Читать книгу "Оседлай волну - Кем Нанн"

Он склонил голову и вгляделся в зияющую яму. Айк корчился в своем костюме. Воротник намок, по спине бежала струйка пота. Ему вдруг стало очень жалко старика, ведь Престон его единственный сын. А знает ли он, что Престон был не такой, как эта косматая толпа, стоящая сейчас перед ним? Самоубийство его сына не было безумным желанием воспарить над условностями, воплощением мечты извечного неудачника править миром или разрушить мир. Напротив, оно было рождено желанием оставить после себе нечто больше, чем проклятия. Престон носил свою татуировку, словно власяницу и вериги. И Айку подумал, что у Престона и его отца было больше общего, чем думали они сами.

Старик продолжал, уже не поднимая головы, и слова его стало трудно расслышать. «Господи, на Тебя упование наше. Ты единый судия грехам нашим, да пребудет с нами милосердие Твое. Ибо на все есть воля Твоя…» Он говорил что-то еще, но слова потонули в реве очередного самолета и карканье сорвавшейся с деревьев вороньей стаи.

Когда проповедь закончилась, никто не знал, что делать. Отец Престона так и стоял у раскрытой могилы. Собравшиеся переминались с ноги на ногу. Один парень, которого Айк уже где-то встречал, совсем молодой, чуть старше двадцати, украдкой пытался фотографировать. Айк подумал, что он, должно быть, из какой-нибудь газеты, что заинтересовалась этой историей. Когда старик закончил, раздался тихий щелчок. В этом было что-то неуместное, и один из байкеров запустил в фотографа банкой из-под пива. Банка просвистела в воздухе, разбрызгивая пену и сверкая на солнце, и упала, едва не угодив тому в голову. Молодой человек быстренько убрал камеру и ретировался. Айк оглядел байкеров. Ему показалось, что это Моррис швырнул банку, но полной уверенности не было. Все же ему хотелось думать именно так, и, если бы они были в дружеских отношениях, Айк поблагодарил бы его за это.

Он продолжал стоять, немилосердно потея и мучаясь в тесном костюме, пока не набрался смелости подойти к отцу Престона. Он хотел хоть что-нибудь сделать для Престона, хотел сказать старику, что он, Айк, думал о его сыне, попробовать как-то выразить это словами. Но ему не удалось. Айк поймал себя на том, что мямлит и заикается, а старику неловко его слушать. Потом он и сам не мог припомнить, что говорил: что-то насчет того, что Престон был не такой, как другие, и своей смертью он спас человеческую жизнь, а может, и не одну… Он не был уверен, что сумел выразить то, что хотел. Даже не был уверен, рад ли тому, что сделал, но, наверное, все же он был рад. Старик ничего не ответил, терпеливо подождал, пока Айк закончит, кивнул и пошел прочь. Он шел по лугу, держа в одной руке Библию, а другой обнимая за плечи маленькую седую женщину, наверное мать Престона. Подул ветер, и Айк заметил, как захлопали у старика по лодыжкам широкие брюки и взъерошились пряди седых волос. Айк стоял возле самой могилы и смотрел, как они шли. Над ним пролетел еще один самолет, но его гул потонул в реве дюжины моторов, которые разом ожили на окраине пустынного кладбища.

Глава сорок шестая

В Хантингтон-Бич он вернулся вначале октября. Мишель там не было, но в меблирашке его ждало письмо. Она писала, что сейчас живет у отца, он прислал ей денег и Айк может приехать, если захочет. Там был и адрес — городишко где-то к северу, выше по побережью. Айк сложил письмо и спрятал в карман джинсов. Мишель была одной из причин его возвращения в Хантингтон. Она да еще одно незавершенное дело. Он собирался найти Фрэнка Бейкера и поговорить с ним напоследок.

