Читать книгу "Источнику не нужно спрашивать пути - Берт Хеллингер"

Такое иногда происходит и с нами. Происходит прорыв, или мы остаемся в тупике. Может, нас настигнет болезнь или случается катастрофа, и это приводит нас, так сказать, к пониманию происходящего.

Когда я работаю с кем-то (так же я поступаю и с самим собой), я возвращаюсь к тому моменту, где я сбился с пути. Или иду в другом направлении от того момента, на котором нахожусь. Такое тоже бывает. Тогда я помогаю клиенту пойти его путем в другом направлении. Это и есть те несчастье и благословение одновременно.

УЧАСТНИК: Если ты видишь, что кто-то зашел в тупик, возможно ли терапевтическими средствами, без надреза, показать клиенту, так сказать, ангела с мечом?

Б, X.: Да, я, конечно, так делаю, я только что сделал это. Но в случае тяжелых травм клиента иногда необходимо резко развернуть.

Недавно я участвовал в одном конгрессе. Врач, который присутствовал там, рассказал мне, что во время велосипедной прогулки с семьей: женой и двумя сыновьями — на них наехал «Порше». Когда он посмотрел, то увидел только части трупов своей жены и одного из сыновей. Сам он и второй сын остались невредимы. Было невыносимо тяжело видеть, как этот мужчина окаменел от своей боли. Я сделал расстановку его семьи, включив в нее и виновника наезда. На одной стороне стоял врач со своей семьей, преступник — в стороне. Мужчина был в ярости по отношению к убийце. Но такая ярость не дает посмотреть в глаза событию и смерти.

Тогда я попросил его еще раз посмотреть внимательно на жену и погибшего сына. Затем я поставил выжившего сына рядом с отцом и попросил сказать своим умершим жене и сыну, что он отпускает их с любовью и что он вместе с другим сыном будет жить дальше. Так он нашел в себе силы жить дальше. Внезапно стало ясно, что преступник здесь не играл больше никакой роли.

Это пример ситуации, когда клиента приходится резко развернуть. Для этого было необходимо, чтобы он воспринял происходящее со всей серьезностью и посмотрел в глаза умершим и в лицо смерти. Только тогда он ощутил глубокую боль и смог стать свободным. Упрек убийце и ярость или жалость к себе не дают места такой боли и вместе с ней — исцеляющему решению.

Как терапевт я нередко сталкиваюсь с такими случаями, когда клиент стоит перед препятствием, которое он должен преодолеть, чтобы двигаться дальше. Тогда я призван помочь клиенту преодолеть это препятствие. Я нахожу решение, например, с помощью семейной расстановки.

Но нередко человек идет ложным путем и заходит в тупик. Тогда я должен провести его по этому пути назад до места, где он сбился с пути, хотя он мог бы двигаться дальше. Я наблюдал, как некоторые в определенном месте отклонялись от правды своей души и внутреннего движения, заданного душой. Именно тогда они и заходили в тупик. Если они слишком долго шли по этому пути, они не смогут вернуться назад. Если я могу, то отвожу их назад к месту, где они свернули в сторону. Там нужно все начать сначала. Но некоторые упорствуют на своем пути в тупик и просят, чтобы я помог им идти таким путем. Я этого не делаю. Когда я замечаю, что клиент склоняет меня к тому, чтобы идти вместе с ним ложным путем, я прерываю расстановку. Моя правдивость не позволяет мне этого.

Еще бывают люди, по которым я вижу, что им недолго осталось жить. Их жизнь завершена.

Б. X. (клиентке, с которой работал): Не подумай, что я увидел это у тебя. У тебя, я видел, еще есть время. Но ты примирилась. Так что время для тебя наполнено.

Иногда я вижу, что кому-то осталось совсем мало времени, и тем не менее он хочет, чтобы я сделал для него расстановку или все возможное. Я этого не делаю. Я привожу его в соприкосновение с его кончиной. Если он соприкоснулся со своей кончиной, оставшееся время станет для него наполненным и мирным.

Увидеть время, которое осталось

Когда я работаю с клиентом, я внутренне пытаюсь представить себе, сколько времени ему еще осталось жить. Если время ограничено, я спрашиваю себя, имеет ли смысл возвращаться в прошлое? Даст ли это что-нибудь? Или, если человек хочет решить для себя нечто нерешенное из прошлого, не сместится ли его внимание с главного — предстоящей кончины — на что-то второстепенное. Терапевту легко поддаться искушению сделать что-то еще, ведь это так нелегко: вместе с клиентом предаться событию его конца. Часто в случае тяжелой болезни можно, посмотрев на кончину, увидеть, что время, которое осталось, для клиента значительно и важно.

В гармонии со смертью

Терапевт должен быть в гармонии со смертью. Если он в гармонии со смертью, то обладает наибольшей силой, поскольку не страшится смерти. Если он в гармонии со смертью, он не сможет ее бояться, и это даст ему силы. Именно тогда, когда он в гармонии со смертью не хочет больше помогать, открывается еще одна возможность — помочь не вмешиваясь, посредством бездействия, осознанного и собранного бездействия. Терапевт, который находится в гармонии со смертью, не поддается манипулированию. И это тоже важно.

Привязанность и прогресс

Я бы хотел кое-что сказать о привязанности. Многие несчастья вырастают из привязанностей. Ребенок очень крепко привязан не только к своим родителям, братьям и сестрам, но и к своим предкам. Поскольку в силу такой привязанности ему принадлежит часть семейной души, то ему принадлежит и часть семейной судьбы. Это значит, что ребенок выражает свою любовь, разделяя судьбу своей семьи.

Если один из членов семьи был убит, ребенок может выражать свою любовь к убитому, умирая сам. Если отец ребенка покончил жизнь самоубийством, ребенок думает, что любовь требует того, чтобы он умер рано, как и отец. Я называю это динамикой «я следую за тобой». Или если ребенок видит, что кто-то из его родителей хочет умереть, он говорит: «Я сделаю это вместо тебя». Так в силу любви и привязанности несчастья продолжаются.

Мы видели на нескольких примерах, что должен пройти человек, чтобы освободиться от такой привязанности, как любовь. Это потребовало от человека, отец которого покончил жизнь самоубийством и который хотел последовать за ним, большей любви к отцу, чем если бы отец был жив. Душа ребенка чувствует большую привязанность в несчастье, это значит, она чувствует себя в несчастье невиновной. Когда ребенок соглашается с решением, отвернувшись от смерти и повернувшись лицом к жизни, он чувствует вину. Поэтому решение требует от души так много усилий.

Решение возможно только при условии внутреннего развития. В немецком языке слово «решение» многозначно. Карл Густав Юнг называет это индивидуацией. Решение делает человека одиноким, но при этом дает ему силы и способность сделать что-то новое.

Любой прогресс, спровоцированный несчастьем, ведущий от раздора к миру, сопровождается подобным обособлением. Такой вид обособления позволяет обратиться к большему целому. Ребенок, который не хочет расставаться со своей невиновностью, оказывается пленником в собственной семье. Кто в одиночестве идет к чему-то большему, связан не только со своей семьей, но и с многими другими семьями, разными семьями. Он может объединить в себе противоположности, связан с чем-то большим и может служить чему-то большему. Так, если кто-то увидел решение, но снова возвращается в несчастье, он хоть и чувствует себя менее виновным, но маленьким. Если же он смог последовать за решением и смотрит вперед, то хотя он и чувствует себя виновным, но большим.