Читать книгу "Боевые паруса. На абордаж! - Владимир Коваленко"

Полыхает жаровня — ужас деревянного корабля. Жарится пальник. Расстояние все меньше. Пора. Пальник входит в замок. Пушка ахает, прыгает назад так, что борт трещит. Пороховой дым жжет глаза. Стоит проморгаться, перед глазами — косой угол паруса, посреди — прореха на половину неба. Теперь барка точно не уйдет! Корабли сходятся: нос к носу, корма к корме. Там, на корме, двое вцепились в румпель. Можно снять обоих, но тогда барку бросит на скалы. Кошки заброшены! Над бортом барки, ближе к носу, поднимаются головы и стволы. Пальцы играют на спуске пистолетов. Два выстрела — хором, сразу же — еще два. В ответ на носу барки упрямо вспухает одинокое белое облачко. Поздно. Рядом орут и ругаются.

Руфина цела, только с пустыми стволами. Начинается гонка — кто раньше перезарядит. Короткая, потому как разозленные дробовым выстрелом испанцы уже перемахнули борт барки, и Руфина кричит:

— Рулевых не трогать!

Остальные сами виноваты. Хорошо, никого не убили. А могли…

Это стало легендой. Теперь уж и не определить, насколько история правдива. Говорят и пишут одно — изумленная команда обнаружила на барке, помимо перепуганной и не помышляющей о сопротивлении команды, пятерых буканьеров. Один заряжал дробовик. Перехватил за ствол — да так и сгинул в рукопашной. Остальные четверо, вместе с мушкетами, опасности не представляли. Все мертвы. Все одинаково: пуля вошла в глаз, вышла через затылок. Какое уж тут сопротивление!

Команда выполнила приказ в точности, рулевых не тронула. Остальным — повезло, живы остались. Нашлась неотложная работа, скалы-то никуда не исчезли. Свой корабль или уже захваченный — жить хочется и пленным, и абордажной команде. А там, поглядывая на тесаки и мушкеты, французы начали вспоминать, что они тоже католики. Пусть Франция с Испанией воюет, между своими война может быть и благородной! Да, везли на Тортугу пшеницу, обратно собирались взять кожи. Нет, не первый раз так ходят. Ну, сеньора ведь заметила охотников. Вот им что-то и ударило в голову. Стрелять начали… Придется навестить Сантьяго-де-ла-Вега? Так тому и быть.

Первые минуты после победы Руфина не понимала, на каком она свете, потому и сделала все, как следует. Назначила призовую партию, велела новому кораблю держаться за «Ковадонгой», перевела на него парусного мастера — исправлять ее работу. Перезарядила Левую. Потом пистолеты. Только после этого заметила дырку в шляпе — картечина прошла в дюйме от виска. Откуда-то нашлись силы сказать:

— Кажется, мы в убытке. Сколько тут стоит хорошая шляпа?

Ответом стал взрыв молодецкого хохота. Почему-то ее слова приняли за шутку… Потом с барки принесли охапку ружей. Два тромблона французской моды, только и годных путников на большой дороге пугать да птицу бить, — не впечатлили. Таких немало и на Ямайке, с ними охотятся на диких голубей. При удаче можно положить разом несколько птиц. Самое дешевое мясо! И вкусное. Зато три длинноствольных ружья с клеймами епископства льежского — это да, из этих можно стрелять очень точно и далеко. И одно из них — нарезное!

Рука потянулась к перевязи с зарядами — вместо четок. Руфина поняла, что жива исключительно волей Господней. Она должна была получить пулю! Скорей всего — из нарезного. Выбери стрелок рулевого или дай осечку английский замок с собачкой, для нее оставалось еще две пули. Но буканьеры почему-то решили выждать и выстрелить разом, впятером. На расстоянии, вполне доступном пистолетам. Опасались пушки и предпочли абордаж? Или барка только изображала жертву, на деле надеясь захватить канонерку?

Руфина почувствовала, как на нее накатывает штормовая волна, сдавливает сердце, заполняет легкие вязким огнем, что и не вдохнуть… Почти как тогда, в ночной Севилье. Страх. Только тогда теплилась надежда — на то, что родители живы, на широкую спину графа Барахаса. Теперь надежды не осталось, только мечта о возвращении, зыбкая и ненадежная. Она знала — чтобы вернуться, придется не раз стоять под выстрелами, и каждый из выстрелов может окончить ее планы! Руфина-Изабелла подняла голову. С белесых небес, суровый и требовательный, смотрел глаз Бога. Не того, что обещал прощение — того, что велел избранным идти и исполнять его волю! Возложить меч на бедро и брать око за око.

Какие тут четки… Зато псалом Давидов вполне к месту.

— Леди Изабелла, не горюйте. Хватит вам добычи на новую штормовку.

Ирландец, по слабости не помогавший в бою, решил немного утешить спасительницу.

— Да? — Ее взгляд тяжек, как пудовое ядро.

— Зерно тут дорого. Пусть не настолько, как в английских колониях или на Тортуге. К нам… То есть на Барбадос, вовсе из Англии завозят. Бочка пшеничной муки иной раз и до пятидесяти фунтов стоит. Но, поверьте, перевоз с американского континента до Ямайки тоже не дешев. На самом-то острове растят в лучшем случае кукурузу.

— Точно… Лепешки из нее вкусные получаются. Мне понравились, — а смотрит снова вниз.

— Готов поспорить, что и горожанам, и плантаторам кукуруза уже приелась. Фермерам тоже, но им пшеница вряд ли достанется…

Кивнула.

— Это хорошо. Деньги мне нужны.

Замолчала. Принялась изучать трофей, поднявший запасной парус взамен разорванного. Трофей разочаровывал. Палубное судно, да. Но единственная мачта и корпус — поперек себя длинней лишь вдвое — не дают и шанса догнать добычу или уклониться от охотника. Нет, ей нужен другой корабль! Теперь она не может позволить себе роскошь гибели в битве — по собственной глупости. От всего остального она будет защищена неодолимо.

Это значит, высокие борта. Значит, пушки и нарезные ружья. Значит, высокие мачты и много парусов. Потом, конечно, эскадра… Если она сделает все, как должно, все это будет. Пока же маленькая «Ковадонга» куда лучший боец, чем пузатый зерновоз. Что ж, значит, судьба ему повозить и испанскую пшеницу!

История пятая, о том, для чего вообще существует береговая охрана, если не считать губернаторских отписок

Барка с зерном после голландца впечатления на горожан не произвела. Никаких пятидесяти фунтов за бочку. Десяток песо — и не звонким серебром, расписками. Надуть донью Изабеллу, а тем более губернатора ни у кого из торговцев нет и в мыслях, но продать все мгновенно они никак не могут. А серебра под рукой нет, все раздали в обмен на голландские товары. Вот зайдет еще какое судно за сахаром… Опять же, и барку стоит продать. Хорошо бы — местному торговцу, чтоб к следующему визиту «Льва» собрать достаточно сахара.

И морякам, и кораблю нужен отдых. Так что «Ковадонга» как выползла на берег, так и дремлет, подставив днище солнцу. Просохнет немного, и будут ее смолить. Точней, салить. В Индиях много животного жира, и на днища кораблей идет смесь, в которой как раз смолы-то и нет, зато топленого свиного и говяжьего сала немало.

Спасенный чужеземец против собственного ожидания окружен заботой. Дело вовсе не в том, что он оказался таким же католиком, как и подобравшие беглеца испанцы. Оказалось, ирландская порода хорошо известна губернатору! Больше того…