Читать книгу "Лунная Дева - Вячеслав Корнич"

— А чёрт с ним, веди! — в сердцах бросил он.

Без лишних слов они направились к тоннелю, ведущему к третьему залу. Когда они уже были на подходе, за их спинами сверкнула мощная вспышка, осветившая заднюю часть псевдо пещеры и всё, что попало в фокус ослепительного сияния начало медленно оседать вниз, будто опускался огромный грузовой лифт. Третий зал оказался правильной полусферической формы и уже совсем не походил на пещеру. По всему периметру этой необычной полусферы сверху донизу таинственно мерцали знаки космического языка. Но они отличались от предыдущих знаков, в них было столько загадочной и невероятно притягательной силы. Некоторое время Дьюол, Мердина и Валера молча наблюдали за игрой космического разума, пытаясь хоть что-то осмыслить в этом неизречённом таинстве мысли.

Раньше всех опомнился Дьюол:

— Да уж, такое не преподают в земных университетах… прямо-таки колыбель изначальной жизни…

— Вы помните? — спросила Татьяна.

— Хм… не забыл ещё.

— Тань, что здесь вообще происходит? Я уже ничего не понимаю… Какие-то тайны, превращения… вы постоянно что-то мне не договариваете, говорите загадками… Где мы, что всё это?! — после вынужденного молчания прорвалось из Полянского.

— Валерочка, потерпи немного и всё, всё узнаешь, — загадочно улыбнулась Татьяна, окинув всех взглядом:

— Кто ещё хочет знать, чем закончится эта история?

— Ну, ты же не зря нас сюда привела, Таня, — произнесла Мердина. — Я догадалась, что у этой истории есть продолжение… Так что же стоит за нашим выбором?

— Да какое продолжение, Мердина?! — с усмешкой выкрикнул Дьюол. — Нет здесь врат и ключа нет, нас провели как сопливых детишек! Это ловушка, Мердина, ловушка! Где ты думаешь сейчас эти прислужники Ханмары? Вот туда же и мы отправимся!

— Вы удивляете меня, Дьюол, я же дала вам честное слово, а я человек чести. Да, насчёт преследователей вы правы, я только что получила информацию о них, они будут удалены на одну необитаемую планету схожую с Марсом, и не скоро смогут покинуть её. Беспросветное упрямство этих заблудших лишило их достойного выбора, а для вас он до сих пор не закрыт. Иначе, вас бы просто не было здесь. В этом вся разница.

— И чего же мы ждём? Где твои друзья? Я же чувствовал, как они следили за ними, — не дал ей договорить Дьюол. На его напряжённом лице ещё сохранялось недоверие к словам девушки.

— Подождите, Дьюол, я ещё не всё сказала… Врата, правда, существуют, и я являюсь их хранителем, вернее, одним из хранителей. Мы не станем дожидаться моих друзей, они присоединятся к нам чуть позже… теперь всё зависит от вас.

— А твоя соната… она тоже фейк или всё же существует? — спросила Мердина. — И я не поняла, что от нас-то зависит?

— Нет, здесь всё без обмана. Если что-то хочешь спрятать от чужих глаз — положи это на видное место. Все эти годы «Песнь Лунной Девы» хранилась в ящичке для нот, не в сейфе, не в другом тайнике, а именно там. Но кроме музыки песня подразумевает ещё и слова, слова и есть вторая часть ключа, а их знала только моя бабушка… Теперь слова мне известны и я могу открыть врата.

Все заинтриговано глядели на девушку в ожидании самого главного. Выдержав паузу, Татьяна вопросительно оглядела своих спутников, и произнесла:

— А что бы вы хотели обрести там? Своё спасение, самих себя или что-то ещё? Мир Сва не приемлет лжи, он знает о вас всё… и всё, что вы захотите скрыть от него, тот час же проявится перед вами и будет жечь вас немым укором. Лишь чистые и свободные души способны вынести всепроникающий взгляд этого мира и пройти сквозь него к самим себе, к тому, чем мы все являемся изначально… Сможете ли вы попросить прощение за все свои деяния у всех, кого вы обидели, кого унижали и презирали, сможете ли вы простить себя и отпустить из своих сердец всю вину за содеянное, выжать её до последней капли и принять своё прошлое целиком без содрогания и боли? Если сможете, то мир Сва примет вас… и у четырёх перекрёстков дорог вам откроется новый путь.

— Это и есть наш выбор? — как-то не очень уверенно произнёс Дьюол. — Ты говоришь о невыполнимых вещах, о невозможном…

— А вы пробовали? Так попробуйте. Невозможно было Дьюолу без Мердины, а сейчас вы одно целое, вас соединила — любовь… она и поможет вам, — осветились лучистой улыбкой глаза Татьяны.

Мердина сжала руку Дьюола и, заглянув в его глаза, почти прошептала:

— И правда, мой Дьюол, чего нам с тобой страшиться? Вдвоём и в огне не страшно…

— С тобой — да, любимая…

— Но всё же лучше гореть в любви, — тут же поправилась женщина. — Родной мой, не хочешь проверить, чей огонь сильнее, прошлого или нашей любви?

— Сейчас и проверим! — разрушил последние сомнения Дьюол. — Татьяна, спой-ка нам свою песнь!

В этот момент раздался взволнованный голос Полянского:

— А как же я? Что будет со мной?

— Я говорила для всех, Валерочка, и для тебя тоже. Ты с нами?

— Да, да, да! — выкрикнул Полянский, как ребенок, подпрыгнув на месте с выброшенными вверх руками. Он даже не скрывал своего ликования.

Татьяна удовлетворённо кивнула, сбросила с себя куртку и запела. Высокий голос девушки был необыкновенно чистым и струящимся как горный ручеёк, а сама песня уносила слушателей куда-то в таинственные заоблачные дали. Никто из них не знал языка слов этой удивительно красивой песни, но по их лицах было видно, что они понимают её. Мердина с Дьюолом слились в нежных объятиях, расставаясь навсегда со своими сомнениями и тревогами, а Полянский неотрывно глядел на Татьяну, не замечая выступивших на глазах слёз. С каждым новым куплетом космические знаки словно оживали новой жизнью, они всё ярче и задорнее играли радужными огоньками, разливая по залу непередаваемую цветовую палитру. И вот в самый кульминационный момент песни световой поток достиг такой силы, что стены и свод псевдо пещеры стали бледнеть и размываться, казалось, что они тают как льдинки на весеннем солнце. И когда последние слова песни слились с самым высоким регистром звукового диапазона, еле видимые контуры плотного мира исчезли совсем, растворившись в иной реальности…

VII

Полянский не понимал, где находится, все его знания, и представления о потусторонних мирах не вписывались в эту невообразимую действительность, где не было ни верха, ни низа, здесь вообще отсутствовали какие-либо формы и терялся сам смысл привычных вещей. Но этот мир не показался ему пустым, наоборот, он виделся ему нескончаемым океаном света, переливающегося всевозможными тончайшими красками и поющего неземным многозвучием. В каждом переливе света, в каждом чудесном звуке чувствовалась сознательная жизнь. Первые мгновения непонимания быстро сменились чувством блаженной радости и безграничной свободы. Полянский совершено не чувствовал своего тела, хотя ощущение формы присутствовало, но формы почти невесомой, воздушной. Лёгкость движения не просто поражала его, а буквально окрыляла. Валера полностью отдался во власть этих незабываемых ощущений и стал просто ими наслаждаться.