Читать книгу "Скелет в шкафу - Анна Владимирская"

– Представляешь, Лешенька, после всех моих усилий, после того, как я договорилась с итальянской стороной, что они привезут в Киев девять работ первого ряда, они привозят только три! И какие три? У меня просто начался истерический хохот. Из серии «десятая вода на киселе»… Одна зареставрирована так, что на нее смотреть страшно, две другие еще ничего, но не самые лучшие, не те, которые мы отбирали и согласовывали. Ты представляешь?.. Завтра это все, конечно, с помпой откроется, но я настояла, чтобы мою фамилию сняли с плаката. Какой же я куратор, когда привезли совсем не то, что я отбирала, о чем составляли кучу документов! А мне еще интервью давать газетам и телевидению! Лешенька, ну что я им скажу? Придется выкручиваться, вот позор-то! На выставку придут специалисты, коллеги из других музеев, мои преподаватели, я пригласила Итальянский институт культуры в Украине и посла Италии! Как я им буду в глаза смотреть? Они-то сразу увидят, что мы получили совсем не то, о чем договаривались полгода назад. Прямо не знаю, что делать!

– Во-первых, успокойся. Во-вторых, помнишь, ты мне еще в Италии говорила, что это картины шестнадцатого – начала семнадцатого века, которые обычно не покидают стены итальянских музеев. Это же правда! Раз они никогда не покидали Италии, значит, они особо ценны и важны для искусства!

– Лешик, ты прелесть! Ты всегда умеешь в нужный момент найти нужные слова! Так и скажу. А то, что на картине Тициана, написанной в шестнадцатом веке, шапочку пририсовали реставраторы в девятнадцатом веке, я упоминать не стану. Это будет моя маленькая итальянская тайна!

– Вот видишь, ты уже шутишь! Это хороший знак. Когда человек смеется над своей проблемой, она уже почти решена.

– Ты меня сегодня куда-нибудь поведешь, чтоб мозги переключить? – просительным голосом прожурчала Елизавета.

– Как ты смотришь на то, чтоб сходить в гости к Топчиям?

– Это нужно для твоего расследования? Слушай, я тут со своей выставкой совсем перестала работать Ватсоном! Как у нас дела, милый Холмс?

– Элементарно, Ватсон! Я рад, что ты отвлеклась от своих неурядиц! По телефону говорить не могу – мало ли, вдруг нас прослушивает Мориарти. Только при личной встрече. Я заберу тебя в шесть, договорились?

Ровно в назначенное время он остановился напротив высокого крыльца Городского музея, и Раневская нырнула в салон, пахнущий натуральной кожей и парфюмом Поташева. Поцелуй был долгим, словно они не виделись год. Джип двинулся вниз по улице Горького и буквально через пять минут остановился во дворе старого дома постройки конца девятнадцатого века.

– Уже приехали? Так быстро? – удивилась Лиза. – Могли пешком пройтись! Это же рядом с музеем.

– А мы можем прогуляться по бульвару! – предложил Алексей.

В начале улица Горького представляет собой бульвар с лавочками и старыми каштанами. Хотя по календарю был март, в городе царила самая настоящая снежная зима. На ветках каштанов лежали белые подушечки, скамейки покрывали толстые, словно ватные, снежные одеяла, но бульвар расчистили, и по нему можно было гулять.

– Я хотел тебя попросить, Ватсон! – обратился он к Лизе с улыбкой.

– Слушаюсь, мой детективный гений! – улыбнулась она в ответ.

– Пока я буду разговаривать со старшими Топчиями, побудь с малышкой Ангелиной.

– Ты уверен, что у меня есть педагогический талант?

– Никаких сомнений! Ты могла бы работать Мэри Поппинс, если бы не твоя преданность музею!

– Ты хочешь сказать, что я подхожу на роль гувернантки?

– Вовсе нет. Это я в том смысле, что ты – само совершенство! – обнял ее Поташев.

– Ты страшный человек! – сообщила она, наградив его поцелуем.

– Что же во мне такого страшного?

– Тебе невозможно отказать! Ты действуешь на меня, как удав Каа на бандерлогов!

– А что, похож?! – Он скорчил смешную рожу.

– Нет. Ты похож на моего любимого, самого любимого… – И снова они принялись целоваться.

Редкие прохожие, идущие по заснеженной аллее, смотрели на них с улыбкой.

Наконец, они отправились в апартаменты семейства Топчий.

Их принимала Марта Васильевна, поскольку Аркадий Леонидович не мог пока добраться из-за снежных заносов, он застрял на окружной и только время от времени перезванивал.

После небольшого общего чаепития Лиза отправилась к Ангелине в детскую, а Алексей остался в гостиной с хозяйкой дома.

– Я хотел поговорить с вами, Марта Васильевна, о детстве Стаса. Каким он был ребенком? Во что играл? С кем дружил?

– Это нужно для расследования? – с сомнением посмотрела на него Марта, которую несколько коробило обращение к ней по имени-отчеству – ведь они с Поташевым были почти однолетками. – Можете называть меня просто Марта…

– Видите ли, Марта, я не смогу докопаться до причин этого преступления, пока не пойму, каким ваш сын был ребенком, как он рос, формировался.

– Сейчас принесу наш семейный альбом, – сказала женщина и вышла из гостиной.

Тем временем в детской шла серьезная дискуссия, темой которой стал этикет. Вместе с Лизой и Ангелиной в комнате девочки находилась ее гувернантка, пожилая дама с гренадерской внешностью, тремя подбородками и злыми глазками тролля. Она представилась: «Зинаида Владимировна, в прошлом преподаватель наук о Земле». Раневская смутилась, она не понимала, что это за отдельные такие науки, но ее выручила Ангелина, которая перевела на понятный язык туманное представление гувернантки:

– Слободянюк была учительницей географии. Это она для важности туману напускает.

– А почему ты свою учительницу называешь по фамилии? – спросила девушка.

– Ее так папа с мамой называют. Это же короче, чем Зи-на-и-да Вла-а-адимировна! – В глазах девочки плясали озорные искорки.

Слободянюк всем своим видом демонстрировала, как она оскорблена и как ее в этом доме обижают. Лиза почувствовала, что и сама нарушает этикет, обсуждая учительницу с ребенком, да еще в ее присутствии. В планы Раневской не входило участие в мелких семейных дрязгах, но ей хотелось понять, какие возникли споры из-за этикета. Она спросила у Ангелины:

– В чем суть ваших разногласий?

– Слободянюк говорит, что по этикету я не должна первая знакомиться или сама начинать разговор, если мне хочется. Для этого нужен третий человек, то есть она! А я говорю, что сама могу с кем угодно познакомиться. И мне для этого, кроме меня самой, никто не нужен. А вы что думаете?

Раневская оказалась в затруднительном положении. С одной стороны, Алексей попросил ее занять Ангелину беседой, пока он общается с Мартой, поскольку речь пойдет о гибели ее брата и девочке совсем не нужно еще раз переживать тот кошмар, который произошел на Рождество в зáмке. С другой стороны, гувернантка злобно зыркала на нее своими глазками-буравчиками. О таких людях мама Лизы Маргарита Николаевна говорила: «Амбиции – последнее прибежище неудачника». Лиза рассчитывала на откровенный разговор с ребенком, и ей очень мешало назойливое присутствие бывшей географички.