Читать книгу "Как женить маркиза - Сара Блейн"

– Ну вот еще! – воскликнула Констанс и наморщила носик. – Ничего подобного ты не посмеешь сделать. Ты сам отлично знаешь, что Коллинз ни за что бы не согласился. Да все это не важно. Главное, что Тиздейл, уверившийся, что Гришем действительно индийский набоб, пошел к Блейдедейлу с этими сведениями. А Блейдсдейл, основываясь на них, вложил кругленькую сумму в мак.

– В опиум, любимая, в опиум, – поправил Вир и принялся поглаживать ее по спине. – В сущности, он намеревался быстренько провернуть спекулятивную сделку и исходил из того, что цена вот-вот резко возрастет. Играя так, он при иных обстоятельствах действительно вполне мог удвоить, а то и утроить свои вложения, так как спекулянту, играющему на бирже, выплачивают разницу между фиксированной ценой и ценой, которую он заплатил, когда заключалась сделка.

– Но нам известно, что восстание в Индауре привело к резкому падению цен, – вставила Констанс, следившая за ходом мысли Вира.

– Именно, – похвалил ее Вир, изумившийся быстроте, с которой она пришла к этому выводу. – Блейдсдейл был вынужден заплатить разницу, которая оказалась не маленькой. Полагаю, это надолго отбило у него охоту рисковать деньгами.

– Ты имеешь в виду, что теперь он вовсе перестанет помогать деньгами Синклеру и Лэндфорду. – И сразу же Констанс нахмурилась. – Но ведь выходит, что и ты потерял деньги! То есть если ты вложил средства в то же дело, значит, ты потерпел такой же убыток?

– Не тревожься, моя милая Констанс, мое состояние не пострадало. Я заплатил запрашиваемую цену полностью и не собираюсь продавать, пока рынок не восстановится. Полагаю, холкарский мятеж будет подавлен в самом скором времени, и тогда мои акции удвоятся в цене. Надеюсь, то, что я рассчитываю заработать на этом неплохую сумму, тебя не слишком огорчает?

– Я пущу эти деньги на то, чтобы по-новому обставить Вир-Хаус, мой дражайший повелитель, – ответила Констанс, лукаво улыбаясь. Впрочем, она тут же опомнилась: – Мне бы очень хотелось, чтобы дом этот снова наполнился смехом и весельем – ради Пинки и твоей матери, Вир! Но использовать для этого деньги, полученные от торговли опиумом... Все-таки это нехорошо.

– Люди, страдающие от болей, которые только опиум и может облегчить, вряд ли согласятся с тобой, – заметил Вир без обычной насмешливости. Ей-богу, он исправляется просто на глазах! – Но если это так тебя беспокоит, дитя, можно пустить выручку на другие цели. На благотворительность, например.

– На благотворительность, – повторила Констанс, глядя на него глазами, которые мерцали в свете свечей. – Думаю, это прекрасная идея. А дом может и подождать.

Вир при виде ее ослепительной улыбки еще раз возблагодарил судьбу за то, что она послала ему эту рыжеволосую женщину. Она и не подозревала, как хороша была сейчас. Дух захватывало! И она пробудила его сердце, а он ведь уже перестал верить, что такое возможно. С Констанс так легко было представить, что вот придет конец темному и горькому отмщению, и он возродится к жизни, какую вел прежде, без одиночества и тяжелых мыслей, без тайной работы ради цели, которая все время маячит впереди.

С милой и великодушной Констанс так легко было представить такое будущее, которое он когда-то в юности считал принадлежащим ему по праву, а потом – навеки отнятым у него.

Как бы повеселился герцог, знай он, какие мысли мелькают сейчас в голове у его внука. Впрочем, Албемарл вообще имел свойство проникать в суть вещей. А сам Вир просто становится сентиментальным, надо думать, под влиянием новоиспеченной маркизы.

И тут он без дальнейших размышлений схватил жену в объятия, перекатился на бок и, опершись локтем о подушку, склонился над ней.

Констанс, почувствовавшая всю силу его тела, замерла и посмотрела ему в глаза.

– Ты можешь обставлять Вир-Хаус заново или не обставлять и вообще делать что угодно, дитя, – прошептал он, целуя ее в шею. – Чтобы дом снова ожил, нужно только одно – ты сама.

Констанс, лишившаяся дара речи при этом неожиданном заявлении Вира, вдруг почувствовала сладостную боль в груди. Ведь он признал, что она необходима ему? И потом, как жарко горят у него глаза. И как его руки ласкают ее, вновь пробуждая в ней опьяняющую страстность. Уж в одном можно было не сомневаться – он желал ее, яростно, сильно.

Она потянулась навстречу ему. И уже после того, как он овладел ею и довел их обоих до экстаза и они, довольные, устроились в объятиях друг друга, ей пришло в голову, что никогда еще ни одно человеческое существо не было ей так близко, как Вир сейчас.

Дни, последовавшие за этой первой ночью в доме Вира, оказались для Констанс заполненными хлопотами: надо было приготовить и себя, и дом к началу сезона. Если она не сидела с декораторами, малярами и обойщиками, то была занята с модистками – ведь она должна была завести новый гардероб, соответствующий ее новому положению. Также необходимо было нанять прислугу: все предыдущие годы, когда с деньгами у Вира было худо, дом обслуживало всего несколько человек.

Третий этаж целиком, так же как и помещения для прислуги, требовал серьезного ремонта. Новые обои, ковры, занавеси, даже новое постельное белье необходимо было приобрести для комнат, которые пустовали после смерти родителей Вира. К счастью, кухни были переоборудованы как раз перед тем злосчастным рейсом «Ласточки». Анри Батист, французский повар, недавно нанятый Виром, был вполне доволен своими новыми владениями, а когда он получил в подчинение двух горничных, помощника и двух судомоек, обрадовался еще больше.

Появление мистера Джона Уилкерса, занявшего должность дворецкого, стало поворотным пунктом в жизни дома, который пребывал в состоянии хаоса почти две недели. Волшебным образом порядок был восстановлен. Рабочие теперь шли за указаниями к Уилкерсу. Наем прислуги и распределение обязанностей новый дворецкий также взял в свои опытные руки. У Констанс внезапно оказалось очень много свободного времени, и сразу же возник вопрос: где пропадает Вир целыми днями, а иногда и до глубокой ночи?

Ей даже пришло в голову: гораздо лучше, когда задумываться особенно некогда. Только с появлением Уилкерса, умевшего творить чудеса, она заметила, что у Вира снова появились тайны. Черт!

А она-то думала, что после той первой их ночи в доме со всем этим покончено. Кроме того, перемена, происшедшая в их отношениях, была столь трудноопределима, что Констанс даже не могла найти, в чем, собственно, упрекнуть Вира. Когда он был с ней, он был внимателен, как прежде, и, казалось, с искренним интересом выслушивал ее болтовню о доме, о слугах и о мелких хозяйственных кризисах. Сначала она только радовалась, что он готов слушать ее и даже смеется ее рассказам о домашних перипетиях. Но теперь начала подозревать, что он просто радовался тому, что у нее есть занятие, которое не оставляет ей времени толком расспросить о его делах.

Да и как было расспросить? Он стал таким уклончивым и уходил от ответов на вопросы о том, как он провел день, или кого видел, или куда ходил, с ловкостью опытного фехтовальщика – ведь он и был опытным фехтовальщиком! Нехорошо было с его стороны так поступать с ней.