Читать книгу "Во власти любви - Линда Френсис Ли"

Его красота потрясла Финни. Даже шрам не портил его прекрасного лица, напротив, придавал особое очарование. Неужели этот красивый мужчина ее муж? Неужели он действительно любит ее? А вдруг он сожалеет о прошлой ночи?

Финни уже хотела уйти, но он позвал ее:

– Иди ко мне!

Она подбежала к нему и бросилась в его объятия.

– Я хочу тебя, – прошептал Мэтью, запечатлев на ее губах поцелуй. Потом вдруг отстранился от нее.

– В чем дело, Мэтью?

– Я готов ласкать тебя день и ночь, но ты должна отдохнуть. У тебя наверняка все болит после вчерашнего.

Финни покраснела.

– Боже, как же ты прекрасна! – воскликнул Мэтью. – Что бы со мной сталось, не повстречай я тебя тогда в поезде?

Он снова сжал Финни в объятиях.

Так они и стояли, прильнув друг к другу, а за окном поднималось солнце, и небо из темно-фиолетового постепенно становилось красно-оранжевым. Лишь когда утро вступило в свои права, он слегка отстранился от нее и заглянул в глаза.

– Что-нибудь не так, Мэтью?

– Я намерен выставиться.

– Что? – Финни ушам своим не верила.

– Устроить выставку моих работ. Сейчас мне это по силам, как никогда.

– Почему ты так думаешь?

Мэтью повернул ее к холсту, над которым он трудился почти всю ночь.

Увидев картину, миссис Готорн замерла.

Мэтью вновь привлек ее к себе:

– Ты вернула меня к жизни, Финни Готорн. Благодаря тебе я вновь обрел любовь дочери. И веру в себя. И теперь снова могу рисовать.

От избытка чувств Финни не могла выговорить ни слова. По ее щекам текли слезы.

Он прошептал ей на ухо:

– Я не в силах вернуть тебе дочь, но зато я могу запечатлеть на полотне ее образ.

И он действительно написал портрет Изабель. Картина удалась на славу, хотя и не была выписана столь тщательно, как его прежние работы. Казалось, девочка сейчас сойдет с полотна. С портрета смотрели юная Финни и ее дочка, воплощенные в одном образе. Дорогие черты со временем стираются из памяти, а на полотне они запечатлены навеки.

Миссис Готорн протянула к картине дрожащие пальцы, и они замерли у лица дочери. Наконец она обрела то, что искала. Свое место. Свою дочь.

– Я обожаю тебя, Финни. – Лицо Мэтью было мокро от слез.

Ее сердце болезненно сжалось, и она обняла мужа.

– Я люблю тебя, – тихо проговорила Финни. – Как же мне тебя отблагодарить?

– Ты уже отблагодарила, хотя я только сейчас понял, что ты по-настоящему любишь меня и никогда не предашь.

Глава 24

Любовь поглотила их целиком. Днем Мэтью писал картины, а ночами дарил свои ласки Финни. Но как только она засыпала, он уходил в мастерскую и всего себя отдавал живописи, бросая кисть лишь с восходом солнца. Только однажды он вышел из дома без ведома жены. Ему надо было встретиться с Грейсоном в его адвокатской конторе. Мэтью хотел, чтобы его брат взялся за дело. Следовало спасти ферму в Африке и отозвать иск о признании его брака с Финни недействительным.

Джанджи стал в доме своим человеком. Он рассказывал Мэри об Африке, играл в шахматы с Куинси, а также изучал нравы и обычаи Бостона.

Финни была занята подготовкой к выставке картин Мэтью. Он хотел взять все на себя, однако Финни настояла на том, чтобы он разрешил им с Мэри подыскать для выставки помещение. Целую неделю Финни ходила по художественным салонам, показывала их владельцам портрет Изабель, и теперь все они предлагали разместить полотна Мэтью у себя. К радости Финни, ни один из них не догадывался, что на портрете изображена вовсе не Финни в детстве, а ее дочь, как две капли воды похожая на нее.

Она объяснила Мэтью, что не хочет ни с кем делиться самым сокровенным. Изабель – это ее боль, и никто не должен просто так, мимоходом, смотреть на ее портрет. Пусть все думают, что это Финни в детстве.

– Пожалуй, ты права, – сказал Мэтью, целуя ее.

Почти все время Мэтью проводил за мольбертом. Написал портрет Финни. Потом Мэри. А в воображении возникали все новые образы. Краски и холст теперь были подвластны ему. Никогда еще он не испытывал такого чувства свободы, когда писал, и картины его приобрели какой-то особый, глубокий смысл.

За две недели до открытия выставки были разосланы приглашения. На предварительный просмотр пришли критики, и Финни с волнением ждала появления рецензий в прессе. Мэтью делал вид, будто это его не интересует, но, когда Финни сбегала за газетой и прочла вслух блестящий отзыв о его картинах, он расплылся в улыбке.

Выставка привлекла внимание самых влиятельных горожан. Даже отец Мэтью собирался посетить ее.

– Он увидит мои картины, – сказал Мэтью, – и станет относиться ко мне по-прежнему. Будет гордиться мной. И все это благодаря тебе.

Прежде чем отправиться на выставку, Финни с Мэри не один час провели наряжаясь и причесываясь. К вечеру небо прояснилось и на нем засияли мириады звезд.

У входа в галерею один за другим останавливались экипажи. Лакеи застыли в ожидании посетителей, прибывших в сверкающих ландо и позолоченных колясках. Всем не терпелось увидеть художника и его картины.

Мужчины восхищались живой игрой красок на полотнах, женщины – образами, созданными фантазией Готорна.

Финни, счастливая и взволнованная, не сводила влюбленных глаз с мужа.

Мэри, похожая в своем розовом атласном платье на сказочную принцессу, беседовала с Джанджи. Он привлекал всеобщее внимание. Гости приняли его за африканского царька.

Был здесь и доктор Сандерлинг. Мэтью пожертвовал ему солидную сумму на создание клиники и настоял, чтобы ее назвали клиникой Итана Сандерлинга.

Финни заметила, с какой гордостью Эммелина Готорн смотрела на сына. Пришли и Нестер с Пенелопой, и Ханна, и Летиция.

Не было только Брэдфорда. «Неужто он не придет?» – гадала Финни.

Но в этот момент дверь распахнулась и появился Брэдфорд.

Эммелина возблагодарила небеса и посмотрела на Мэтью. Лицо его выражало радость. Финни тоже возблагодарила небеса, уже за одно то, что Готорн-старший не разочаровал своего сына, хотя и недолюбливала свекра. И все же ей хотелось, чтобы Брэдфорду понравились картины Мэтью.

Финни вздохнула с облегчением, когда гости разошлись и остались только свои. Лишь тогда Брэдфорд приступил к осмотру выставки, переходя от картины к картине. Он постоял у портрета Финни, Мэри, своих сыновей. Подошел к портрету Эммелины и наконец увидел самого себя. Портрет Брэдфорда производил ошеломляющее впечатление: на нем был изображен властный, знающий себе цену мужчина.