Читать книгу "Были 90-х. Том 2. Эпоха лихой святости - Александра Маринина"

Когда моя почетная миссия завершилась, я с долей сожаления расставался со ставшими мне почти родными мосфильмовскими обносками. Ведь в них я познал не только минуты сомнения, но и радость народного признания.

С той поры, во избежание конфузий, мой Петр выезжал на подобные ассамблеи со своим гардеробом.

Евгений Константинов

Москва

с 1980 по 1998 год — инкассатор высшей категории; с 1998-го по настоящее время — редактор.

История несостоявшегося нумизмата

На самом деле в приведенном выше названии я немного слукавил. Все-таки нумизмат, даже корочка имеется, выданная аж в 92-м (обнаружил эту корочку недавно, когда у нас на Шелепихе произошла «газовая авария» и все, выбегая на улицу, в первую очередь хватали документы).

Но все случилось, а в большей степени не случилось, гораздо раньше… Я даже не знаю — хорошо это или плохо. Короче, история такова…

Вернувшись из армии домой в Москву накануне Олимпиады, я пошел в инкассаторы. Работа, с одной стороны, опасная, с другой — типа, не пыльная. Но это история отдельная. Речь пойдет про деньги, точнее — про монеты. Сегодня я очень тяжело вздыхаю о том, что в те времена упустил громадное количество возможностей, чтобы обеспечить и себя, и свое потомство в плане финансов на долгие-долгие годы. Как говорится, знал бы прикуп…

Так вот. Работа инкассатора заключалась в том, чтобы перевозить денежку. Либо забирать наличность из «точек» и привозить в банк, либо — наоборот. Кому-то, к примеру Сбербанкам, нужны были крупные суммы, кому-то, к примеру киоскам, продающим мороженое, нужны были копейки (сливочное мороженое в стаканчике стоило 19 копеек, и понятно, что с двугривенного ждали сдачу — 1 коп.) Но и вообще любой размен — любая медь (1, 2, 3 и 5 коп.) и никель (10, 15, 20, 50 коп.) — все это постоянно требовалось торгующим организациям, которые инкассаторы называли «точками».

И я эту мелочь развозил, но никак не осознавал своего счастья, потому что в то время нумизматика меня не интересовала. Марки собирал, а монеты — нет. И как же я был не прав!

Один из инкассаторских маршрутов, на котором я отработал почти полгода, собирал выручку с таксопарков (там сдавали в основном никель — проезд на маршрутке стоил 15 коп.), «Союзаттракцион» — в основном медь из автоматов газированной воды (1 и 3 коп.), двушки из телефонных аппаратов и т. п. Мы забирали выручку, привозили в центральную контору на Бережковской набережной, где кассиры все это пересчитывали, по новой упаковывали в мешочки, чтобы опять пустить это дело в оборот.

Фишка в том, что деньги считались на специальных машинках, в которые засыпались монетки, и машинки крутились, отсчитывая мелочь и отделяя брак. А брак — это что? Так это самое ценное в нумизматике! В браке оказывались и монеты дореформенного времени, и иностранщина, и т. п. И кассиры весь этот брак складывали в отдельную баночку, чтобы потом отчитаться по весу, мол, не стырили 300 граммов. Я локти себе кусаю, понимая, какой это был Клондайк!

Помнится, мы обслуживали «Березку», что в Шереметьево, и мой напарник, ушлый парень, отнес в нее мешочек килограммов на пять американских центиков!!! Он их просто сдал, получив взамен энное количество чеков! Вы помните, что такое чеки? А знаете, сколько сейчас стоят эти центики? Не в плане денег, а в плане монет, как коллекционная стоимость?! Много они стоят — не все, но некоторые, а этого и достаточно — найти хотя бы одну монетку (лучше две, три…), которые действительно представляют ценность в нумизматическом сообществе.

