Читать книгу "Похитители душ. Один на один - Полина Каминская"

Пять раз в день Дуня поит Саню нечеловечески горьким отваром, а на ночь меняет повязку из жестких колючих листьев на ноге. Ухаживает. Да и рациончик в нашем лазарете – ничего себе, жаль только – в основном вегетарианский. Извини, это я вчерашних жуков вспомнил, которых Дуня на ужин поджарил. Спасибо. Я лучше – салат.

Смотри, какая странная штука выходит. Когда Саша сюда вернулся, Саня со сломанной ногой и сильно покорябанной физиономией уже несколько дней находился у Дуни. Послушно лежал на тюфяке, набитом душистой травой. Обе половинки Саши-Саниного Я с готовностью схлопнулись, снова вызвав неповторимое ощущение, нет, не раздвоенности, а… ах ты, елки-палки, и слов-то таких еще не придумали… в общем, хорошее ощущение. К тому же, покопавшись в памяти (у Сани, разумеется), Саша надыбал массу интересных и полезных подробностей.

Ну то, что Девяткино твое пресловуто-любимое начисто с земли смело, это ты уж, наверное, догадался. Что с ребятами стало – неизвестно, потому как взрывная волна нас всех, словно котят, расшвыряла. Саня потом, как мог, искал, да разве со сломанной ногой далеко уйдешь? Нет, никого не нашел. Только к вечеру… Чу? Стонет кто-то? Точно.

Кувалда Гризли лежал на краю веселенькой зеленой полянки. Места на нем живого не было. И вообще одного взгляда достаточно, чтобы понять: помирать будет. А как Двоечника увидел – весь ажно перекосился. Не, от радости. Руки тянет, хрипит, глаз один кровью совсем залило – уж и запеклась вся коркой.

– Браток, – хрипит, – браток, не бросай меня, побудь хоть минуту Христа ради… Помираю я… – И сразу, без перехода, будто перед ним священник какой, ка-ак начал на себя клепать… исповедоваться, значит.

Ох, часа три, наверное, говорил. Саня, кажись, и вздремнуть успел. Сидишь как дурак, всякую дребедень слушаешь… И неудобно, и больно – не забывай, у Сани у самого – нога покалеченная и по лицу будто рашпилем пару раз прошлись… Ну, гляжу, вроде Кувалда успокаиваться стал, значит, к концу дело пошло. Не, пока еще не в смысле – помирать, а в смысле – грехи свои перечислять. Что? Не, особо не прислушивался. К чему мне про чужие гадости слушать? Своих бы не забыть. Вот, вот. А вот в самом конце вдруг интересное пошло. Он-то, видать, все по-порядку рассказывает, в хронологической, как ты говоришь, последовательности:

– …взял грех на душу… Спрашивал ты меня, спрашивал, а я и не ответил…

– Ну-ка, ну-ка, вот в этом месте, если можно, поподробней!

– Просили меня этого, вашего Командира, найти… просили… А как, говорят, найдешь, знак ему особый передай…

– Какой такой знак?

– А ты ж… не перебивай меня, мил человек, и так – из последних сил говорю… знак особый… хрендюлинку такую…

– Какую хрендюлинку?

– О-ох, ты не тревожь меня, говорю, не тревожь!.. Не знаю я… На гвоздик крохотный похоже. Только вместо шляпки – камешек беленький, ух и ярок камешек!.. Я его раз на солнышке достал – чуть не ослеп… – Тут Кувалда вдруг захрипел, засипел, как будто в горле у него что-то застряло.

– Эй! – кричу. – Эй, Кувалда, не умирай! Ты еще не все рассказал!

Нет, смотри-ка: отдышался. Продолжает, но уже гораздо тише, и паузы между словами длиннее:

– …слова нужные впоперед должон был сказать… Кто на те слова откликнется, тому и знак вручить…

– Какие слова? – ору, а сам понимаю, что не то, не то спрашиваю.

