Читать книгу "Степь в крови - Глеб Булатов"

Жду тебя с надеждой. Твоя Юлия».

Сердце Самсонова кольнуло от радости. Он прижал бумагу к губам и, раскрасневшись, поспешил за ушедшими вперед друзьями. Мрак, властвовавший в душе капитана, расступился от яркой вспышки. На мгновение ему почудилось счастье, молнией сверкнули давно забытые мечты… Капитан поразительно быстро поверил маленьким вычурным буквам жены. Одно ее слово затмило многие дела многих лет. Капитана не смутила сухость, неуверенность, жеманство, сквозящие сквозь строки. Желание верить заменило ему саму веру.

Дом Аваддона был мрачен. Стены украшали охотничьи трофеи, ружья, сабли. Свечи в громоздких бронзовых люстрах наполняли душный воздух гарью и треском. В холле горел камин. Перед ним на коленях стоял сам Аваддон и зло и быстро кидал в топку дрова. Огонь ревел в трубе, вырывался снопами искр и всполохами в комнату.

– Хозяин! Гости! – доложил лакей.

Аваддон медленно повернул голову и встал, опираясь на трость. Его лицо горело от жара, но глаза, глубоко посаженные на худом лице с ввалившимися щеками и по-старчески острым носом, были холодны. Верхняя губа Аваддона подрагивала от припадка злобы. Но встретившись глазами с Тасей, вошедшей в комнату последней, Аваддон как будто смягчился.

– Прошу, коли не шутите. Присаживайтесь. Захар! – окликнул он слугу. – Принеси выпить и накрой на стол.

Гости расположились в громоздких дубовых кожаных креслах. Аваддон разлил виски из принесенного Захаром графина и подал гостям. Все совершаемое хозяином дома было чинно, степенно и происходило в тишине. Канонада эхом проникала в дом через толстые стены и закрытые ставни. Огонь в камине поутих, и пес осмелился лечь на свое привычное место у ног хозяина. Аваддон с наслаждением сделал первый глоток и, смакуя обжигающую свежесть, блаженно улыбнулся.

– Мы с вами, господа, видимся сегодня в последний раз, – Аваддон помрачнел и со звоном поставил стакан на мраморный стол. – Я оставляю дела в России и уезжаю за границу. Потому считаю долгом разрешить сегодня все противоречия, чтобы каждый из нас с чистым сердцем вышел отсюда в новую жизнь. Мне есть что сказать вам. И предвкушая ваши вопросы, я выскажу, что именно. А после вы поступите по своему усмотрению.

Все молчали. Самсонов напряженно и с интересом разглядывал залу и ее хозяина. Минин вальяжно закинул ногу на ногу, подпер голову кулаком, зевал и всем своим видом желал показать, что на него чары Аваддона не действуют и ему скучно и тошно. Зетлинг неотрывно смотрел в глаза Аваддона. Он пытался сосредоточиться на его словах, но мысль металась.

Тася печально сидела в углу на табурете и, казалось, плакала. Лишь лакей, застывший у входа, являл собой ту трепетность, к которой привык Аваддон.

– Капитан Самсонов, ваше дело разрешено. Я вижу, вы победили темницу. Ваша семья до недавнего времени находилась в Финляндии. Но Юлия Сергеевна говорила, что ей неуютно жить так близко от советской границы. Она собиралась перебраться в Лейпциг к кому-то из своих друзей. Вероятно, вы без труда разыщете ее там?

– Конечно! Мне уже передали письмо, – Самсонов был растерян и дрожащим голосом выразил свою признательность.

