Читать книгу "Дикая тварь - Джош Бейзел"

После третьего выстрела мы с Вайолет одновременно падаем на землю лицом к лицу. Я говорю:

– Так не пойдет. Нам надо разделиться. Ты уходи налево, а я пойду дальше прямо. Если он погонится за тобой, а не за мной, я сделаю крюк и зайду с тыла.

– Я сделаю то же, если он пойдет за тобой.

Стараюсь не огрызаться на нее:

– Нет. Это слишком опасно. Он тебя увидит.

– А тебя он не увидит?

– Нет. Пошла.

На этот раз без поцелуя. Возможно, из-за обоюдного понимания, что я снова ей вру. Но она проводит рукой по моей щеке с занозами.

Я снова ломлюсь через лес, стягиваю куртку и волочу за собой, чтобы оставить след. Прежде чем бросить ее, ощупываю карманы в поисках предметов, что помогут мне убить этого ублюдка. Нахожу только цифровую камеру в неопреновом чехле. Если б я был профессором Мармозетом и знал, как допилить камеру до ПНВ, был бы рай.

Но поскольку я, увы, совсем другой человек, секунд тридцать в полмозга пытаюсь сообразить, что за хрень он имел в виду. Может, есть какой-нибудь светофильтр, который надо удалить? Или какое-нибудь вложенное меню во вложенном меню, где надо что-то перепрошить? Наконец я сдаюсь. Оказывается, электротехник из меня никакой.

А вот заманивать маньяков в дебри у меня, кажется, получается гораздо лучше. Я и правда жду не дождусь, когда замкну петлю, которую старался описать, не попадая в предполагаемое поле периферического зрения ублюдка. Насколько я могу судить, я уже почти вернулся туда, где расстался с Вайолет.

Вот почему от следующего выстрела у меня стынет кровь в венах.

Выстрел раздался не оттуда, откуда я его ждал. Как будто стрелок не погнался ни за мной, ни за Вайолет. Грохнуло совсем с другой стороны и слишком далеко.

Значит, он таки погнался за Вайолет, а я понятия не имею, куда я, на хрен, уперся. И у меня нет никаких шансов продвинуться так далеко и так быстро, чтобы помешать стрелку убить ее.

Ору: “ЭЙ ТЫ, УБЛЮДОК!” – и устремляюсь примерно в ту сторону, откуда раздался выстрел. Запутываюсь в переплетении веток. Слышу еще один выстрел.

Тогда мне приходит в голову разбить камеру. Не потому что это как-то поможет, а просто потому, что не могу придумать ничего мало-мальски полезного. Или лучше метнуть ее. Зарядить ублюдку по башке за мгновение до того как он выстрелит в Вайолет – чисто на удачу.

Однако, уже замахнувшись, я понимаю, что сейчас не время ни разбивать, ни швырять камеру.

Время еще раз осознать, какой же я тупой гребаный мудак. И включить камеру.

Зрачки у меня расширены, и свечение дисплея ярко озаряет все вокруг.

Охренеть: я даже не на земле стою. Последние несколько шагов я карабкался вверх по спутанным веткам. Спрыгиваю обратно в грязь через первую попавшуюся дырку.

* * *

Теперь я в движении. Смотреть далеко вперед я, конечно, не могу, но я могу бежать. Я могу огибать деревья, в которые иначе врезался бы рожей, вижу, где тупик, прежде чем угодить в него. Вскоре я даже додумался переключить камеру в режим просмотра, чтобы она не убирала объектив и не отключалась автоматически.

Слышу выстрел совсем рядом и прибавляю ходу. Огибаю дерево и чуть не врезаюсь в спину стрелку.

Я в шоке от того, что он движется так медленно. Немного быстрее, чем двигался я, ничего не видя, но только немного. Он просто идет, не торопясь, по-терминаторски медленно поворачивая голову в инфракрасных очках и не переводя винтовку, как будто он привык к таким делам и не хочет переутомляться.

Он не услышал моего приближения и не успел заметить свечение камеры. Есть соблазн просто замочить его – прямой удар в пятый позвонок: “Приятно было от тебя побегать”, – но если Вайолет мертва, он за это еще поплатится. А если она жива, то у нее, наверное, будет к нему несколько вопросов.

Одной рукой выхватываю у него винтовку, а той, что с камерой, срываю ПНВ и свечу в лицо.

– Ох блядь! – вскрикиваю я.

Это доктор Макквиллен.

* * *

На обратном пути к лодке Вайолет идет впереди в инфракрасных очках Макквиллена, а я – в арьергарде, все еще с камерой в руке, предоставляю доктору биться головой о случайные ветви деревьев. Мне холодно, и все болит, а Вайолет оказалась вся в крови, когда я дал ей куртку Макквиллена. Я бы отдал ей и его рубашку тоже, но не уверен, что человек его возраста сможет перенести такой холод, каким бы здоровым он ни казался.

Никак не могу отделаться от мысли о том, как же я не заметил отсутствия томографа в его клинике, когда ее обыскивал. Продал – догадываюсь задним числом, – чтобы купить лодку-амфибию.

До нее мы как раз добрались.

– Ладно, – говорю я. – Что в озере?

– Я не знаю.

Повторять я не собираюсь. Просто беру Макквиллена за шкирку и затаскиваю в воду по пояс. Зубами раскладываю нож, который нашел у него в куртке, режу ему плечо до крови и топлю.

Позади нас Вайолет врубает лодочные фары. Глаза отвыкли от обычного света.

– Что там? – все же повторяю я, подняв Макквиллена из воды.

– Я скажу! – кричит он. – Вытащите меня из воды!

Вытаскиваю.

Он говорит.

Все оказалось именно так уныло и убого, как я предполагал, когда подписывался на всю эту чушь.

И почему-то мне от этого стало только дерьмовее[90].

Свидетельство “I”

Источник: “Выбор редакции” // Сайнс,

12 декабря 2008, 322:1718

МОРСКАЯ БИОЛОГИЯ

CARCHARHINUS?

ВЫ ЖЕ НИЧЕГО О НАС НЕ ЗНАЕТЕ!

Вероятно, из каждого правила бывают исключения, но серая бычья (тупорылая) акула, Carcharhinus leucas, претендует на статус исключения как минимум из трех правил. Она давно славится среди ихтиологов крайне агрессивным характером (серые бычьи акулы похожи на больших белых, но короче и шире; с 1 по 12 июля 1916 года на джерсийском побережье произошло пять нападений акул на людей, послуживших основой книги и фильма “Челюсти”, теперь считается, что все эти случаи – работа одной и той же C. leucas). Это единственный вид известных нам пластиножаберных, сохранивший способность не только выживать как в соленой, так и в пресной воде, но также охотиться и размножаться в той и в другой среде. Вдобавок к этому преимуществу C. leucas обладает впечатляющим арсеналом адаптивных свойств, таких как сокращение выработки мочевины печенью, диффузия мочевины через жабры, способность увеличивать выделение мочи в двадцать раз и переключаться между активным и пассивным обменом электролитов с помощью Na+/K+-АТФазы как в дистальных почечных канальцах, так и в ректальных железах. Третье уникальное свойство вида C. leucas — его ареал: серые бычьи акулы обитают от Массачусетса на севере до мыса Доброй Надежды на юге, на любой долготе в акваториях трех океанов.