Из меблирашки он перебрался в маленький мотель на углу Мейн-стрит и прибрежного шоссе. Мотель был поновее меблирашки — оштукатуренное здание с маленькими квадратными комнатками, выдержанными в оранжевых и бирюзовых тонах. Во дворе прозябал вечно пустой овальный бассейн. Из окна ему было видно шоссе, а за ним — пляж. Туристический сезон подошел к концу, закончились и летние каникулы. Но по утрам и по вечерам серферов на пляже не убывало. Однако что-то переменилось. Стало чище и не так людно. Днем пляж порою и вовсе пустел: с моря дул свежий порывистый ветер, серфинговать при котором было одно мучение.

Айк остался без доски, но не слишком переживал по этому поводу. Когда-нибудь он еще половит волны, но не эти и не здесь. В этом городе оставались лишь кое-какие незаконченные дела, и, когда он разберется с ними, ему незачем будет оставаться. Хантингтон-Бич, как и Сан-Арко, останется в прошлом. После похорон он заезжал в Сан-Арко. Айк решил, что те, кто покидал этот городишко раньше него, просто сбегали, не дав себе труда даже попрощаться. Так пусть он будет первым, кто поступит по-другому. Он поговорил с Гордоном, стоя на гравийной дороге среди извечного зноя, рассказал все, что сумел узнать. Тот воспринял новости со своей всегдашней невозмутимостью. Они пожали друг другу руки, Айк поблагодарил его, в последний раз взглянул на дом, просевшее крыльцо, разросшийся пыльный плющ и решил, что заходить внутрь ему незачем.

В Сан-Арко он пробыл еще пару дней, пристроившись в закутке за магазином. Айк снял запыленный чехол с мотоцикла, вывел его и промчался по центральной дороге, прямо перед носом у своей бабки, словно порожний товарняк из Кинг-Сити, когда тот идет под горку. Поняв, что чувствует себя достаточно уверенно, чтобы ехать в Кинг-Сити, он отыскал в магазине ножницы и обрезал рукава у одного из своих хлопчатобумажных свитеров. За лето Айк прибавил добрых семь килограммов, а гребля и плаванье сделали свое дело: мышечную массу набрали в основном руки и плечи. Он так и не стал, что называется, мощным парнем, но не был теперь и мелюзгой. Айк снова оседлал свой «Накл», надел авиационные «фильтры» и поехал в Кинг-Сити. Там он направился прямиком в мастерскую Джерри и сказал, что байк продается. Назвал свою цену, получил деньги и вышел.

Последний раз он взглянул на Сан-Арко из окна автобуса, шедшего в Лос-Анджелес. Городишко показался ему заброшенным в холмы осколком стекла или обломком металла, на который случайно упал лучик света. Айк откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Он вспомнил, какое лицо было у Гордона, когда тот увидел татуировку, и как смотрели старики-соседи на несущийся мимо их домов мотоцикл и трепыхавшиеся на ветру обкромсанные рукава его рубашки.

Глава сорок седьмая

В мотеле он прожил неделю и целыми днями бродил по улицам, разыскивая Фрэнка Бейкера. Даже поспрашивал о нем немного, но его никто не видел — по крайней мере, так говорили Айку. Магазин никуда не делся, на нем висел замок, и внутри было темно. Все же он решил, что рано или поздно Фрэнк туда вернется. После полудня Айк выходил на пляж и шел от пирса к холмам и нефтекачалкам, а потом возвращался назад по крутому и влажному песчаному берегу.

Расспросы давались ему нелегко. Он осознал, что в этом городе, как и в пустыне, мало с кем сумел свести дружбу. Мишель, Престон, Барбара… Их здесь больше не было. Даже Моррис, говорят, уехал в Сан-Бернардино или куда-то в этом роде. Все прочие — его сверстники, серферы, с которыми он обменивался дежурными приветствиями, — не были расположены к разговорам и даже избегали смотреть ему в глаза. Но Айк не обижался, ведь для них он был подручным Хаунда.