Читать книгу "Я смотрю на тебя - Ирэне Као"

– Потому что то, о чем мы договаривались в самом начале, для меня по-прежнему значимо. На этом наше приключение завершается, – он непоколебим. У меня нет никаких шансов заставить его изменить свое решение.

– Ну а почему тогда не оставим все как есть? – настаиваю я. – Почему мы не можем продолжать видеться иногда, как было до этого?

Леонардо качает головой:

– Элена, мы дали друг другу все, что могли, и это было прекрасно. Но настал момент расстаться, прежде чем наше желание превратится в привычку или обязанность. – Его лоб прорезает глубокая морщина, когда он произносит это. Кажется, Леонардо борется с самим собой.

– Элена, мы дали друг другу все, что могли, и это было прекрасно. Но настал момент расстаться, прежде чем наше желание превратится в привычку или обязанность.

Этого не может быть! Не может быть, что после сегодняшнего дня, самого замечательного, который мы провели вместе, Леонардо решил расстаться со мной. Но возможно, дело именно в этом – чувства, пережитые сегодня, испугали его.

– В чем дело? Ты боишься, что я влюблюсь в тебя? Или наоборот? – кричу с ожесточением. Я полностью потеряла контроль. Я сказала это, скорее чтобы спровоцировать его, а не потому, что была уверена в этом. Но, видимо, задела больное место. Леонардо смотрит на меня молча, возможно, он не ожидал от меня такой смелости.

Он защищается саркастической улыбкой.

– Как я могу бояться того, о чем даже никогда не думал?

Мне больно не столько от его слов, сколько от этой внезапной холодности, отдаленности.

– Элена, между нами был секс, была легкость и соучастие, но никакая не любовь…

– Знаешь, я тебе завидую! – язвительно прерываю его. – Я бы тоже хотела быть такой уверенной, знать точно, что является любовью, а что – нет, в точности как ты.

Я стараюсь оставаться твердой и не плакать, но, наверно, мои глаза уже на мокром месте, потому что Леонардо не решается смотреть на меня.

– Пожалуйста, давай не будем усложнять, – он сглатывает и притягивает меня к себе, обнимая крепко, будто старается защитить от боли, которую мне причиняет. Тепло его тела такое знакомое, я не могу даже думать о том, чтобы расстаться с ним. – Если я останусь с тобой, тебе будет еще больнее. И поверь мне, это последнее, чего бы мне хотелось, – шепчет он. Потом отдаляется, стирая слезу с моей щеки. – Вначале, когда я только узнал тебя, для меня это было игрой, вызовом. Ты была девочкой, которую мне хотелось провоцировать и шокировать, но я обрел намного большее. Я наблюдал за твоим превращением, расцветом. Ты – потрясающая женщина, Элена, свободная и сильная, и я тебе совсем не нужен.

– Но я хочу быть с тобой! – говорю, остро осознавая, что уже потеряла его.

Леонардо закрывает глаза на минуту, и я вижу вихрь эмоций, проносящихся по его лицу. Когда он открывает глаза, взгляд становится отсутствующим и пустым.

– Прости меня, Элена, но мне надо идти, – говорит немного в спешке. Поцелуй в лоб, а потом слово, которое я никогда не хотела бы услышать: – Прощай!

Он высвобождается из нашего объятия, унося с собой частицу меня. Я остаюсь стоять, опустошенная, с болезненно пустыми руками и глазами, полными слез. Сквозь слезы я вижу лишь его удаляющуюся спину. Это первое, что я увидела, когда познакомилась с Леонардо, и последнее, что мне остается от него.

Глава 17

Уже четвертый день я сижу дома, в груди – непроходящий комок, который вызывает у меня чувство удушающей тошноты. Сегодня я проплакала два часа подряд. Этот неудержимый болезненный плач я даже не пыталась остановить. Еще один мучительный день вдобавок к предыдущим. Я постоянно думаю о Леонардо. Иногда вспоминаю, что нужно поесть, но мне удается проглотить лишь несколько кусочков – необходимый минимум, чтобы не умереть с голоду. Желудок не принимает пищу, тело ослабло, голова раскалывается, а в сердце – клубок ярости. Я ненавижу Леонардо за то, что он так меня бросил. Ненавижу саму себя за то, что тешилась надеждами, будто все это может закончиться иначе. Как можно быть такой дурой? Несмотря на предостережение не влюбляться, я все же угодила в ловушку чувств. А что еще можно было от себя ожидать? Разве я стала другой: более сильной, смелой и независимой? Я вовсе не такая эмансипированная женщина, как полагала. Все это было просто иллюзией. И теперь мне плохо, да так, что я без сил, а душа наполнена смятением.

Не отвечаю на телефонные звонки. Гайя звонила несколько раз за эти дни, но я не реагировала. Не отвечаю даже маме, которая, наверное, уже звонит в телепередачу « Кто их видел?»[65]. Я хочу остаться одна: вариться в котле своего одиночества и горя. Иногда я настолько опустошена, что дойти от кровати до дивана мне кажется невыполнимой задачей. Потом наступает период, когда я настолько зла, что мне хочется крушить все, что попадается под руку. Несколько минут назад я превратила в крошки упаковку печенья, лупя по ней кулаками. Потом выбросила все в окно. Не думала, что прощание с Леонардо может так повлиять на меня, не решаюсь представить, сколько времени понадобится на то, чтобы снова вернуться к жизни.

Я ненавижу Леонардо за то, что он так меня бросил. Ненавижу саму себя за то, что тешилась надеждами, будто все это может закончиться иначе.

Оглядываюсь вокруг. В моей квартире еще никогда не было такого хаоса: на полу крошки и пыль, немытые тарелки в раковине, одежда разбросана по скомканной кровати. Эта кровать еще прячет в себе его запах, наш запах. Простыни сохраняют примерную форму наших тел. Я снова хочу вернуться туда, чтобы чувствовать себя ближе к Леонардо.

Снимаю шерстяные тапки и забираюсь под одеяло, на мне байковая пижама с белыми мишками, а сейчас уже три часа дня. Сползаю к самому краю матраса, цепляясь ступнями за край, и позволяю своим чувствам наполниться им. Вижу его лицо. Вдыхаю его запах. Чувствую на теле его руки и губы. Это невыносимо. Я не могу без этого… и одновременно хочу, чтобы все воспоминания испарились без следа в одно мгновение.

На улице дует страшный сирокко: завывает вдоль оконных стекол и забирается между ставен с тревожными звуками. На меня находит сильная тоска. Все старые страхи, неконтролируемые, проявляются вновь: страх не быть на высоте, не быть любимой и достаточно хорошей для кого-то. Страх остаться одной.

В его объятиях все было прекрасно. Я была счастлива, я много смеялась, а теперь могу только пла-кать.

В самый тяжелый момент мне в голову приходят мысли, в которых большинство людей не признаются. Например, проглотить дюжину таблеток и запить водкой или спрыгнуть с двенадцатого этажа здания. А в Венеции разве есть такие высотные дома? Не думаю…

Какая же я балда! (Хорошо, что во всем этом страдании осталось еще место для улыбки.)