Читать книгу "Боги войны - Дмитрий Агалаков"

Ногайцы не смогли противостоять казакам – они разбежались кто куда. Они прыгали в сёдла и, бросив лагерь, неслись на три стороны. Четвёртой стороной был Яик – там их ждала верная смерть. В эту ночь казаки перебили многих ногайцев, завладели походным добром, оружием и лошадьми.

Забрав всё, что можно, казаки уплыли на свой остров. И вновь потерь у казаков почти не было.

Этот погром заставил ногайцев трепетать.

2

В последние дни октября 1586 года в Сарайчик съехались все первые князья и мурзы Ногайской Орды. Столицу к тому времени укрепили. Теперь тут находился большой гарнизон. Две тысячи лучших воинов всегда были рядом с князем Урусом. Вокруг Сарайчика на много вёрст колесили ногайские разъезды, следили за Яиком: а вдруг нагрянут казаки?! Ведь Сарайчик стоял на самом берегу, и если казачья армия решится атаковать, то ей на стругах будет доплыть до столицы – раз плюнуть! Тем более что опыт у казачков был. Разбойники уже похозяйничали в столице ногаев, пока Урус кочевал по степям. И кто был живой, того посекли, а что было дорогого душе ногайской в Сарайчике, то порушили.

К хозяину Сарайчика и первому князю Ногайской Орды приехали его братья: Сеид-Ахмед и Яраслан-мурза, уже рискнувшие схлестнуться с казаками, Урмагмет-мурза, сын Уруса – Хан-мурза, тоже отведавший казацкого гнева, и другие знатные мурзы.

– Горе нам, братья, если мы не сотрём казачий городок с лица нашей земли, – грозно и спокойно сказал князь Урус своим вассалам. – Мы будем последними собаками, если не отомстим за наших убитых братьев, за поруганных жён и украденных детей!.. Сколько казаков на острове, Урмагмет-мурза? Что говорят наши разведчики?

– Меньше тысячи, великий князь, – сказал знатный мурза.

– У нас должно быть людей в пять раз больше! И никто не должен бояться за свою жизнь! Мы должны вернуться с победой, иначе предки проклянут нас, и не будет нам места под солнцем! – Урус поглядел на свою породистую степную родню с прокопчёнными злыми лицами, которая уже сполна получила от казаков. – Теперь я сам поведу войско! Летите в свои улусы – собирайте богатуров! Великая битва ждёт нас!

И все мурзы полетели по своим улусам, понимая, что теперь им придётся сделать только одно – победить! И любой ценой!..

…И скоро на Яицкий берег вышло многотысячное ногайское войско. Хана Уруса окружали его лучшие нукеры – гвардия, вооружённая пищалями. У каждого мурзы тоже были свои гвардейцы, готовые умереть и за хозяина, и за честь Больших Ногаев. Но не сплоховать, не сдаться! Новые сотни конных и пеших всё подходили к берегу Яика. На такую армию ночью уже не нападёшь. Проглотит такая армия! Сюда же ногайцы привели и сотни пленных русских мужиков: у них была своя роль в будущей битве.

В окружении мурз князь Урус выехал на берег реки. Луна золотилась и в чёрном небе, и в рукаве Кош-Яика, разделявшем ногайцев и казаков. Вода уже была холодна: ноябрь входил в свои права! Яицкий городок на острове, светясь редкими огнями, затаился…

– Они же знали, что мы идём, – тихо проговорил князь Урус. – Не могли не знать эти дьяволы! Почему они не ушли? Почему?

Дорого заплатил бы князь Урус, чтобы послушать разговоры казаков за крепостной стеной – высоким, в три человеческих роста, частоколом! И особенно то, о чём толковали атаманы – Матвей Мещеряк и Богдан Барбоша.

Атаманам ещё прежде донесли, что ногайцы собирают воинов со всех улусов. Что вся ногайская орда движется сюда, к Кош-Яику! И через пару дней будет тут как тут.