Помнится, в 91-м на монеты стали ставить буковки «М» и «Л», которые соответствовали принадлежности к монетному двору, где они печатались, — Московскому либо Ленинградскому. Стало известно, что на партии пятаков 90-го года ошибочно появились буквы «М». Тогда еще проезд в метро стоил 5 коп., а я уже работал дежурным по инкассации и по точкам не ездил. Но попросил одного парня притащить из метро хотя бы пару мешков, чтобы я их перебрал, а он их потом обратно сдал. Парень просьбу выполнил, я монетки просмотрел и нашел помимо нескольких пятаков дореформенных еще и два 90-го года с буквой «М». Один пятак убрал в загашник, другой принес на Таганку и попросил знакомого нумизмата реализовать. Буквально на следующий день он расплатился — ни много ни мало выложил 25 рублей. Я поинтересовался — за сколько сбросил, он не шифровался, сказал, что за 40 рублей.

Кстати, второй пятак я сбросил не так давно профессиональному нумизмату. По ценнику монета стоила 5000 рублей, нумизмат предложил 4000. Я не умею торговаться, отдал и тут же прикупил у него же несколько монеток качества «Пруф». По большому счету, не прогадал, просто поменял одно на другое.

Прогадал я в другом. Вернее, не приобрел! Я же мало того что инкассатором работал, так еще и свою жену устроил в банк — именно кассиром, считающим размен на тех самых машинках. И она мне еще жаловалась, что эти машинки на браке стопорятся. Эх!!! Я тогда вообще о монетах не парился… Знать бы прикуп…

В плане нумизматики торкнуло где-то в конце 90-го. Когда все эти юбилейные рубли вдруг стали востребованы, и даже в нашем банке получить по 2–3 новых юбилейных рублика стало проблемой. Примерно тогда деньги начали утрачивать свою реальную ценность, и юбилейный рубль проще было бросить в загашник, чем оттягивать им карман.

Собирать юбилейку стало прикольно. А где юбилейка — там и советская погодовка. К примеру, мне привозили по паре мешков с копейками (в мешке 5000 монет, стоил он 50 рублей), я их перебирал, находил и откладывал себе монеток 10, восполнял изъятое и возвращал инкассаторам. То же самое касалось остальной меди и никеля. Всю погодовку собрать не удалось — не успел, монеты вышли из обращения, но все-таки многое надыбал, так сказать, по номиналу.

Покупать и продавать дефицит для меня было неинтересно, поэтому я и не стал профессиональным нумизматом. Менять — другое дело, но это, так сказать, «детский подход». Дилетантство.

Тем не менее знакомые стали обращаться с просьбой собрать им полный комплект юбилейных рублей. Почему бы и нет, раз можно на заработанный навар приобрести те же юбилейки, но высшего коллекционного качества — ПРУФ. Я даже начал заглядываться на олимпийское серебро, которое продавалось в Сбербанках, и его мало кто покупал. Но «олимпиада» вдруг резко исчезла и стала дефицитом. Вновь я опоздал.

Зато подфартило в другом. Неожиданно на Таганке, где у магазина «Нумизмат» постоянно была толкучка, стала дорожать «Голова». Так называли 1 рубль 70-го года выпуска, посвященный 100-летию со дня рождения вождя пролетариата. Тираж у головы Ленина был огромный — 100 млн, соответственно и ценность никакая. Но вдруг мне предложили за нее 4 рубля! Более того, сказали, чтобы притаскивал еще, и возьмут уже по 5. Я притащил монет 10 — взяли, сказали, что завтра чем больше принесу, тем дороже возьмут. Ничего не понимая, я побежал в один Сбербанк, который когда-то лично инкассировал, в другой. Не везде, но кое-где в сейфах хранились мешочки с металлическими рублями (которые народ не жаловал — тяжелые, да и в кошельке много места занимают). Кассирши только рады были от этого груза избавиться. А уж как я был рад этот груз получить! По большей части в таких мешочках были годовики, то есть обычные рубли, в подавляющем большинстве выпуска 1964 года. Но встречались и другие года, и юбилейка, в том числе и «Головы», цена на которые на Таганке вскоре поднялась до 30 рублей и выше.