Читать книгу "Ваша до рассвета - Тереза Медейрос"

– Открой глаза, Сесиль. – Она открыла глаза и увидела, что он оглядывает все ее тело сверху донизу взглядом яростным, но не жестоким. – Я хочу, чтобы ты видела.

Она успела заметить несколько неуместных деталей, таких, как свой наполовину съехавший к лодыжке чулок или все еще надетые на ней туфли, прежде чем Габриэль коснулся своим ртом ее и начал целовать самым запретным поцелуем из всех возможных. Ее хныканье превратилось в стон. Все перестало существовать, кроме опаляющего жара его рта, доводящих до безумия движений языком и острого ощущения, что она растворяется в океане экстаза.

Когда волны накрыли ее с головой, заставляя ее дрожать от восторга и поджимать пальцы ног внутри туфель, она хрипло выкрикнула его имя голосом, который едва сама узнавала.

Сквозь восхитительный туман она смотрела, как он рывком открывает клапан на своих бриджах. У нее перехватило дыхание, когда она увидела, как сильно он хочет ее. Оставаясь на коленях между ее ног, он широко развел ей бедра и глубоко вошел в нее.

Габриэль слышал судорожный выдох Сесиль, видел, как закатились ее глаза, но не от боли, от удовольствия. Даже несмотря на то, что ее напряженное тело изо всех сил старалось сомкнуться вокруг него, он стиснул зубы от безумно болезненного удара разочарования. Он должен был быть благодарен, что она не была невинна. Это означало, что он может не сдерживаться; она была достаточно женщиной, чтобы принять все, что он мог дать ей. Обхватив ее за плечи, он приподнял ее и посадил на себя верхом.

Сесиль обхватила Габриэля руками и ногами, вобрав в себя всю длину его жезла.

– Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя. – Эти слова пробегали в ее голове, словно бесконечная песня. Боясь, что может произнести их вслух, она спрятала лицо у него на шее, пробуя на вкус солоноватую теплоту его увлажненной потом кожи.

Точно так же она отказала ему в поцелуе в губы. Он мог бы ощутить эти слова в ее поцелуе, так же как сейчас чувствует беспомощные слезы, которые текут по ее щекам. Она протерлась щеками об него, осушая их об его волосы.

Габриэль снова опустился на пол и стал опускать ее себе на колени, пока она не оседлала его, насадив себя на его жезл по самую рукоятку.

– Посмотри на меня, Сесиль, – потребовал он.

Дрожа от эмоций, она посмотрела в глубину его глаз и увидела в их окаймленных золотом глубинах эхо того же нежного безумия, что захватило ее собственную душу. Он стал двигаться внутри нее, и она стала двигаться вслед за ним, они двигались как одно целое, а огонь в камине придавал их плоти оттенок золота. И за все это время Габриэль ни разу не нарушил обещание, он не закрывал глаза и не отрывал от нее взгляда.

Он твердо придерживался данного слова до самого последнего момента, пока ритм его толчков не заставил их обоих рухнуть через пропасть экстаза к сладкому забвению. И только тогда, крепко обхватив ее руками, а тело погрузив в нее до самой матки, он смог откинуть голову и закрыть глаза. И только тогда имя женщины хриплым ревом сорвалось с его губ.

Сесиль бессильно упала на него сверху, качаясь на волнах удовольствия и триумфа. В этот момент, когда Габриэль капитулировал перед темнотой, ее имя, а не Саманты, было в его сердце и на его губах.

* * *

Габриэль проснулся с Сесиль в его объятиях. Ее взъерошенные волосы щекотали ему подбородок, а каждый нежный вздох, вырывавшийся из полуоткрытых губ, касался волос на его груди. Он провел столько одиноких ночей, представляя себе этот момент, но никогда не понимал, насколько одновременно сладким и горьким он будет, когда наконец настанет.

Она стала нежно похрапывать, и он погрузил руку в ее волосы. Неудивительно, что она так глубоко спала. Ее тело, вероятно, очень устало от его жадных знаков внимания. Он хорошо исполнил данную себе клятву, не потратить впустую ни единого момента своей последней ночи на суше. Он использовал нежное молодое тело Сесиль все эти долгие ночные часы, чтобы потакать своим самым низменным желаниям и ее самым сладким фантазиям. Огромное полено, которое он бросил в огонь, уже сгорело до тлеющих угольков. Но не было причины добавлять еще одно. Безмолвный рассвет уже просачивался в щелку между тяжелыми бархатными портьерами.

Он потянулся накрыть ее бархатным плащом, только сейчас начиная осознавать, каким дураком был. Он заставил себя поверить, что эта ночь будет ночью мести, что он может наказать ее удовольствием, заняться с ней любовью без любви, а потом просто позволить уйти. Но это оказалось сложнее, чем он рассчитывал. Он коснулся губами ее волос, думая о том, возможно ли любить двух женщин одновременно.

Она пошевелилась и, подняв голову, посмотрела на него, сонно моргая голубыми глазами.

– Так сколько бриллиантовых сережек я уже заработала?

– Очень много. – Он нежно погладил ее по щеке, чувствуя болезненный приступ сожаления. – Я не должен был говорить такие ужасные вещи. Я просто пытался напугать тебя.

– Это не сработало.

– И Слава Богу, – прошептал он, еще крепче обнимая ее.

Но она выскользнула из его рук вместе с плащом. Дразнящая мягкость ее груди прошлась вниз по его телу. К моменту, когда они коснулись его мужественности, он был уже донельзя возбужден. Снова.

Когда он запустил пальцы в ее волосы и подтянул ее голову вверх, чтобы их взгляды оказались на одном уровне, его дыхание стало частым и быстрым.

– Дьявол, ты думаешь, что ты делаешь, женщина?

– Пытаюсь заработать рубиновый кулон, – пробормотала она, сладко улыбнувшись, прежде чем опустить голову и обхватить его своими сочными губами.

* * *

Когда Габриэль проснулся снова, кинжал яркого солнечного света бил через щель в портьерах, а Сесиль с ним уже не было.

Он сел и затуманенным взглядом обвел гостиную. От огня в камине остался только пепел, и в комнате стоял ледяной холод. За исключением полупустого стакана скотча на каминной полке и его собственной одежды, разбросанной по полу, гостиная выглядела точно так же, как вчера вечером, когда он пришел домой. Никакой скомканной женской сорочки, никакого бархатного плаща, никакой Сесиль.

Если бы он сейчас не ощущал на губах ее вкус, то сам мог бы подумать, что вся ночь была просто беспокойным сном из–за выпитого скотча.

– Только не это снова, – пробормотал он, свешивая ноги с края кровати и опуская голову на руки.

И что теперь ему делать? Выходить и прочесывать улицы Лондона в поисках ее? Доводить себя до безумия, размышляя о том, почему она сначала так нежно его любила, а потом ушла, даже не оглянувшись? Саманта, по крайней мере, не настолько торопилась и оставила записку, прежде чем навсегда уйти из его жизни.

– Черт ее побери. Он поднял голову, чувствуя, что холод из воздуха глубоко обосновался в его сердце. – Черт побери их обеих.

Глава 24

«Мой дорогой Габриэль,