Читать книгу "Игра шутов - Дороти Даннет"

— А вы, — спросил Лаймонд, — где вы были все это время?

— Здесь, — простодушно призналась Дженни. — Подслушивала у замочной скважины. — Она легко вскочила, спустилась по ступенькам, шурша шелками, подошла ближе, взяла его за руки и прищелкнула языком: — В каком же виде ты являешься с визитом! Все это было скорее глупо, хотя достаточно забавно. Маргарет будет смеяться. Нет, наверное, не будет. Но все равно: положение вещей таково, что никто уже не в силах ничего изменить. Первая королевская возлюбленная немного опоздала. Хочет он того или нет, королю, боюсь, придется признать, что он здесь не только болтал.

Не выпуская его рук, Дженни положила их, одну поверх другой, себе на грудь, туда, где стучало сердце.

— Послушай, милый, как оно бьется. Вроде твоего набата, оно предвещает рождение сына или дочери Франции.

Лаймонд вырвался так резко, что она пошатнулась. Невзирая на выпитое вино и усталость, он ринулся к окну и стоял там, пытаясь совладать с гневом. Наконец он произнес:

— «У умной молодки вовремя детки родятся», как у нас говорят. Значит, вы ждете ребенка от французского короля? И когда же срок?

Выпрямившись, она смерила его взглядом.

— В мае.

— И после того, что произошло сегодня ночью, вы воображаете, будто король вас утвердит в правах вместо Дианы?

Ее рыжие волосы разметались по шелковому халату; карие, как у всех Стюартов, глаза метали молнии.

— Полагаю, — изрекла Дженни Стюарт, леди Флеминг, — что вы забываете, кто я.

Толстый, потрепанный и грязный, простой наемник, авантюрист, незваным вторгшийся к ней в комнату, Лаймонд не выказал по отношению к Дженни ни крупицы того милосердия, каким оделил шотландского лучника.

— Вы — незаконнорожденная, — сказал Фрэнсис Кроуфорд. — И ваш сын тоже будет бастардом. А кто герцогиня? Двоюродная сестра королевы. Богатейшая женщина Франции. Лучшая охотница во всей Европе. Покровительница каждого нового придворного фаворита. Пятнадцать долгих лет она управляет малейшим движением Генриха, и скорее всего так оно и будет впредь, еще года три по меньшей мере. Ее будуар — ось французской политики; кардинал каждый день обедает у нее; она если и не вынашивает королевских детей, то воспитывает их. Ее положение общеизвестно и общепризнанно: оно прочное, гласное, королева давно смирилась с ним, тут нет ни тени скандала — только ставшая уже привычной часть ежедневного придворного обихода. Ни одна женщина, будь она хоть сама Гиневра 57), не могла бы сейчас удалить Диану.

С глазами, горящими гневом, Дженни слушала его, стоя у кровати, и белой, с голубыми венами руками поглаживала столбик из черного дерева.

— Может, побьемся об заклад?

Лаймонд ответил все тем же ровным голосом:

— Не вижу смысла. Вас отошлют в Шотландию, миледи, и назначат содержание. Вот какова ваша судьба. Но прежде всего: теперь уже ничто не сможет предотвратить скандала. И все те эпитеты, какими французские обыватели наделят вас, будут приложены, да еще и в двойном размере, к маленькой королеве.

— Чепуха, — возразила Дженни неожиданно резко. — Милый мой, мы ведь не валяемся на сеновале и не заводим интрижки в задних комнатах деревенских гостиниц. При дворе к подобным вещам относятся по-другому.

— Не думаете ли вы, — мягко произнес Лаймонд, и тон его голоса напомнил о многом, — не думаете ли вы, что я не знаю по собственному опыту, как в точности к подобным вещам относятся при дворе?

Они долго молчали, и Дженни первая опустила глаза. Лаймонд спросил:

— Как часто вы отсылаете пажей и фрейлин?

