Читать книгу "Дети нашей улицы - Нагиб Махфуз"

Не раз он завороженно смотрел в сторону дома управляющего. Спелые фрукты на деревьях в саду манили его и пробуждали аппетит. Однажды, заметив, что привратник задремал, Касем тихонько пробрался в сад. Никого там не встретив, он, воодушевленный, принялся гулять по дорожкам, срывать плоды гуавы и поглощать их с великим удовольствием. Вдруг Касем оказался перед фонтаном. Взгляд его остановился на бьющей струе воды. Его охватила радость, он скинул галабею и спустился в воду. Касем барахтался, бил руками по воде и обливался, забыв обо всем на свете, пока не услышал грозный голос: «Осман! Собачий сын! Иди сюда, слепой!» Мальчик обернулся на голос и увидел, что из мужской половины дома вышел человек в красной накидке и указывает в его сторону подрагивающим пальцем. Лицо мужчины пылало от возмущения. Касем кинулся из фонтана, выбрался, опираясь на руки, и тут заметил спешащего к нему привратника. Оставив свою галабею там, где разделся, Касем бросился к беседке с жасмином, прилегающей к стене, добежал до ворот, выскользнул на улицу и полетел что было мочи. За ним следом побежали улюлюкающие мальчишки и лающие собаки. Появившийся из ворот привратник бросился в погоню. Он нагнал его посреди родного квартала, схватил за руки и остановился, тяжело дыша. Касем орал во весь голос. Выскочила жена дяди с младенцем на руках, из кофейни вышел Саварис. Тетку обескуражил внешний вид Касема, она взяла его за руку и обратилась к привратнику:

— Господь с тобой, дядя Осман! Ты напугал его! Что он натворил? Где его одежда?

Приосанившись, тот отвечал:

— Управляющий застал его за купанием в своем фонтане. Этого бесенка следует выпороть. Он проскользнул, как только меня сморил сон. Избавь нас от этого хулигана!

Женщина стала упрашивать:

— Прости, дядя Осман! Мальчик — сирота. Это я виновата. — И она вырвала его из рук Османа со словами: — Я сама проучу его. Умоляю тебя, верни его единственную галабею!

Привратник раздраженно махнул рукой и пошел восвояси, бормоча:

— Из-за этого клопа меня отругали. Бесовское отродье, проклятый квартал!

Прижимая к груди Хасана и таща за руку рыдающего Касема, женщина вернулась в дом.

65

С любовью посмотрев на Касема, Закария сказал:

— Ты уже не маленький, Касем. Тебе почти десять. Уже можешь работать.

Черные глаза Касема загорелись от радости.

— Я уже давно просил вас, дядя, взять меня с собой.

Мужчина рассмеялся:

— Для тебя это была игра, а не работа. Теперь же ты набрался ума и сможешь мне помогать.

Мальчик подбежал к тележке и попытался сдвинуть ее. Но Закария остановил его, а тетка сказала:

— Смотри, не рассыпь картошку, а то помрем с голоду!

Закария взялся обеими руками за тележку:

— Иди впереди и кричи: «Картофель! Печеный картофель!», обращая внимание на все, что я делаю и говорю. Будешь подниматься к покупателям на верхние этажи. Смотри во все глаза!

Касем расстроился:

— Но я сам могу ходить с тележкой!

— Делай, как тебе говорят, и не перечь! — двинулся с места Закария. — Твой отец таким не был.

Они шли с тележкой к аль-Гамалии, Касем выкрикивал тоненьким голосом: «Картофель! Печеный картофель!», и ничто не доставляло ему такого удовольствия, как ходить по незнакомым кварталам и работать как настоящий мужчина. Когда они дошли до квартала аль-Ватавит, Касем огляделся вокруг и сказал дяде:

— Здесь Идрис преградил дорогу Адхаму.

Закария безразлично кивнул головой, мальчик же со смехом добавил:

— Адхам ходил с тележкой так же, как ты, дядя!

Они двигались по привычному маршруту: из аль-Хусейнии в Бейт-аль-Кади, из Бейт-аль-Кади в аль-Даррасу. Касем с любопытством рассматривал прохожих и лавки, любовался мечетями. На небольшой площади они остановились. Закария рассказал, что это рынок аль-Мукаттам. Мальчик с удивлением оглядел его:

— Это и есть рынок аль-Мукаттам? Сюда бежал Габаль, и здесь родился Рифаа!

— А нам-то какое до этого дело? — недовольно проговорил Закария.

— Мы все равноправные потомки аль-Габаляуи. Почему бы нам не стать как они?

— Все мы одинаково бедны, — с горькой усмешкой произнес Закария и стал толкать тележку к дальнему углу рынка, который граничил с пустыней. Он направлялся к лавке, где торговали четками, благовониями и амулетами. Перед лачугой, вытянув ноги на меховой подстилке, сидел белобородый старец. Закария поставил тележку перед лавкой и крепко пожал ему руку.

— Сегодня мне картофель не нужен, — сказал мужчина.

— Мне нравится беседовать с тобой, а не продавать тебе картофель, — ответил Закария и присел рядом.

Старик с интересом посмотрел на мальчика, и Закария позвал:

— Иди сюда, Касем! Поцелуй руку уважаемому Яхье!

Мальчик подошел, взял жилистую руку старика и учтиво поцеловал ее. Яхья погладил его по взъерошенным волосам и, вглядевшись в его красивое лицо, спросил:

— Чей это мальчик, Закария?

Вытягивая ноги на солнце, Закария ответил:

— Сын моего покойного брата.

Старик усадил мальчика рядом с собой и спросил:

— Ты помнишь отца, сынок?

— Нет, дядя, — покачал головой Касем.

— Твой отец был мне другом. Он был хороший человек.

Касем поднял глаза к развешанным товарам и стал их рассматривать. Старик протянул руку к ближайшей полке, взял с нее амулет и надел его мальчику на шею со словами:

— Не снимай его! Он убережет тебя от всякого зла.

Вдруг Закария сказал:

— Уважаемый Яхья из наших мест. Он покинул квартал Рифаа.

— А почему вы ушли от нас, дядя? — спросил Касем Яхью.

— Давным-давно на него разозлился надсмотрщик рода Рифаа, и Яхья решил уйти, — ответил за него Закария.

— Совсем как Шафеи, отец Рифаа! — удивился Касем.

Старик долго смеялся беззубым ртом:

— И это тебе известно?! Дети нашей улицы знают много историй, но не понимают, о чем они.

Из кофейни принесли поднос с чаем и поставили перед Яхьей. Когда служка ушел, Яхья вытащил из-за пазухи маленький сверток и, довольный, стал разворачивать его:

— У меня такой хороший чай! Будет действовать до утра!

— Давай попробуем! — нетерпеливо сказал Закария.

— Я никогда не слышал от тебя «нет», — усмехнулся Яхья.

— Как можно отказаться от такого удовольствия?

Они разделили кусочек и принялись его разжевывать. Касем смотрел на них широко открытыми глазами, пока не рассмешил Закарию. Отпив чая, старик спросил Касема: