Читать книгу "Принцип неопределенности - Николай Дежнев"

Серпухин икнул:

— И… и к-как же мы все это назовем?

Ответ у Шепетухи был готов заранее:

— Движением радужного счастья Мокея Серпухина! Ты станешь его рупором, знаменем и символом…

Однако рупор, знамя и символ отреагировал на такое заявление неоднозначно. Словами его сомнения было не выразить — с ними, русскими словами, к этому времени возникли трудности, а жесты подходили для этой цели слабо. Мокей даже удивился, как это ими пользуются мимы, уже не говоря об артистах балета.

Семен Аркадьевич воспринял такую реакцию Серпухина по-своему:

— Да не бойся ты, я проверял — никаких юридических последствий! Людям элементарно недостает воли бороться со своими недугами и проблемами, а мы помогаем им пробуждать дремлющие силы организма. Все будет обставлено красиво: думайте о светлом, верьте в лучшее — и ваше подсознание вам поможет!.. Или силы космоса, что одно и то же!.. Или еще какая-нибудь хрень, которую подскажут эксперты. Если ничего из этого не выходит, — сделал он вид, будто умывает руки, — сами виноваты, пеняйте на себя! Значит, не хватило безоглядной веры в помощь Великого Мокея, не добились нужной чистоты помыслов… — Шепетуха гнусненько усмехнулся: — А у кого они, помыслы эти, на грешной Земле чисты?

Однако будущий лидер радужного движения продолжал хмуриться.

— Да не мучь ты себя, — изменил Семен Аркадьевич тон на легкий и дружеский, — американцы на этой бормотухе целую индустрию построили. Вот послушай, я и слова для тебя подобрал. — Он заглянул в бумагу: «Доступ через подсознание в информационное пространство Земли», «оптимизация судьбы посредством космоситуативных медитаций», «аберрация негативных гармоник в бизнесе»! Ну как, нравится? Конкуренты передохнут от зависти!

Притомившийся от обилия слов и выпитого Серпухин слабо улыбался:

— Деньги, Сема, где взять деньги?..

— Да от бабок уже сейчас нет отбоя! — небрежно махнул рукой Шепетуха. — Тот же Ксафонов будет ползать перед нами на коленях, умолять взять у него миллион, а лучше два…

У Серпухина хватило сил на то, чтобы выразить сомнение:

— Нет, не будет!

— А я говорю — даст! — настаивал Семен Аркадьевич. — Знаю я его как свои пять пальцев, от мании величия лечил. Между прочим, профессиональная болезнь российских политиков, переходящая при сезонных обострениях в манию преследования… — подмигнул со значением, — преследования собственного народа! Не забывай, Мока, те, кто для нас члены радужного движения, для других потенциальные покупатели и избиратели!

И, трезво оценив состояние своего компаньона, помог Серпухину подняться из-за стола. Проводил, обняв за плечи, на улицу, посадил в такси, поцеловал на прощание:

— Береги себя, Мокей, береги! Ты теперь народное достояние, золотому запасу до тебя как до небес!

Бытует мнение, что природа не терпит пустоты, не любит ее и человек. Если уж затеял дело, то не отлынивай, а доведи его до конца. Начал пить с полдня, продолжай без перерыва до ночи, иначе в образовавшуюся брешь хлынет бессмысленность бытия, от которой людям в жизни некуда деться. А тогда уж пей не пей, ничего не поможет!

Добравшись до дома, Серпухин незамедлительно рухнул на диван и проспал мертвецким сном до вечера. Продрав с трудом глаза, чистой радости с бодрящей свежестью не испытал. Именно в таком сумеречном состоянии сознания и нашла его Крыся. Завернувшись, как в плащ, в старый халат, Мокей стоял в позе Наполеона перед открытой балконной дверью и не отрываясь смотрел в глубину парка. Тяжестью черт и неподвижностью фигуры он напоминал памятник и был так же разговорчив. Выпить для бодрости духа водки отказался с таким негодованием, как будто Крыся предлагала ему стакан яда, но постепенно отошел от столбняка и даже сумел, пусть и несвязно, сказать несколько слов о событиях прошедшего дня.