– …про… Юру Деревянного… – опять сипит, воздуха ему, видать, не хватает. – Нету такого… и не было никогда…

И правда, ни у кого, конечно, не хватило ума спросить у Паши-Базуки, возят ли они этого самого Деревянного. Тьфу ты, пропасть, да и опять – не о том!

– Кто передать просил? Кто Вомбата искал? – Подожди, не ори так страшно и не притворяйся: перед собой притворяешься. Ты уже понял, КТО искал. Главное же сейчас не это.

– …хр… хр… – ох, не успеет сказать Кувалдушка, помрет… – женщина… хр… хр…

– Где она?! Где?! Отвечай, раздолбай старый, а то без покаяния помрешь!

– …хр… Дуню позови… хр… хр… пусть похоронит…

– Похороним, похороним, не боись. Ответь только – где она? Да не Дуня, а женщина эта?!

Не. Не слышит уже. Только хрипит и все Дуню своего зовет.

Полежал Кувалда так еще немного, помучился. Потом просипел что-то, на последнем выдохе, вроде как со всеми прощался, и кончился.

Саня полз до Цветника двое суток, несколько раз теряя направление. Ну, уж конечно, не только для того, чтобы предсмертную волю Кувалды выполнить. Цветник и Дуня – это был реальный шанс на спасение. Потому что нога уже сильно опухла и до гангрены оставалось чуть-чуть. Ни о каком Квадрате и речи не было. При страшном напряжении ВСЕХ душевных сил Саня, правда, ЧУВСТВОВАЛ Квадрат где-то на северо-северо-западе. Но до него было… м-м-м… не меньше десяти-двенадцати километров, что в нынешнем состоянии равнялось бесконечности.

Саня так умаялся и так отчаялся за время этой своей ползучей дороги, что, увидев Дуню, мирно поливавшего цветы, разрыдался на месте. Но воля умирающего прежде всего! Перед тем как провалиться в сон, Саня несколько раз раздельно объяснил Дуне, что Кувалда умер и просил его похоронить со всеми почестями. Чего уж он там понял и чего на сей счет предпринял – неизвестно. Когда Саня проснулся, Дуня по прежнему поливал цветы, как обычно, напевая себе под нос.

А вот дальше хочешь – голову ломай, хочешь – сам придумывай.

Женщина просила передать Вомбату хрендюлинку. Он ту хрендюлинку взял и ушел. Значит, знал, куда идти. А я не знаю. Но очень хочу узнать.

Саша уж и у Дуни пытался выяснять. Без толку. Дуня, может, где-то в своих цветочках и очень хорошо соображает, но на вопросы складно отвечать не приучен. Попробовал поиграть с ним в обыкновенную отвечалку: только «да» и «нет». Все равно ничего не вышло. Дуня, похоже, одновременно с этим играл в свою непонятную игру, что-то вроде «МПС», знаешь? В этой игре очень полезный ход – задавать нескольким играющим, особенно разнополым, подряд один и тот же вопрос. Первое время страшно удивляет, почему на однозначный вопрос нельзя получить однозначного ответа.

– Дуня, послушай, ты знаешь, откуда Кувалда пришел в последний раз? – Кивает. – А кого он искал – тоже знаешь? – Опять кивок. – Он Вомбата искал, Командира нашего? – Нет, головой мотает. Попробуй пойми. И вот так – уже неделю.

Правда, до Саши уже стало потихоньку доходить, что в этой игре главное – не сам вопрос, а его формулировка. Дуня – существо чрезвычайно заформализованное (во словечко загнул!), поэтому отвечает всегда ТОЧНО на вопрос. Поэтому варианты типа: «Кувалда сделал то-то и то-то, потому-то и потому-то. Да?» – на сто процентов не проходят. Одно неверное слово в этой фразе, и Дуня радостно мотает головой: нет. Радостно не в смысле – злорадно. Просто ему эта игра очень нравится. Бедному уроду, наверное, за всю его жизнь столько внимания не уделяли.

Вечер восьмого дня Сашиного пребывания у Дуни. Милая пастораль. Справа закат, слева закладушки цветут, в кустах соловей кашляет. Мы сидим на лужайке с убогим Дуней и привычно играем в слова.