Читать книгу "Кровавая купель - Саймон Кларк"

— Думаю, что-то вроде этого меня доставало во всех уроках религиозного образования. В основном нас учили, что мужчины и женщины созданы из зла, слабостей и полного ведра грехов.

Она усмехнулась:

— Точно сказано. Кажется, мы настроены на одну волну. Люди — самые яркие звезды творения. Мы самые высокоразвитые. Мы способны творить чудеса. Конечно, есть паршивые овцы, но они все стадо не портят.

— Притормози, Бернадетта! Ты вот тут сидишь и мне это говоришь. Потом идешь туда, в Ковчег, и поешь гимны и рассказываешь детям, как чудесен Бог. Смысла в этом всем, как в презервативе с отрезанным концом.

— Не забегай вперед, Ник. Как я сказала, когда мы закончим, во всем будет ясен смысл. Религии приносят свою пользу. Проблемы возникают, когда они пугаются или искажаются тиранами, понимающими, что с помощью религии могут контролировать население. Или, что чаще, религия переживает срок годности. Так вышло в девятнадцатом и двадцатом веках.

— Так надо спихнуть религию в кювет и улучшить мир.

— Это значит. Ник, выплеснуть ребенка вместе с водой… Вот тебе пример религии, которая пошла на пользу всем своим последователям, — гностицизм, который расцветал где-то полторы тысячи лет назад. Большинство религий говорит: страдай на земле, ибо получишь свою награду в небе, когда соединишься с Богом. А гностики говорили: «На фиг эти страдания. Мы верим, что можем соединиться с Богом на земле и получить счастье, которое нам причитается, еще при жизни». И верили, что они этого достигли.

— Нахально. Эти гностики, наверное, огорчали тех, кто был при власти, так?

— Так. Официальная Церковь того времени так напугалась гностиков, что попыталась их раздавить. Стала всеми средствами распространять лживую пропаганду, что гностики — дьяволопоклонники. Конечно, они ими не были. Что они сделали на самом деле — выработали веру, в результате которой их приверженцы вели достойную жизнь, свободную от лицемерия и страха. Нет, Ник, я и гностицизм тоже не пытаюсь тебе продавать. Только говорю, что некоторым людям удалось выработать веру, которая дала им здесь, на земле, при жизни удовлетворение и процветание. И чтобы дать тебе намек, к чему я веду, я приведу тебе пословицу гностиков: «Человек есть смертный Бог. Бог есть бессмертный человек».

Я попытался пропихнуть все это в кишки моего мозга. Бернадетта старалась сделать свое объяснение как можно для меня понятнее. Но я, понимаете ли, не интеллектуал. Да, я много времени провел в школьной библиотеке — болтая с девчонками или покуривая втихаря за томами энциклопедий. Единственная книга, которую я снял с полки, — это был Вильям Шекспир, «Полное собрание сочинений». Ею я треснул по башке Тага Слэттера.

— Человек — смертный Бог. Бог — бессмертный человек… — сказал я наполовину про себя. — Значит ли это, что…

— А, черт! — выругалась Бернадетта, вскакивая на ноги. — Проблемы…

Она подбежала к рации в углу, у которой прикрутила громкость, пока мы разговаривали.

— Что там?

— Колония возле Берлина, — ответила она, включая громкость. — На них напали.

— Взрослые?

— Ага. Они уже давно этого ждали. По их подсчетам, на берегах их скопилось больше пяти тысяч. — И она быстро объяснила: — Там колония из сотни детей, которые живут на острове посреди реки. Были попытки нападений со стороны взрослых на лодках, но колония хорошо вооружена, и из этого ничего не вышло. Теперь они пробуют что-то другое. Они… извини, это опять Эрих.

Мы стали слушать. По-немецки я не понимаю, но от эмоций, звучащих в этом голосе, у меня волосы встали дыбом. Это не был только страх — казалось, на ощупь можно определить глубокое удивление, почти восхищение.

— Черт, черт, черт! — шипела Бернадетта. — Это плохо… Ник, ты мне говорил, что Креозоты нас изучают и что свои нападения они теперь планируют? Ну так вот, их умение решать задачи развивается скачками. По словам Эриха получается, что они строят человеческий мост к острову. Сейчас середина зимы, и вода почти замерзает, но сотни их стоят в воде.

Она слушала передачу, сверкающими глазами доглядывая на испещренную метками карту. Наверное, она себе представляла, что там сейчас, на острове посреди реки.

Интонации Эриха напугали меня больше, чем я был готов сознаться кому бы то ни было.

Глядя в окно на укрытые снегом горы, я какой-то частью своего существа хотел улететь в Эскдейл и посмотреть, что там. Мысленным взором я только видел, как Креозоты захлестывают гостиницу грязным серым океаном. Сара дерется до конца, как Шейла, пытаясь спасти младенцев и своих сестер.

Передача Эриха шла несколько часов. Я впал в род транса, сознавая только холод, какой-то сверхъестественный холод, охватывающий меня.

В шесть вечера Бернадетта тяжело вздохнула, встала, содрала с карты красную наклейку и заменила ее черной.

ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ

Откровения идут густо и быстро

Восемь вечера.

Помните тигров в клетке зоопарка? Туда, сюда, потом лезут на скалу, оттуда в бассейн и снова ходят туда-сюда.

Так и я. Смерть немецких ребят перевернула что-то у меня внутри. Теперь я в самом деле хотел поплыть на берег и бежать через горы в Эскдейл. Да, это было бы верное самоубийство, но я должен был действовать. Двигаться физически с ощущением цели. Даже бежать, как последний псих, — все лучше, чем торчать в клетке на этой блядской куче барж, которую называют Ковчегом.

— Ник, сядь. Сбрось обороты.

— Не могу. Я все думаю, что будет, если в Эскдейле случится то же, что с немецкими ребятами. Ты понимаешь, что там у власти два мудака-садиста, которые не могли бы организовать поссать посетителей пивбара? Если даже пятьдесят Креозотов полезут, шанса не будет. А там грудняшки и малые ребята. И никого, кто мог бы их защитить!

— А ты их можешь спасти. Ник?

— Да…

И я остановился посреди бега по комнате. Вера, что я могу их спасти, стукнула меня, как молния. До того я просто боялся принять такую ответственность. Меня? В начальники? Да ни за что. Где-то на этой грязной дороге от Донкастера до королевы озера прежний Ник Атен куда-то делся и вырос новый.

Да, я могу их спасти!

Если только доберусь до Эскдейла.

— Ник… — В голосе Бернадетты слышалось участие. — Я верю, что ты можешь спасти свою общину. Только ты раньше в это сам не верил. Теперь ты сможешь. Здесь случилось что-то чудесное. — Она коснулась моей головы, и от взгляда ее темных глаз я покрылся гусиной кожей.

— Я должен вернуться, Бернадетта. Ни минуты больше я не могу здесь остаться.

— Ты должен быть терпелив. Дороги все еще непроходимы. Выжди еще сорок восемь часов.

Я посмотрел на свои руки. Они не дрожали — они тряслись.

— Я сейчас тебе пива принесу. Тем временем пойди в спальню и сними рубашку… да не смотри ты на меня так! Я тебя не соблазняю. Я тебе сделаю массаж, чтобы мышцы расслабились. Дай-ка пощупаю спину… так я и думала, как бетонный блок. — Она наклонилась вперед, заглянула мне в глаза. — Расслабься, любимый. Если хочешь, чтоб от тебя была хоть какая-то польза твоим людям, тебе нужно дойти до них целым.