Читать книгу "Другой Урал - Беркем аль Атоми"

Как только это знание вошло в меня, я ощутил силу, тянущую туда, вдоль по этому Главному Коридору. Это походило на гипноз — мягкое вкрадчивое нечто ласково подталкивает, и хочется не умничать и идти туда, остекленев глазами и улыбаясь во весь рот. Уйдя с оси коридора, я обнаружил, что тяга ослабла, вдоль стен она почти не ощущалась.

Не знаю зачем, но я решил посмотреть — что же там за поворотом. Медленно двинувшись вперед, я заглянул за угол. Огромное пространство, или, скорее, просто большое. Как бы отсек, но конца ему не видать, темно. По «мою» сторону выгородки, идущие насколько хватает взгляда, в сравнении с залом маленькие, где-то со стандартную комнату в «хрущевках». Я завернул в одну — пусто, такой же корявый «пол», покрытый каким-то хламом. Меня немного отпустило, того леденящего ужаса, как в последние полчаса, прошедшие с прибытия, уже не было. Повеселев, я внимательно разглядывал хлам — он возвращал меня в детство, когда вокруг было столько непонятных предметов. Все, что валялось под ногами, несло несомненный отпечаток некоего предназначения, было осмысленным — но вдребезги разбитым и таким «нена-шим», что удивлению не хватало лишь малой толики чего-нибудь знакомого, чтоб раздуться до приличествующего странности находок размера. Все, абсолютно все было чужим, глаза не могли сопоставить увиденное ни с чем знакомым, и это приводило к тому, что, отведя глаза, я вновь пытался опознать уже виденное и не узнавал.

Когда среди всего этого дерьма я нашел предмет, похожий на палку, я обрадовался ему больше, чем пиву с похмелья. Вот что значит оружие — я успокоился настолько, насколько это вообще было там возможно. Но и палка была НЕ ТАКОЙ! Вроде все нормально — и все равно НЕ ТАК. Я повертел ее в руках, ощупывая и поднося к глазам, и примерно понял, в чем тут дело; по крайней мере, мне до сих пор так кажется. Как я уже говорил, это была совершенно обычная палка, но в изменении ее толщины была какая-то несуразность, начисто исключавшая ее возможность; палка была несколько изогнута — и этот изгиб не давал глазам сфокусироваться на ней, взгляд все время соскальзывал с палки, как с намазанной холодным салом, и мне приходилось удерживать его непрерывным усилием воли. Наконец я устал рассматривать палку и решил — оно мне надо? Палка как палка, вроде прочная, че тебе еще надо, все не с голыми руками.

Мне захотелось испытать свое оружие. Я даже почти забыл, где нахожусь, и шагнул к краю выгородки, намереваясь ударить палкой по краю стены — переломится, нет?

И окаменел на полушаге. За стеной отсека ВОЗИЛИСЬ! Уши, лицо и шея налились нестерпимым кипятком; руки затряслись, в животе нехорошо похолодело; при каждом ударе сердца вокруг зрительного поля вспыхивала багровая кайма. Я не мог понять — только что там кто-то ковырнул мусор, или там рылись все время — А Я НЕ СЛЫШАЛ?!

Вот расстановка на тот момент, надеюсь, она улучшит словесную картину:

Нас разделяла только коротенькая, метров пять, стена. Я стоял, уставившись на пятачок, где появится ЭТО, если ему придет в голову сунуться в мой отсек. Испытываемый мной страх был запредельным. В самом прямом значении этого слова: за — предельным, и далеко за — предельным. Я стекал внутрь себя, плавясь от холода; это, конечно, только слабая попытка выразить невыразимое, тот страх нельзя описать никак. Точно знаю, что в этой моей жизни такого больше не будет; даже сколько-нибудь подобного, даже наполовину — это знает мое тело, не сознание.

Вдруг одно из Них резко сорвалось с места, по звуку я мгновенно вычислил, вернее — узнал, направление и цель броска — не ко мне, у дальней стены, почти на самой границе с Главным Коридором в мусоре шевельнулось и пискнуло нечто крысоподобное, только немного длиннее и тоньше, что-то вроде ласки, но с холодной как лед бугристо-пупырчатой кожей и ярко-синими, почти светодиодными глазами. Оно черного цвета, не черных тут нет. Местная крыса. ЭТИ питаются всем, крысами тоже.