— Один-два раза в неделю. Но это не причиняет королеве ни малейшего вреда. — Помолчав, она добавила сердито: — И потом, это больше не повторится. Король больше не придет.

— Значит, вы пойдете к нему. Во всяком случае, если таково будет ваше желание. Что до вреда… то его вы уже причинили достаточно. Что могли бы предпринять враги, видя, что двери в комнату королевы не охраняются?

Леди Флеминг вышла из себя:

— Но ведь двери заперты на ключ. И коннетабль…

— Это я уже слышал. Любой слесарь в королевстве способен изготовить дубликат ключей. Вы здесь храните лекарства?

— Нет.

— Какое-нибудь питье?

— Нет.

— О, ради всего святого, — сказал Лаймонд. Он отошел от окна и схватил леди Флеминг за плечи. — Подумайте. Вообразите, будто вы желаете смерти Марии и можете тайно пройти в ее комнату и отомкнуть шкаф. Какой вред вы могли бы причинить?

Дженни устремила на него сверкающий взгляд.

— Никакого. Девочка в полной безопасности, и так было всегда. Неужели ты думаешь, что мы бы не услышали, если?..

— Черта с два, — грубо огрызнулся Лаймонд, — вы бы что-нибудь услышали. Думайте же. Куда можно было подсыпать мышьяк?

Выскользнув из его рук, Дженни опустилась на постель — волосы рассыпались по плечам, спина безупречно прямая, несмотря на все треволнения. Истинная дочь короля — и в величии, и в невзгодах; но на лице ее читалось совсем другое.

— Полагаю… это… сладости: пастила, — сказала она наконец.

Восьмилетняя сладкоежка Мария. Герцогиня де Валантинуа запретила давать ей сладости, и Дженет, леди Флеминг, сама варила пастилу; ночью, хихикая, они разводили огонь: королева, маленькие фрейлины, Джеймс и Дженни. У аптекаря Частэна брали корицу и сахар — по четыре фунта того и другого, по десять солей за фунт. Все выходило достаточно легко. Жак Александр давал коробки. Из кухонь тайком доставали фрукты. Айву чистили, разрезали, вынимали сердцевину, потом варили, процеживали, и все дети по очереди толкли цедру в каменной ступе с сахаром и специями; затем массу раскладывали по коробкам и через какое-то время резали на ломтики.

Все это было проделано уже давно. Коробки, полные толстых кусков пастилы, присыпанных сахарной пудрой, хранились в гардеробной у Дженни: их становилось все меньше и меньше и теперь осталось всего с полдюжины.

Лаймонд вытаскивал коробку за коробкой, открывал их и складывал на пол, а Дженни молча стояла рядом. Вся пастила выглядела одинаково безобидной. Он вынул кусочек из последней коробки и пометил крышку. Затем Лаймонд вышел из комнаты, и Дженни услышала его голос в глубине анфилады: ему отвечал один из верных слуг, Джоффри де Сейнкт. Джеймс, которого Дженни отослала еще с вечера, внезапно появился, весь заспанный, и она велела мальчик уйти. Потом вернулся Лаймонд.

— Сложите коробки к себе в сундук и заприте на ключ. Утром внимательно осмотрите все в комнатах: если что-нибудь окажется не на месте, сообщите мне. Скоро мы узнаем, трогал ли кто-нибудь пастилу.

— Как? — Лицо ее, лишенное ярких дневных красок, оставалось все же самоуверенным и привлекательным.

— Я скормил кусочек старой левретке. Оплакивать ее ни к чему. — Мягкий голос звучал враждебно, без всякого снисхождения. — Пора положить конец страданиям бедного существа. — Он помолчал. — Вы, конечно, отдаете себе отчет в том, что жизнь королевы в опасности; что яд украден, и мы это знаем; что каждый кусок, который она ела с самого времени приезда в Блуа, готовился особо и подвергался проверке, кроме этой пастилы? Не надеетесь ли вы, что ваш отпрыск унаследует трон?