Читать книгу "Принцесса Екатерина Валуа. Откровения кормилицы - Джоанна Хиксон"

Мой дорогой и любимый брат!

Каждое мгновение я перехожу от надежды к отчаянию и обратно. Сегодня я встретилась с королем Генрихом, давним объектом моих страхов и мечтаний. Как ни странно, он мне понравился! Да, он – враг Франции, и вы считаете его презренным искателем славы и поджигателем войны, но мне он показался иным. Генрих умен и образован, он не полагается на один только меч. Король Генрих – полная противоположность Иоанну Бесстрашному; он не тот, кто ищет содействия дьявола, но тот, кто полагается на руководство Господа.

По-моему, я тоже понравилась Генриху. Он не выражает чувств так откровенно, как его брат Гемфри, который смотрел на меня, будто олень на лань, однако в беседе со мной Генрих принял живое участие, и мне удалось его заинтересовать. А каким пылким был его поцелуй! Он целовал меня как путник, измученный жаждой и наконец припавший к живительному роднику! Мне самой не верится, что Генрих очаровал меня с первой же встречи. Мирные переговоры прошли удачно. На прощание король Генрих снова поцеловал меня, и я была счастлива, что поспособствовала заключению мира.

Увы, я совсем забыла о герцоге Бургундском! На обратном пути, в королевской барке, я выслушивала его ядовитые замечания и яростные возражения королевы, которую мне все труднее называть матерью. К тому времени, когда мы достигли Понтуаза, мою робкую надежду накрыло волной полного уныния. Герцог запретил мне присутствовать на следующих встречах до тех пор, пока король Генрих не перестанет претендовать на французские владения, что так же невообразимо, как августовский снегопад. Иоанну Бесстрашному чужда сама мысль о том, что можно достичь большего честными переговорами, а не предательством и разбойным захватом.

Я пишу это в час перед утренней мессой, когда сонные монахи и монахини уже выходят из келий, дабы вознести первые молитвы Всевышнему, но ко мне сон нейдет. Я терзаюсь страхом при мысли, что мне суждено постоянно пребывать в полной власти герцога Бургундского, а славе Франции – померкнуть вследствие его злодеяний.

Если, конечно, не вмешаетесь вы, мой любезный брат. Карл, мне больше не на кого надеяться! Может быть, вы найдете способ вступить в мирные переговоры с Генрихом и сплотить свои силы против засилья герцога Бургундского? Таким образом, все мы получим то, что хотим, а Иоанн Бесстрашный отправится доживать свой век во Фландрии!

Я буду горячо молиться за подобный исход, так же, как я молюсь за ваше благополучие и свободу.

Ваша неизменно любящая сестра

Екатерина

Писано в замке Понтуаз,

в рассветный час вторника,

тридцать первого дня мая 1419 года

25

Отсутствие Екатерины не помешало мирным переговорам. Встречи в Ле-Пре-дю-Шат продолжались весь солнечный июнь, а принцесса с нетерпением ждала вестей в Понтуазе, лелея надежды на благоприятный исход, полагая немыслимым, чтобы такой человек, как король Генрих, стал тратить время на разговоры, если бы не чувствовал, что в них есть хоть какой-нибудь толк.

В те летние дни она опять начала выезжать на реку, сбегая от духоты, царившей внутри крепостных стен. Наш старый знакомец, Ги де Мюсси, по-прежнему отвечал за ее безопасность, поэтому именно он отдавал распоряжения готовить лошадей и возглавлял эскорт принцессы. В последний день июня Агнесса, часто страдающая от головных болей, попросила освободить ее от поездки. Принцессе удалось наладить отношения с двумя из «фландрских кобыл», и те с радостью согласились ее сопровождать.

Занимая помещение рядом с покоями королевы, Екатерина чувствовала себя в большей безопасности, чем прежде, но в ее распоряжении имелась только одна просторная комната, ночью служившая спальней, а во второй половине дня – салоном. Когда принцесса и ее фрейлины уезжали на прогулку, слуги приходили убирать комнату; давно миновали те дни, когда уборкой занималась я сама.

В тот день, когда слуги закончили уборку, я выпроводила их и начала готовить Екатерине наряд для ужина. Одеяние, в котором принцесса появлялась предыдущим вечером, я отнесла в чердачную комнату, служившую гардеробной для королевы и ее дочери. В длинном помещении с низкими балками громоздились сундуки и ящики, где хранили платья и накидки, головные уборы, вуали и обувь. Вещи прокладывали льняными лоскутами, пропитанными лавандовым маслом, дабы отгонять моль. В гардеробной стоял характерный запах ароматных трав и застарелого пота. Внезапно я заметила, что Алисия сидит в уголке и негромко всхлипывает. Я бросилась утешать дочь, зная, что она без причины не дает воли слезам.

– Алисия, девочка моя, тише, тише, не плачь! Что случилось? Чем тебе помочь?

Я вытащила платок из рукава платья и протянула ей. Алисия зарыдала еще громче.

– Дело в Жаке? – спросила я ласково.

– У меня будет ребенок! – выпалила она.

Я изумленно ахнула и ощутила прилив нежности и сочувствия.

– Ты испугалась, да?

Она молча кивнула, и слезы снова выступили у нее на глазах.

– Не меня, надеюсь? Я ведь была в точно таком же положении… Это случается не так уж редко. Боишься, что скажет Жак? Это его ребенок?

Она вздернула подбородок и посмотрела на меня с таким негодованием, словно я усомнилась в непорочности Девы Марии.

– Конечно, его! – отрезала она. – Я больше ни с кем не была. Но он так далеко!

– Да… – Мысленно я проделала некоторый подсчет. – А может, ты не затяжелела? Из Труа мы не так давно уехали.

– Нет, я точно знаю, вот уже два месяца.

Я виновато отвела глаза. Если бы задержка случилась у Екатерины, я бы сразу забила тревогу.

– Ну, срок небольшой, еще долго ничего не заметят.

– Ах, матушка, принцесса вряд ли вернется в Труа, – всхлипнула Алисия. – А мне нужно поехать. Обязательно!

Я притянула дочь к себе, горячо надеясь, что она не ошибается в Жаке.

– Девочка моя, мы непременно придумаем, как тебя туда отправить. А Жак обрадуется новостям?

– Не знаю, – прошептала Алисия.

– А что скажет его семья? – нерешительно спросила я, вспомнив, как повел себя отец, узнав, что я, незамужняя девица, оказалась в тягости. И все же он меня защитил, несмотря на свой изначальный гнев. А моей дочери помочь могла только я.

– Его родители умерли в прошлом году от лихорадки. Отец Жака владел портновской лавкой на рю л’Эгюий.

Я искренне сочувствовала Жаку, но не могла не порадоваться, что жених Алисии не беден. Парень получил в наследство процветающее дело и обладал талантом и мастерством. Ребенок моей дочери не должен страдать ни от позора рождения вне брака, ни от лишений бедности. Следовало отправить Алисию к Жаку как можно скорее.