И я увидел ЕГО. Боже, с какой идеальной, непоправимой легкостью ОНО неслось над этой корявой поверхностью! Почти не издавая шума, не глядя, безошибочно, неуловимо! Ни одно известное мне животное не могло так двигаться, на нашем свете это невозможно. Я почувствовал, что весит ОНО между сорока и пятьюдесятью килограммами, и боевая эффективность каждого килограмма на порядки превышает мою. Это все. Глядя, как в одно касание ОНО извернулось, убивая и выдергивая крысу из какой-то щели, я оставил абсолютно все надежды и даже не обрадовался, когда ОНО, не желая оборонять добычу от двух (за стенкой, рядом со мной, ИХ двое) оставшихся, сквозануло вдаль по Коридору тем же призрачным аллюром.

Эти двое меня не слышали и не чувствовали. ОНИ не чувствуют так, как мы, люди. Я стоял и видел с помощью слуха каждое их движение, даже немного их самих. С НИМИ было то же самое, что и с палкой, — глаз соскальзывал, и ОНИ виделись как через запотевшее стеклышко, на фоне вполне отчетливого пейзажа. И понемногу, роя мусор, смещались к торцу стены. Вдруг одно из них, никак не из-за меня, само, быстро обогнуло разделявшую нас стену и замерло, глядя мне в глаза. Сначала удивившись — без тени страха, ОНО быстро перевело интерес в плоскость мяса. И прыгнуло.

Я поднял сжатую до боли, до хруста в костях палку и заорал прямо в НЕГО. Вернее, взорвался, выстрелил из себя нечто, раздувавшее меня все это время; меня потряс собственный крик — так можно крикнуть только горлом диаметром в полметра или пятью килограммами тротила, не меньше…

Естественно, я вылетел оттуда пробкой. Мой слишком сильный вопль вынес меня и оттуда, и из Москвы, где я тогда жил, и я проснулся с надсаженным горлом у себя дома на Урале, рядом с насмерть перепуганной женой. Я до сих пор не уверен, что тот временной промежуток между той поездкой в метро в компании бомжихи и пробуждением ОТТУДА был на самом деле. Дело в том, что я помню его как-то НЕ ТАК, формально. «Был у Женьки в бане». Ну был, положим. Только это «был» — все, что сохранилось (или нарисовалось потом?), одна запись, ОТМЕТКА; ни вкуса водки, ни ожога на жопе от каменки, никаких деталей. Да и ярковато для сна было, мягко выражаясь. И горло, горло…

Crush-comissar, или Как я немного побыл суперменом

Когда часто ездишь по трассе, неизбежно становишься свидетелем множества тяжелых аварий. Я езжу часто и поэтому давно уже могу более-менее точно спрогнозировать, сколько их увижу за дорогу до Челябинска или Свердловска. Выходишь ранним утром из подъезда и сразу понимаешь: сегодня все доедут, куда хотели. Или нет. Причем места наибольшей вероятности тоже получается угадывать с точностью, намного превышающей статпог-решность, из чего я делаю глубокомысленный вывод: «в этом стопудово что-то есть». Казалось бы — что ж не разобраться? Нет, человек не зря считается самой ленивой скотиной, и такая мысль в голову мне не приходила. Хотя, честно сказать, толклась на пороге, но лень втихуш-ку показывала ей увесистый кулак, и понятливая мысль испарялась, мудро предпочитая не связываться. До поры, сами понимаете, — иначе и рассказа бы не было.

Началось с весны. За Куяшским поворотом где-то до Кунашакского моста есть сравнительно прямой участок, на котором сроду никто не бьется. Максимум слетит кат кой-нибудь шумахер с дороги в гололед, вот и все, собственно. А тут еду — мамочки, толпа, тыща мигалок, народ по обочинам стоит, даже автобус рейсовый остановился. Эх, думаю, и че я штаны новые надел… Пропадут ведь штаны… Ну, и притормаживаю, рассчитывая, если че, снегом почиститься — в кювете еще есть остатки местами. А там и встать-то негде, гаишник палкой машет: не тормози мол, проезжай давай! Проехал, встаю за автобусом, прохожу к месту.