Читать книгу "Лживые боги - Грэм Макнилл"

15

ОТКРОВЕНИЯ
РАСКОЛ
РАССЕИВАНИЕ

За два дня, прошедших после перевозки Воителя, «Дух мщения» превратился в корабль-призрак. Могучее судно лишилось всех посадочных модулей, пассажирских транспортов, скифов и всех остальных мелких кораблей, способных преодолеть расстояние от орбиты до поверхности. Все последовали за Воителем на Давин.

Это обстоятельство полностью устраивало Каркази и способствовало достижению его цели. Повесив на плечо полотняную сумку, он с безмятежным видом прогуливался по всем палубам. Каждый раз, проходя по тем местам, где часто бывали люди, он, убедившись, что его никто не видит, раскладывал на столах, скамьях и диванах по нескольку листков бумаги.

Чем легче становилась сумка, тем больше копий с заголовком «Правда — это все, что у нас есть» оставалось на видных местах. В каждом послании содержалось три самых ярких его произведения из написанных до сего дня. Самым любимым из них было «Беспечные боги», в котором проводилось весьма невыгодное сравнение воинов Астартес с древними мифическими Титанами. Это яркое стихотворение, по мнению Каркали, заслуживало внимания самой широкой аудитории.

Он понимал, что должен соблюдать осторожность, имея на руках подобные тексты, но желание донести до людей свои слова было сильнее любых опасений.

Каркази с удивительной легкостью сумел заполучить в свои руки дешевый переносной принтер. Он купил его в первом же попавшемся на глаза складе всего после нескольких минут торга. Аппарат был не слишком качественным, и Каркази вряд ли взглянул бы на него, будучи на Терре, но даже этот дешевый прибор стоил ему большей части припрятанного карточного выигрыша. Принтер не выдерживал никакой критики, но он выполнял свою работу, и вскоре вся комната Каркази пропахла полиграфическими чернилами.

Негромко напевая себе под нос, Каркази продолжал свой поход по пассажирской палубе, пока не добрался до Убежища. Теперь надо быть особенно осторожным: здесь его знали, и здесь могли быть посторонние.

Опасения оказались напрасными — в Убежище никого не было, из-за чего помещение приобрело еще более удручающий и жалкий вид. Никто не должен видеть бар при ярком свете, решил Каркази, это слишком печальное зрелище. Он прошелся по помещению, оставляя по паре листков на каждом столике.

Внезапно раздалось звяканье бутылки о стакан, и он замер с вытянутой над очередным столом рукой.

— Что ты делаешь? — спросил интеллигентный, но определенно пьяный женский голос.

Каркази обернулся, и в одной из кабинок в дальнем углу Убежища заметил чумазую женщину. Теперь понятно, почему он не увидел ее раньше. Женщина оставалась в тени, но не узнать Петронеллу Вивар, личного летописца Воителя, было невозможно, хотя ее внешний вид сильно изменился со времени их последней встречи на Давине.

Затем Каркази вспомнил, что видел ее еще раз — на посадочной палубе, когда Астартес вернулись с раненым Воителем.

Похоже, полученный опыт не прошел для нее без последствий.

— Что это за бумаги? — спросила она. — Что в них?

Каркази с виноватым видом разжал пальцы, уронив листки на столик, и передвинул сумку за спину.

— Ничего особенного, — ответил он и прошел по проходу к ее кабинке. — Кое-какие стихи, которые я хотел предложить для прочтения.

— Стихи? Хорошие? Я могла бы составить протекцию.

Он понимал, что должен оставить ее в этом слезливом уединении, но вдруг обуявший эгоизм заставил продолжить разговор:

— Да, я думаю, это лучшее из того, что я написал.

— Могу я их прочитать?

— Я бы не советовал читать их сейчас, дорогая, — сказал он. — Не стоит, если вы ищете чего-то приятного. Они слишком мрачные.

— Слишком мрачные! — рассмеялась она, и голос прозвучал резко и неприятно. — Да что вы в этом понимаете?

— Петронелла Вивар, не так ли? — спросил Каркази, подойдя к ее столику. — Вас ведь так зовут?

Женщина подняла голову, и Каркази, будучи экспертом по определению стадий опьянения, заключил, что ее состояние близко к тому, что принято называть «в дым». На столике перед ней стояли три пустые бутылки, а осколки четвертой валялись на полу.

— Да, это я, Петронелла Вивар, — отозвалась она. — Палатина мажорна из Дома Карпинус, писательница и обманщица… и, я думаю, очень и очень пьяная женщина.

— Это я уже заметил, а что вы подразумевали под «обманщицей»?

— А то и подразмалевала, — невнятно пробормотала она, отпивая из стакана. — Вам известно, что я приехала сюда, чтобы рассказать всем о могуществе Воителя и знаменитом братстве примархов? При первой же встрече с Хорусом сказала ему, что, если он не позволит мне этого сделать, может катиться в преисподнюю. Тогда я думала, что потеряла свой единственный шанс, но он только рассмеялся!

— Он рассмеялся?

— Да, — кивнула она. — Рассмеялся и позволил мне заняться этой работой. Думаю, он не возражал, если бы я постоянно находилась рядом и описывала все его свершения. И я считала, что готова ко всему.

— И все случилось так, как вы надеялись, дорогая Петронелла?

— Нет. Все совсем не так, если говорить честно. Хотите выпить? Я могу рассказать обо всем.

Каркази кивнул и, прежде чем сесть напротив нее за столик, достал себе из бара стакан. Петронелла налила ему вина, но еще больше выплеснула на стол.

— Благодарю, — произнес Каркази. — Так что пошло не так, как вы рассчитывали? Любой из здешних летописцев мог бы только мечтать о таком положении. Мерсади Олитон могла бы убить ради такой должности.

— Кто?

— Моя знакомая, — пояснил Каркази. — Она тоже документалист.

— Можете мне поверить, ей нечему завидовать, — сказала Петронелла, и Каркази заметил, что глаза женщины опухли не только от большого количества спиртного, но и от слез. — Некоторые иллюзии лучше не разрушать. Все, все, что мне казалось неколебимым, в одно мгновение было перевернуто с ног на голову. Поверьте, ей не о чем сожалеть!

— О, боюсь, у нее иное мнение, — возразил Каркази и отхлебнул из стакана.

Петронелла покачала головой и пристально взглянула в его лицо, словно видела впервые.

— А кто вы? — спросила она. — Я вас не знаю.

— Меня зовут Игнаций Каркази, — выпятив грудь, ответил он. — Лауреат Этиопской премии и…

— Каркази? Это имя мне знакомо, — заметила Петронелла, потирая пальцами висок, словно пытаясь что-то вспомнить. — Постойте, вы ведь поэт, не так ли?

— Правильно, — подтвердил он. — Вы знаете мои работы?

— Вы пишете стихи, — кивнула она. — Кажется, плохие, впрочем, я не помню.

Такое пренебрежение несколько уязвило Каркази, и он мгновенно разозлился.

— Ну а что такого выдающегося в ваших произведениях? — язвительно спросил он. — Что-то не могу припомнить ваших работ.