Читать книгу "Судный день - Адриан Д'Аже"

О’Коннор принял решение сойти в Кассель-Вильгельмсхоэ и взять напрокат автомобиль.

* * *

О’Коннор рассматривал в бинокль окружающие поля. Он сумел снять жилье на действующей ферме в пригороде Бад-Аролсена. Здесь был только один вид общественного транспорта, автобус 252-го маршрута, соединявшего Бад-Аролсен и Менгерингхаузен, да и тот ходил редко; грязные проселочные дороги вокруг фермы были пустынными. На поездку в город у них ушло не более десяти минут, и О’Коннор нашел удобную парковку на зеленой Гранд-авеню. Казармы войск СС времен Второй мировой войны, где размещались двадцать шесть километров стеллажей с документами, были отремонтированы, а рядом построили новое административное здание. В саду напротив приемного отделения развевались уже более радующие глаз флаги с эмблемами Международного Красного Креста и Международной поисковой службы.

— Добро пожаловать в Бад-Аролсен, фрау Вайцман. Мы ожидали вас. Запрошенные вами документы были извлечены из архива. Распишитесь в регистрационной книге, пожалуйста, и следуйте за мной.

Точность действий персонала в отделе приема посетителей перекликалась с той скрупулезностью, с которой фашисты в мельчайших подробностях фиксировали свои зверства, хотя задачи Международной поисковой службы были диаметрально противоположными.

Лицо Алеты было таким же белым, как перчатки, которые ей выдали для работы с папками, где лежали розовые гестаповские ордера на арест, записи о помещении в тюрьму, die Kontrolle Karten, куда о заключенных записывали буквально все, вплоть до обескураживающих деталей вроде количества и размера найденных у них головных вшей, а также зловещие Totenbucher — «книги смерти».

— Вы уверены, что справитесь со всем этим? — спросил О’Коннор.

— Я должна знать, что с ними произошло, — сказала Алета.

Она открыла первую папку и приступила к ужасному занятию — начала просматривать имена. Они работали бок о бок в полном молчании почти час, когда О’Коннор внезапно остановился.

— Здесь есть ордер на арест, подтверждающий, что ваших дедушку и бабушку, а также вашего отца и его сестру увезли в Маутхаузен. Датировано апрелем 1938 года.

Алета прочла все четыре ордера: Леви Эхуд Вайцман. Рамона Мириам Вайцман. Ариэль Леви Вайцман. Ребекка Мириам Вайцман. Место ареста — Юденгассе, Вена.

— Комендантом Маутхаузена был молодой офицер СС Карл фон Хайссен. Один из любимчиков Гиммлера. Леви работал вместе с ним в Гватемале, — сказала Алета.

— Ваш дед работал вместе с фашистами?

— У него не было выбора. Это происходило перед войной. Гиммлер был убежден, что высшая арийская раса основала некоторые из величайших цивилизаций в мире, включая цивилизацию майя, а мой дед был одним из немногих, кто работал в Тикале с иероглифами майя. Гиммлер приказал ему присоединиться к нацистской экспедиции, направлявшейся в высокогорные джунгли, в качестве археолога-консультанта, а фон Хайссена Гиммлер лично назначил руководить этой экспедицией. Мой дед вел записи с большой осторожностью, хотя в тетради, которую я вам показывала, сзади есть зашифрованные подсказки. Но во время этой экспедиции между моим дедом и фон Хайссеном что-то произошло, и я подозреваю, что фон Хайссен по-особому относился к моему дедушке, когда того привезли в Маутхаузен.

— Выходит, работа на нацистов немногого стоила, — заметил О’Коннор. — Не слишком ли молод был фон Хайссен для должности коменданта концентрационного лагеря?

— Молодость, садизм и жестокость — это только некоторые из его качеств, которые, несомненно, произвели на Гиммлера впечатление. Я догадываюсь, что во время экспедиции Леви не очень-то сотрудничал с немцами, и если бы он нашел что-то ценное, то постарался бы скрыть это от фашистов, как это произошло со статуэтками. Я знаю, что мой дед, вернувшись из Гватемалы, пытался вывезти семью из Вены, но к тому времени было уже слишком поздно.

— Ваш отец много об этом рассказывал? — мягко спросил О’Коннор, понимая, что Алета понесла огромную утрату, утрату, которую только усугубила смерть ее отца от рук гватемальских военных и ЦРУ.

— Всего один раз. Мы с ним рыбачили на озере Атитлан в маленьком местном каноэ. Мой отец рассказал мне далеко не все. Трудно представить себе то, что им пришлось пережить… и еще труднее понять, за что именно. — Алета помотала головой и смахнула выступившую слезу. — Это и до сих пор остается великим вопросом без ответа, не так ли? Нацисты достигли громадной власти, но как могло получиться, что множество обычных немцев погрузились в эту же клоаку и вели себя как животные? Мой отец всегда страдал от страшных ночных кошмаров, но он был одним из немногих, кому удалось бежать из концентрационного лагеря. Одним из тех детей, которых спас архиепископ Ронкалли, бывший в то время папским нунцием в Стамбуле.

«Ага», — подумал О’Коннор.

— Фальшивые свидетельства о принятии католической веры?

Алета кивнула.

— В Ватикане хватает коррумпированных и жадных до власти кардиналов, но время от времени они все же выбирают Папой таких людей, каким был Ронкалли.

— Папа Иоанн XXIII, — согласился О’Коннор. — Один из воистину великих Пап. Именно по этой причине ваш отец был обращен в католичество?

— Он никогда не мог забыть доброту монсеньора Ронкалли, проявленную к нему в Стамбуле, и это был его способ отплатить ему за добро.

Они переключили свое внимание на «книги смерти». В каждой книге напротив фамилий колонками были записаны номера заключенных, их имена, точное время, дата и место смерти, а также способ умерщвления. Алета открыла книгу, на которой педантичным каллиграфическим почерком было написано: Totenbuch — Mauthausen 1.1.37–31.12.38.

— Мерзавцы, — выругалась Алета, когда через полчаса она дошла до длинного и важного списка фамилий.

О’Коннор перешел на ее сторону стола.

— Все они были убиты в один день… но с интервалами в две минуты, — сказал он, заметив странную закономерность во времени казней.

— На это имелась своя причина. — Алета с трудом сдерживала горечь в голосе. — Это был день рождения фюрера, и фон Хайссен отдал приказ, чтобы в течение полутора часов через каждые две минуты убивали по одному еврею.

«Нацисты, видимо, не довольствовались тортами ко дню рождения», — мрачно пошутил про себя О’Коннор.

Алета перевернула страницу и задохнулась, прикрыв трясущейся рукой рот. О’Коннор стоял у нее за спиной. Наверху страницы все тем же каллиграфическим почерком были записаны два имени.

Леви Эхуд Вайцман 20.4.38 14:02 Казнен

Рамона Мириам Вайцман 21.4.38 11:31 Умерла — медицинский эксперимент

— Я глубоко вам сочувствую, Алета, — сказал О’Коннор, положив руку ей на плечо.

— Спасибо. Теперь, по крайней мере, я знаю. Это своего рода облегчение.

Мысли О’Коннора вернулись к архивам ЦРУ и отцу Эрнандесу, агенту ЦРУ в Сан-Педро.