Читать книгу "Большая книга ужасов-2 - Елена Усачева"

Мишкин еще больше скосил глаза и чуть не рухнул на этот самый ковер. Опираясь о длинную палку с набалдашником, к нему подкрадывался Иван Васильевич. Длинный красный плащ сливался с цветом ковра, в разноцветных глазах сидела злоба. Видимо, что-то у него было с ногами – встать он не мог, поэтому подползал, быстро перебирая руками.

– Я тебя снова убью, – шипел директор. – Убью, и все закончится. Не бывать царевичу Ивану царем Московским и Новгородским, на мне закончится династия Ивана Калиты. Я убью тебя, убью-у-у-у.

Под конец его слова были похожи на змеиный шип. Он приподнялся, занося над собой палку, свистнул в воздухе набалдашник.

Как в зачарованном сне Колька глазами следил за замедленным движением палки. Удар был точно нацелен ему в висок.

Пронзительный визг привел его в чувство. В другом конце холла стояла Наташка Жеребцова и оглушительно визжала. Он неожиданности Колька вздрогнул. Зеркальце из рук выскользнуло и разбилось с тихим звоном. А вместе с ним раскололась комната с темными коврами и светлой печкой. Палка все так же опускалась на голову, но уже не Мишкина, а ухмыляющегося юноши в длинной рубахе. Раздался противный чавкающий удар.

– Ванечка! – взвыл директор. Все остальное поглотил звук разбивающегося стекла. Комната обвалилась. Перед собой Колька увидел стену, обшитую деревянными панелями, затоптанный сотней ног кафельный пол, по которому бежала к нему Наташка Жеребцова.

– Нахал! – четко выговорила она, припечатав ладонь к его щеке.

От удара Кольку мотнуло в сторону, и он свалился рядом с разбитым зеркальцем.

– Где я сейчас другое достану? – с досадой выкрикивала Наташка, подбирая осколки. – Убить тебя мало!

Мишкин был еще слишком оглушен, чтобы ответить, а Жеребцова уже замахнулась, чтобы врезать ему второй раз.

– Ну что ты, милая! – Ее руку перехватила другая рука в черной перчатке. – Эдак его и совсем угробить можно. А он еще пригодится… кому-нибудь.

Жеребцова зло глянула на Эдика, всхлипнула и побежала обратно.

– Идиот! – крикнула она напоследок, исчезая за поворотом.

– Иногда женщины говорят мудрые вещи, – философски изрек Зайцев, помогая Мишкину встать.

– Что это было? – наконец смог произнести Колька. – Я не понял. Картинки какие-то.

– Это не картинки, это то, что было на самом деле. А сейчас нам самое время убираться, если мы не хотим снова встретиться с кем-нибудь из учителей.

– А как же девятиклассники? Мы ни с кем не поговорили. Фотографию не показывали.

С этими словами Колька полез в карман.

Теперь ошибки быть не могло – на снимке был он. Рядом сидела расфуфыренная Будкина. В руках она держала табличку. «1 день» – значилось на ней.

От неожиданности Мишкин чуть не выронил листок.

– Он здесь! Вот! Это он все сделал!

Этот крик привел его в чувство. Из-за поворота первой вырулила Жеребцова, за ней бежали девчонки их класса. Среди их стайки возвышалась фигура Маргариты Ларионовны.

Из школы Колька не просто бежал, он летел, вися на руке у скелета. У ворот их догнала Сонька, волочившая за собой оба портфеля.

– Узнали что-нибудь, да? – с нетерпением спрашивала она. Но все были слишком увлечены побегом, чтобы что-нибудь отвечать.

– И что, учителя все такие кровожадные? – спрашивал Колька, стоя на своей кухне и выпивая третью чашку воды.

– Ну почему же сразу кровожадные? – Эдик, избавившийся от ботинок, чувствовал себя гораздо свободнее. Закинув ногу на ногу, он беззаботно болтал костлявой ступней и вообще выглядел крайне довольным. – Учителя разными бывают. Но чаще всего они добрые и очень любят детей.

– А ты откуда знаешь? – с подозрением осведомился Мишкин. – Кажется, еще утром ты говорил, что школу ненавидишь.

– Да, – легко согласился покойный Зайцев. – А чего в ней хорошего? С такими, как вы, только свяжись, ни один человек, даже с ангельским характером, не устоит. Через год озвереет.

– Ты хочешь сказать, что учителей мы портим? – искренне удивился Колька, отставляя четвертую кружку воды. – А не наоборот? Это они у нас всякое желание учиться отбивают!

– А то оно у тебя было! – фыркнула Морковкина, еще не совсем вникшая в суть спора.

– Было! – Мишкин гордо выпятил грудь. – Шесть лет назад первого сентября. А потом пропало. Навсегда. И все – из-за учителей! Если бы они мне двойки не ставили и дурацкими своими заданиями не мучили, все было бы по-другому!

– Ты бы учиться стал лучше, – не отставала от него Сонька. – Между прочим, ты знаешь, из-за чего все произошло?

– Из-за чего? – с вызовом выкрикнул Мишкин.

– Из-за того, что ты – двоечник недобитый! Хорошо бы учился, ничего бы не было! И журнал тебе не нужно было красть и учителей бояться. Понял?

Колька очень хотел что-нибудь ответить вредной Морковкиной, но нужные слова не находились. Конечно, она была права.

– Ага! – наконец выпалил он. – Ругаться все мастера, а как помочь потерявшемуся в этой жизни человеку – вас нет. А я, между прочим, уже исчезать начал!

И он поволок упирающуюся Соньку в ванную, чтобы показать, что зеркала отказываются целиком его отражать. Поглядев на прозрачного Мишкина, Морковкина удивленно крякнула.

– И что мы теперь будем делать? – озадаченно поинтересовалась она.

– Я не только это узнал. – Колька вернулся на кухню. – Я еще видел, как молодая Маргарита над костром что-то кричала и как директор кого-то палкой прибил.

– Ну, здесь нет ничего сложного, – с готовностью отозвался скелет. – Ты видел то, что было. То, с чего все это началось.

– А ты откуда знаешь? – прищурилась Сонька.

– Я давно все знаю. – В голосе Эдика слышалась гордость. – С самого начала.

– Что же ты молчал! – стукнул по костлявой коленке покойного Зайцева Колька. – Почему сразу не сказал?

– Во-первых, меня не спрашивали. А во-вторых, мертвые друг про друга все знают, а про призрачных существ и подавно. И потом – почему я должен был вам все рассказывать? Покойник человеку первый враг, потому что они слишком разные.

– А теперь ты можешь рассказать? – осторожно спросила Морковкина.

– Могу, хотя мне все равно, чем дело закончится. В любом случае я смогу вернуться. Условие такое. Досмотреть до конца – и по гробам. Это просто вопрос времени.

– Вредный ты все-таки, Эдичка, – надула губки Сонька. – Мы тебя, можно сказать, реанимировали, в люди вывели, а ты капризничаешь.

– Да расскажу я вам все, – всплеснул ладонями Зайцев. – Только учтите, кто у них там главный, я не знаю.

– А там еще какой-то главный есть? – насторожился Колька.

– Да. Вся эта кутерьма действительно началась три года назад. Тогда появилось несколько новых учителей. Среди них была и Маргарита. Когда-то давно…