— Это именно то, о чем я говорила, — обрадовалась Крыся, — судьба дает тебе шанс!

Ответом ей было неразборчивое мычание, но основную мысль понятливая девушка ухватила.

— А вот тут ты не прав! — заметила она, наливая себе мартини. — Нельзя ко всему так серьезно относиться, бери пример с Шепетухи. В конце концов, почувствуй себя актером, а трагедия это или комедия, выяснится по ходу пьесы…

Продолжая в мимической манере диалог, Серпухин скривился.

Реакция на эту его реплику последовала незамедлительно:

— А что ты хочешь, придется привыкать к мысли, что жизнь веселая, но не всегда удачная шутка!..

Прикончив одним глотком вермут, Крыся подошла и обняла Мокея за шею, приложилась губами к его уху:

— Если уж окончательно перешел на язык жестов, дай знать, кто первым пойдет в ванную: ты или я…

24

Погрузив едва державшегося на ногах Серпухина в такси, Шепетуха вернулся в ресторан и еще долго сидел и чашку за чашкой вливал в себя крепчайший бразильский кофе. Несмотря на все ухищрения пить меньше Мокея, он успел порядком нагрузиться, а это, как известно, плохо способствует взаимопониманию с начальством. Возвращаясь к встрече с Серпухиным, бывший леший перебрал в уме все ее эпизоды и результатом остался доволен. И действительно, если с утра Мокей был самым обыкновенным малым, каких тринадцать на дюжину, то по прошествии всего нескольких часов он превратился в крупного провокатора, способного вести на заклание сотни, а то и тысячи людей. Тут, правда, Шепетуха себе льстил, работа по лепке задуманного образа еще только предстояла, но, как говорится, лиха беда начало, принципиальное согласие Мокея было получено. Переполнявшее мелкую сущность чувство гордости просилось наружу, сердце лжепрофессора алкало награды, и, расчувствовавшись, он позволил себе еще одну рюмочку коньячку. Если где-то и вкралась ошибка, самокритично допускал Шепетуха, то исключительно мелкая, в то время как зыбкая грань правдоподобия нигде не была перейдена. В любом случае, как дал понять Нергаль, случившиеся недочеты будут скорректированы Крысей Брыськой, однако о роли ее в проводимой операции бывший леший мог только догадываться.

«Возможно, стоило сделать акцент на финансовой стороне предприятия, — продолжал разбор полетов Шепетуха, — педалировать, так сказать, шкурный интерес Мокея, но тут существовала опасность превысить критическую скорость совращения и тем самым загубить дело. Нет, — решил он, — образ страдающего за народ интеллигента был выбран правильно и отработан профессионально, что в Департаменте Темных сил, где пруд пруди кустарей и ремесленников, должно особенно цениться». Рассуждения эти, как и надежды на будущие награды, были настолько приятны, что «член Королевского общества» расслабился и принялся вспоминать, как ему, мелкому уездному пакостнику, удалось подняться до высот сотрудника секретной службы…

Дверь открылась. Шепетуха поднялся, а точнее, выпрыгнул из-за столика. В ресторанчик, брезгливо морщась, входил щуплый мужчина в дорогом, отлично сидевшем костюме и с тростью в руке. При виде его выглянувший из дверей кухни хозяин заведения и дежуривший у стойки официант, невольно вспомнив армию, вытянулись по стойке смирно. Впечатлил их и следовавший за Нергалем по пятам огромный негр в джинсах и облегающей мускулистый торс майке, на которой было выведено: «Net v zhizny schastja», a на огромном бицепсе, и уже русскими буквами: «Век свободы не глядеть!»