Читать книгу "Автопортрет, или Записки повешенного - Борис Березовский"

Проще всего было начать восстановление этой третьей вертикали, определив своих доверенных людей на руководящие позиции в остающиеся под контролем государства ключевые предприятия: «Газпром», МПС, банки и др. – это первый шаг.

Второй шаг на этом пути – перераспределение частной собственности – начали с телевизионных каналов национального значения – НТВ и ТВ-6 (потому что они – часть СМИ), затем «СИБУР», потом алкоголь (фирменные названия «Столичная», «Московская») и т. д.

И наконец, добрались до главного – природных ресурсов. Это третий и окончательный шаг в построении вертикали экономики. Особо непонятливым, а таких оказалось большинство среди наших политиков и предпринимателей, президент в одном из выступлений в Совете Федерации объяснил: «…некоторые наши компании имеют такие (природные) ресурсы на 10, 15, 25 и даже 30 лет вперед. И некоторые компании уже готовы торговать этими ресурсами, повышая свою капитализацию за счет страны», т. е. повышение капитализации российских компаний, по В. Путину, не означает повышения капитализации страны, а, наоборот, уменьшает ее (страны) капитализацию. Более того, президент не только сказал о сокровенном, но и указал, как этого желанного достичь – проблема должна решаться на законодательном уровне (вот вам и «инициатива» Д. Козака), но без суеты, «чтобы не ставить наши компании в сложное положение». Яснее не скажешь.

Так что законопроект, подготовленный кремлевским чиновником, – исполнение прямой команды президента В. Путина и означает, по существу, попытку пройти завершающий этап в построении полноценного каркаса централизованного по всем основным параметрам и по своей сути авторитарного государства, а потому – антиконституционного.

Реализуем ли третий этап – построение вертикали экономики?

История России дает ответ на этот вопрос. Ответ положительный. Дело, как всегда, в цене.

Приватизация 90-х годов, т. е. перераспределение государственной собственности в пользу частной, происходила крайне болезненно, но обошлось без большой крови – без гражданской войны. Государственная собственность, т. е. ничья, с помощью чиновника, т. е. за взятку, передавалась в частные руки. И чиновник не схватился за ружье только потому, что никогда не считал государственную собственность своей, частной.

Революция 1917 года, основным содержанием которой тоже было перераспределение собственности, но с противоположным знаком – отбирали у частника и отдавали государству, – имела иное продолжение. Миллионы собственников, лишившись своих домов, земель, рудников, заводов, фабрик, магазинов, лавок, взялись за ружье. Результат – гражданская война, унесшая жизни десятков миллионов людей.

Конечно, менталитет собственника перед революцией 1917 года складывался в России веками. За годы советской власти он был разрушен до основания и начал восстанавливаться в последние 10–12 лет. Поэтому, наверное, современный молодой собственник и не заматерел еще – нет родового поместья, нет банка или завода, передающихся из поколения в поколение, – нет закрепленных в сознании значимых символов собственности у подавляющего большинства жителей страны.

Президент В. Путин окончательно определился в своем выборе будущего для России. Теперь важно, чтобы он и другие граждане поняли и оценили все последствия такого выбора для себя.

Борис Березовский

Помочь Путину!

26 октября 2002 г. «Коммерсантъ-Daily», Москва

Единственный человек, от которого сегодня зависит жизнь заложников, – президент Путин. Решение может принять только он, и он же будет нести всю полноту ответственности за сделанный выбор. Это трагично само по себе, и это факт – к такому результату президент и общество целенаправленно двигались два c лишним года.

Все это время Путин строит так называемую вертикаль власти, практически расчищая политическую площадку только под себя. Вертикали власти как не было, так и нет. Те, кто должен был бы встроиться в эту вертикаль, предпочли отойти на безопасное расстояние, не лезть на рожон и уступить президенту эту площадку. В итоге социологические опросы непрерывно показывают огромный отрыв Путина от остальных. Он остался на вершине один, без опоры на несущую конструкцию – без сильных союзников и без весомой оппозиции. Он получил всю полноту власти, но вместе с ней и всю полноту ответственности. Делить ее ему не с кем. В отличие от Ельцина у Путина нет весомого Черномырдина, который сегодня, сейчас, снимет трубку и скажет: «Здравствуй, Аслан Масхадов».

В сложившейся ситуации в равной степени виноваты и Путин, и общество. Уставшее от накала страстей ельцинской эпохи общество предпочло спокойствие, граничащее с безразличием, и бездумное, почти безраздельное доверие новому президенту. И на вопрос иностранного журналиста: «Господин Путин, кто за вами стоит?» – президент вполне честно ответил: «Народ».

Как ни странно, но именно эта всенародная поддержка в сочетании с собственной стопроцентной ответственностью за судьбу своих граждан, удерживаемых двое суток в заложниках в центре Москвы, невероятно осложняет для Путина принятие решения. Потому что изначально заявленный им и принятый обществом стиль правления требует штурма, а это означает гибель заложников. И это не решает ни одной проблемы, поскольку война уже происходит за пределами Чечни и, если ее не остановить, будет продолжаться – новыми захватами заложников и новыми жертвами. Израиль советует Путину принять жесткие меры против террористов, имея ту историю и то настоящее, которые имеет. Следуя советам израильтян, мы рискуем получить Палестину на территории без малого одной шестой части суши. Не имея при этом ни израильской армии, ни их спецслужб. В противном случае 50 вооруженных человек просто не смогли бы провести явно долго готовившуюся и тщательно спланированную операцию по захвату заложников в нашей столице.

Война во Вьетнаме закончилась поражением Америки. Она закончилась не потому, что правительство страны или армия не готовы были ее продолжать. Общество не готово было ее продолжать. Общество сочло, что жизнь американцев дороже победы. Американские обыватели не готовы были заплатить за победу «любую цену», потому что эта цена – жизнь их сограждан. Сегодня перед Путиным и нами тот же выбор – война любой ценой или абсолютно достойный мир. Достойный, потому что во имя спасения людей. Иначе чем мы отличаемся от террористов, готовых во имя своих политических целей взорвать себя вместе с невинными людьми? Тем, что во имя своих политических целей мы не позволим взорвать невинных людей вместе с террористами.

Может ли Путин пойти на выполнение требований захватчиков во имя спасения человеческих жизней? Может, если окажется в силах подняться над самим собой и если общество его поддержит. Если общественное мнение ясно сформулирует, что в результате штурма мы рискуем получить еще 700 гробов и не решить ни одной задачи, гарантирующей общество от рецидивов подобных ситуаций. Если общественное мнение ясно сформулирует, что длящаяся с перерывом десять лет война в Чечне не дала никаких результатов, кроме бесчисленных жертв, реальной проблемы терроризма, разрушительной межнациональной ненависти и чувства постоянной опасности у простого человека. Если за последние десять лет мы хоть немного приблизились к тому, что принято называть цивилизованным обществом, и готовы поставить жизнь людей выше политических амбиций, то мы должны помочь Путину начать переговоры с Масхадовым, чтобы добиться освобождения наших людей. Больше этого сделать некому, и в этом трагедия и Путина, и общества, которое вознесло его на этот недосягаемо высокий пьедестал.