Но его не слушали. Аваддон в задумчивости смотрел за спины гостей. Глаза его сузились и блестели желтыми кошачьими зрачками. Вдруг он встрепенулся и обратился к Зетлингу:

– Что до вас, то мне остается лишь спасовать перед обстоятельствами. Ваше нежелание идти по предложенному мной пути мне понятно. Воля ваша. Живите, как сочтете нужным. Но знайте, что другого предложения вы не получите. И выйдя отсюда, вы станете чужим, много знающим и чрезвычайно опасным врагом. Я не стану наносить удар первым. Но малейшая ваша оплошность, любая опрометчивость может поставить точку в вашей жизни. Если желаете знать мое мнение, то лучшее для вас исчезнуть, заставить забыть о себе и больше никогда не попадаться на моем пути. Я знаю вас как благоразумного человека. Вы знаете меня как человека, имеющего обыкновение держать слово. Но в вашем случае дело гораздо глубже и серьезнее. Я поступил опрометчиво, излишне отдернув завесу тайны, отделяющую наш союз от стороннего мира. Я отдернул завесу для вас, но вы не пожелали ступить за нее. Отныне будьте осмотрительны.

– Не утомляйте меня угрозами. Я вас понял и не нуждаюсь в пояснениях. Скажу больше, я жажду лишь одного – исчезнуть, забыть этот мир и построить другой, свой, маленький и защищенный. И с вами, милостивый государь, мне не по пути.

– Будем считать, что мы сговорились, – Аваддон подался вперед и, кряхтя, налил себе виски. – Будем считать, что сговорились, – повторил он, осушил стакан и довольно крякнул. – Двоих из вас я удовлетворил. Остается третий и самый взыскательный. Так, Александр Евгеньевич? – Аваддон с насмешкой взглянул на Минина. – Что я вижу? Вы обладатель чудного перстня! Разрешите взглянуть.

Аваддон увидел кольцо Минина, и лицо его вдруг переменилось. Минин неохотно снял перстень и протянул Аваддону.

– Перстень достался мне от деда. Он участвовал в знаменитой атаке кавалергардов под Аустерлицем и в числе немногих остался жив.

– Это дар императора? – Аваддон положил на ладонь огромный золотой перстень с выложенным бриллиантами двуглавым орлом. – Великолепная работа. Храните его.

Минин взял перстень с худой и белой руки Аваддона. В желтых глазах Черного человека ротмистру почудилась злорадная насмешка.

– Вы меня не любите, я знаю, – произнес Аваддон, – и правильно делаете. И еще правильнее, что не доверяете мне своей жизни. Не скрою, я сумел бы оказать услугу всякому, в ком нуждаюсь, но со временем за мои труды пришлось бы расплачиваться. И цена обыкновенно несоизмеримо выше человеческой жизни. Вы верно поступали, что ничего не требовали с меня, и мне нечего с вас потребовать.

– Я, господин вершитель судеб, в ваших услугах не нуждаюсь!

– Жаль…

Аваддона прервал вошедший в залу матрос. Лицо его было рассечено и кровоточило.

– Господин! Они приближаются. Мы столкнулись у заставы. Часть их отступила, а другие обошли нас и рассыпались по лесу.

– Хорошо. Продержитесь до темноты?

– Должны.

– Ночью уйдем.

Матрос в знак согласия наклонил голову и вышел.

– Неразбериха. И даже я бессилен. Слишком часто приходится смиряться с обстоятельствами.

– С кем было столкновение? С казаками? – спросил Зетлинг.

– О, нет! С ними я бы давно сговорился. Перестрелка была с наступающим авангардом Первой конной.

– Это невозможно! – Зетлинг в волнении поднялся.

– Отчего же? Разве на пути сюда вы не видели бегущих казаков? Не слышали перестрелку? Корпус Шкуро сдал оборону и в панике откатывается к городу.

– Будут уличные бои, – стальным голосом произнес Минин.

– Не думаю. Шкуро подвела самонадеянность. Он был уверен, что разгромит Буденного в чистом поле. Ему это не удалось, но город не был подготовлен к обороне. И казаки больше не станут драться. Это очевидно. Троцкий сумел собрать в кулак резервы и теперь, сколь стремительно ваша армия наступала на север, столь же безостановочно она будет откатываться на юг. В тылу восстания. Казачество истощено. Все устали от бойни. Этой ночью с падением Воронежа будет вбита веха, после которой пути назад уже не будет!