Читать книгу "Сталин и Рузвельт. Великое партнерство - Сьюзен Батлер"

Сталин узнал еще один интересный факт о Рузвельте. НКВД сообщил, что Невилл Чемберлен, вероятно, даже не стал бы вовсе вести переговоры с Россией, если бы Рузвельт не оказывал давления на премьер-министра. Эта информация поступила от Дональда Маклейна, профессионального советского шпиона. Маклейн, который еще в Кембридже был завербован коммунистами и позже перешел на сторону Советского Союза, в качестве третьего секретаря посольства Великобритании в Париже принимал участие во всех дискуссиях, происходивших между англичанами, французами и русскими. По словам Маклейна, Рузвельт практически вынудил британское правительство начать переговоры с Советским Союзом. «Дональд Маклейн сообщил, что… Рузвельт призвал Чемберлена вступить в переговоры с европейскими союзниками Великобритании, в том числе с Советским Союзом, чтобы сдержать Гитлера. Наши разведывательные источники сообщили, что британское правительство неохотно отреагировало на эту американскую инициативу и было вынуждено под давлением Рузвельта начать переговоры»[351].

У лорда Галифакса, как и у большинства представителей того класса, к которому он относился, был глубоко укоренившийся страх перед коммунизмом. После встречи с Гитлером он сказал о фюрере: «Уничтожив коммунизм в своей стране, он преградил ему путь в Западную Европу… Германия, следовательно, могла справедливо рассматриваться как оплот Запада против коммунизма»[352]. Он и другие мировые лидеры боялись России не только потому, что коммунизм как система правления был самым ужасным кошмаром Западной Европы, но еще и потому, что в 1939 году Советский Союз, являвшийся воплощением коммунистической модели, являлся страной с энергично развивавшейся экономикой. Действительно, можно было утверждать (и во многих кругах именно так и поступали), что у Советского Союза были более серьезные экономические успехи, чем у США, которые еще не смогли покончить с последствиями «Великой депрессии», или чем у демократических европейских стран, которые все еще пытались оправиться от Первой мировой войны. Поэтому Галифакс, как мог, продолжал тянуть с переговорами, стремясь тем самым препятствовать серьезному рассмотрению российских инициатив и надеясь с помощью такой тактики, по крайней мере, отсрочить войну, если уж он не мог ее избежать.

В апреле произошел спуск на воду нового современного линкора Германии «Бисмарк».

1 мая Литвинов стоял на трибуне рядом со Сталиным, когда части Красной армии, артиллерии и бронетанковых войск проходили по Красной площади во время ежегодного первомайского парада. Советские газеты назвали его «почетным гостем». Судя по всему, Сталин еще не знал о недавнем категорическом отказе Галифакса, о котором тот объявил Майскому. Но в конце дня Сталин, безусловно, был уже уведомлен о том, что произошло в Лондоне. В течение двух последующих дней он внезапно избавился от Литвинова и назначил Молотова, уже являвшегося тогда председателем Совета Народных Комиссаров, новым комиссаром иностранных дел. Данная новость была опубликована советскими газетами на последних страницах. Это стало большой неожиданностью. Поверенный в делах Германии в Москве сообщал, что «внезапные перемены вызвали здесь большое удивление, так как Литвинов находился в самом разгаре переговоров с британской делегацией; …по-видимому, это было спонтанное решение Сталина»[353].

В личном плане это изменение, наконец, позволило Молотову выиграть десятилетнее соперничество с Литвиновым за близость к Сталину. С политической точки зрения это создало проблему для Англии, поскольку Молотов был менее пробритански настроенным и более доверял немцам, чем Литвинов. В 1933 году он написал весьма примечательное разоблачительное письмо Сталину (несомненно, со временем за ним последовали и другие): «Литвинов вместе со своим недобросовестным кругом склонен организовать “оппозицию“ немцам… Считаю необходимым остановить его»[354].

В противоположность этому Литвинов с самого начала указывал на намерение Гитлера «проложить путь экспансии на восток огнем и мечом… и поработить советские народы»[355]. Назначив Молотова ответственным за советскую внешнюю политику, Сталин тем самым открыл дверь к переговорам с Гитлером. Если бы Сталин не смог добиться соглашения с союзниками, он бы воспользовался возможностью договориться с Гитлером, и сделать это было бы сложнее, если бы ответственным за переговоры был еврей Литвинов.

Молотов всегда был ближайшим соратником Сталина, единственным человеком, который «мог поговорить со своим начальником как товарищ с товарищем»[356]. Для Сталина, перед которым стояла неотложная задача спасения своей страны от войны, присутствие Молотова на переднем крае внешнеполитической деятельности означало, что он будет знать о каждом нюансе, каждом повороте событий, каждой вновь открывавшейся возможности. Кроме того, у него появлялись широкие возможности по организации переговоров с немцами.

Молотов продолжал переговоры с Наджиаром и Сидсом, однако через два дня после того, как Чемберлен заявил в парламенте, что Великобритания не будет вступать в союз с Россией, Сталин поручил Молотову встретиться с графом Фридрихом фон дер Шуленбургом, послом Германии в СССР, и начать обсуждение торговых отношений между двумя странами.

На тот момент Германия хотела нейтрализовать Советский Союз, поскольку Иоахим фон Риббентроп, министр иностранных дел рейха, жаждавший войны, убедил Гитлера, что сближение с Россией даст рейху немедленный шанс (после вторжения в Польшу) нанести смертельный удар по Великобритании. А после завоевания Великобритании будет достаточно времени, чтобы расправиться с Россией.

Вначале Молотов возражал против сближения с Германией. Он обвинял Шуленбурга и его правительство в недобросовестном ведении переговоров. Молотов заверил Шуленбурга, что «Сталин следит за переговорами с большим интересом и получает информацию о мельчайших деталях»[357].

Министерство иностранных дел Германии в Берлине вовсе не было уверено в возможности «изменения позиции» СССР. «Мы полагаем, что союз Англии и России будет, безусловно, непросто предотвратить… Возможность успешного исхода здесь весьма ограниченна»[358], – сообщал Шуленбург.