притязателен. «Измучившись, бредут домой мужчины, женщины, – живописал публицист Зайцев. – В домиках вокруг бьют горлышки соток, пьяная злоба толкает друг на друга, по временам выходят к вокзалу, стена на стену, и разбивают друг другу лица. К вечеру, когда стихает, из вонючих углов идет стон детей, битых жен, на задворках покупают тела, девушки спиваются, и только черная ночь простирает над всем свой лик, над краем без лиц, но с кровяными мордами…»

Рабочие поселки и села традиционно являлись рассадником хулиганства, бандитизма и воровства. Типичным примером являлось село Сормово, где за несколько лет до этого произошло одно из самых крупных вооруженных восстаний революции 1905 года.

«Кражи… Когда жизнь выбивается из колеи, люди теряют обычное равновесие и начинается уклонение от установившихся правил и законов. Чаще проглядывают ненормальные явления, отрицается мораль, – рассказывала рубрика „Сормовские письма“. – Много здесь краж. Иные борются с ними, заявляя полиции, иные мирятся, как с происшедшим фактом. Воруют у богатых, заглядывают к бедным, берут всё, что можно взять. Кажется, если бы не препятствовали, стали бы грабить среди белого дня на Большой улице (ныне Коминтерна. – Авт.). Впрочем, вечером и там бывали уже случаи ограбления. Однажды, уходя от знакомых домой, я забыл у них свою палку. Меня догнал в воротах хозяин и, передавая палку, говорил:

– Без палки опасно, упаси Бог, нападут…

И действительно, без палки ходить по Сормову, особенно ночью, рискнет не всякий. Кражи же стали злобою дня».

В 1890 году вышла в свет детективная повесть Артура Конан Дойла «Знак четырех». Согласно сюжету к Шерлоку Холмсу приходит молодая девушка, Мэри Морстен, которая просит сыщика помочь в разгадке тайны: вот уже шесть лет раз в год мисс Морстен получает анонимную посылку с великолепной жемчужиной. Также девушка просит, если это возможно, найти её отца, пропавшего десять лет назад. Взявшись за расследование дела, Холмс и Ватсон выясняют, что мисс Морстен вместе с двумя братьями Шолто является наследницей огромного состояния, клада, который обнаружили их родители. Они уже собираются разделить сокровища на троих, как вдруг один из братьев оказывается убит загадочным отравленным дротиком, а клад похищен. Рядом лежала бумажка со «знаком четырех», оказавшаяся старой клятвой… В итоге Холмс выходит на некоего Джонатана Смолла, который много лет назад был жестоко обманут старшим Шолто и с тех пор жил одной мыслью о жестокой мести.

Ну а через 20 лет в Сормове произошло весьма загадочное убийство, детали которого, с одной стороны, напоминали повесть Конан Дойла, с другой – ярко свидетельствовали о своеобразных нравах пролетариата.

Осенним днем жители деревни Дарьино, находившейся рядом с селом Сормово, за рекой Парашей, Карамышевы выдавали свою дочь замуж за сормовича Колесова, проживавшего в своем доме на Песках, по 9-й линии. 15 сентября там и собрались на вечеринку (именно так в те времена называли свадьбу) приглашенные гости, преимущественно молодежь и родители невесты. Торжество было по-пролетарски простым, никаких излишеств. Пили вино, танцевали и веселились.

Но была в Сормове такая интересная и старая традиция – выдавать «пастушные» парням той местности, откуда берется невеста. Что-то вроде выкупа девки у местной молодежи. «Пастушные» выдавались либо водкой, либо наличными, на которые покупалась та же водка. В общем, все снова сводилось к поводу выпить и пьянству. Поэтому во время вечеринки у дома Колесова собралась целая толпа парней и стала требовать «пастушные», то есть денег на выпивку. В результате им было выдано полтора рубля. Вечеринка продолжилась, гости веселились. Около окон стояли любопытствующие. Внезапно в половине второго ночи зазвенело разбитое стекло, и в комнату влетела палка, задевшая одного из гостей – молодого парня Сергея Лежнева. Желая узнать, кто кинул сей предмет, он вышел на улицу. И исчез…

Через некоторое время туда же отправился отец невесты, чтобы узнать, куда делся гость. Когда Карамышев в полной темноте отворил ворота, он тотчас похолодел от ужаса. Перед ним стоял окровавленный Лежнев с воткнутым в него длинным деревянным копьем. И тут же рухнул замертво… Свадьба была прекращена, а на место прибыла полиция.