– Скажи, что не ждал этого, – в одну из поздних ночей сказал в атаманской избе Богдан Барбоша Матвею Мещеряку. – Не ждал всю эту степную стаю…

Оба лежали на подушках, как персидские шахи. Любили казаки, когда не воевали, эту восточную роскошь! Потому что вдоволь насмотрелись на тех, кого резали, как поросят, и оценили их умение жить.

– Ждал, конечно, – кивнул сибирский атаман. – Даже хотел того – потягаться силами! Что ж, судьба сама всё решила. Услышала да позвала за собой…

– А дело того стоит? – спросил Барбоша.

– О чём ты? – нахмурился Матвей.

– Идти за этой судьбой?

– Продолжай…

Барбоша потянулся, напрягся, и мышцы его взбухли узлами, налились сталью.

– Ты знаешь, я ничего не боюсь и готов погибнуть хоть нынче, – выдохнул он. – Но за дело…

– Да говори же – что ты тянешь?! – потребовал Матвей.

– Наше с тобой дело – весёлый разбой, – сказал он. – А мы с тобой точно государевы слуги – ждём ордынцев у засечной черты! Надо ли нам это? Мы как всегда поступали? Если противник невелик – положим на одну ладонь, а другой прихлопнем. Коли враг силён – обхитрим его и всё равно уложим на лопатки, да ещё брюхо вспорем! Коли враг очень силён и опасен – трижды обхитрим его и вонзим нож ему в спину, а потом и глотку перережем, пока он не встрепенулся!.. А коли наш враг так велик, что тягаться с ним силой нет смысла? Коли заранее знаем, что перебьёт он нашего брата три четверти, а то и всех. Так стоит ли совать голову в полымя? Мы не на службе царской – мы сами себе хозяева, и у нас всегда есть запасной ход.

– Вон ты о чём…

– А сам о том не думал разве, едва только узнал, что все ногаи сюда идут?

– Честно сказать? – усмехнулся Мещеряк. – Думал! И стыдился этих дум…

– А чего их стыдиться? – нахмурился Богдан. – Это законные мысли! Мы ведь точно сами в капкан просимся. Нет, скажешь? Когда нас со всех сторон обойдут, поздно уже говорить будет. Татары крымские, сибирские, турки, ногайцы да башкиры, казахи да киргизы, черемисы и прочая степная чудь, на них на всех разве наших казацких жизней напасёшься? Нет, Матвей! А смерти мы никогда сами не искали. Мы жить любим! А ведь они, ногайцы, с каждого, кто жив останется, кто в руки к ним попадёт, шкуру с живого спустят! Огонь лаской покажется в сравнении с тем, что они нам придумают!

– Если я чего и боюсь, так этого, – усмехнулся Матвей. – Живым в будущей битве остаться!

– Вот и думай, – кивнул другу Барбоша. – Ещё не поздно сесть всем в струги – всему острову! – и уплыть хоть вверх, хоть вниз! И ведь ни одного человека не потеряем! Они воды, как огня, боятся! Через два дня в Каспии будем, а там – дорога на все стороны белого света!.. Мы вот круг сейчас соберём и что на нём скажем, то наши браточки и примут. Попросим битвы – кто откажется? Решим уйти – всякий вздохнёт с облегчением превеликим! Жить всем хочется!.. Мы ведь такой городок где угодно отстроить сможем. И так же скоро. Что скажешь, Матвей?

Мещеряк закрыл лицо широкими ладонями и потёр его.

– Я должен подумать, – сказал он. – Дай время…

– Только скорее думай, – вдруг сказал женский голос.

Матвей оторвал руки от лица и поднял голову. В проёме шатра, отвернув полог, стояла Роксана.

– И давно ты нас слушаешь? – спросил Богдан.

– Ровно столько, чтобы понять, что это атаманы вдруг робкими стали.