Читать книгу "Король умер, да здравствует король - Ольга Володарская"

Или же это смерть, прибирая Графиню, щедро дарила ей то, чтоотняла у нее жизнь...

Или же жизнь, уходя из Эллины, отдавала должок...

В одном можно было не сомневаться – ЭллинаАлександровна Берг уже не в этом мире и Алекс ничего от нее не добьется...

– Эллина Александровна, – обратился к старухеАлекс. – Вы слышите меня? Я Александр Данченко, сын Егора...

Та, естественно, никак не прореагировала. Зато его словауслышал проходящий мимо врач и, заглянув в палату, сказал:

– Она вас не понимает, даже если слышит! У нее мозгповрежден кровоизлиянием.

– То есть нет никакой надежды на то, что онапоправится? – дотошно спросил Алекс, хотя Лара ему уже несколько разговорила об этом.

– Дорогой мой, о какой поправке может идти речь? Пациенткатает на глазах. Не сегодня, так завтра жизнь ее покинет. Показатели еенастолько плохи, что я просто удивляюсь, как она еще до сих пордержится... – Он перевел взгляд с него на Ларису. – Вам, девушка,кстати, надо доплатить. Если вы, конечно, желаете, чтобы мы продолжали держатьее на аппарате... Хотя, честно говоря, я не вижу в этом смысла...

– Я доплачу, – сказала Лара и потянулась закошельком, но Алекс придержал ее руку со словами:

– Я сам доплачу. – И пошел вслед за докторомк кассе.

Когда денежные дела были улажены, Алекс вернулся в палату идолго стоял у кровати Графини. Он ничего не говорил, просто смотрел на нее.Наконец он отмер и, обняв Ларису за плечи, направился к двери...

Выйдя за ворота больницы, они сели в автомобиль и поехалидомой.

У самого подъезда, когда машина уже была припаркована,Данченко заговорил:

– И все равно не понимаю, зачем я ей понадобился.

– У меня есть только одно объяснение, глупое исентиментальное, но других я не имею: Эллина Берг просто-напросто хотелапознакомиться с сыном своего любимого Малыша перед тем, как умереть.

– Откуда она знала, что у него есть сын? Они же не общались.

– Ей мог сказать Борис Коцман, он был в курсе...

– Нет, Лариса, дело не в этом. Графиня, как я понял, не быласентиментальной, и Малыш перестал быть ее любимым в 1946 году...

– А если предположить, – встрепенуласьЛариса, – что у Графини было нечто, принадлежавшее Егору, и она решила этопередать тебе?

– Стоп! – Лицо Алекса озарилось догадкой. – Я,кажется, понял! – И тут же помрачнел.

– Ты мне скажешь?

– Знаешь, что она хотела мне передать? Содержимое тойархивной папки. Досье на агента Абвера, то есть на моего отца!

– Ты думаешь, он был агентом Абвера?

– Почему нет? Он провел в плену целую неделю. Вполневозможно, его завербовали, и в этом случае в архив попало его именное дело,которое потом каким-то образом угодило в руки Графини.

– Но зачем ей передавать его тебе? Зачем осквернять памятьсына об отце?

– Чем это не месть Малышу?

Лариса задумалась. Версия Алекса имела право насуществование. Графиня могла пойти на подобную месть. Коль она таквозненавидела Малыша (от любви до ненависти, как известно, один шаг), то вполнев ее стиле было сделать ему последнюю «бяку» именно таким, довольно подлым,способом...

– Ладно, давай на этом закончим, – решительно сказалАлекс. – А то у меня уже мозги кипят... – Он выбрался из машиныи помог выйти Ларе. – Батя уже вернулся! – Он указал на стоявшийпоодаль черный «Мерседес» с «мигалкой». На то время, пока дубцовская машинаперешла в пользование Алекса, Серега одолжил отцу одну из своих. – Что-торановато он сегодня...

– Михаилу Степановичу все будем рассказывать или нет?

– Надо рассказать... – Алекс нахмурился. – Тебе,кстати, тоже не мешает кое-что знать... В общем, я вчера с батейразговаривал и...

– Узнал, что он тот самый влюбленный в Эллину Мишка?

– Да. Но откуда ты?.. Слышала наш разговор, да?

– Я давно догадалась. Еще до того, как услышала началовашей с ним беседы... – Она взяла его за руку. – Ты не думай, я неподслушивала. Я сразу ушла в комнату, когда поняла, о чем разговор...

За этой беседой они пересекли двор, вошли в подъезд иподнялись на свой этаж. Дверь в квартиру оказалась незапертой, в прихожеймаячил Сережин водитель, «одолженный» отцу вместе с автомобилем.

– Что случилось? – спросил у него Алекс.

– Михаилу Степановичу в ресторане стало нехорошо, –доложил парень. – Мы с Наташей... – имелась в виду приходящаямедсестра, сопровождающая Дубцова на выезды, – хотели его в больницуотвезти, но он наотрез отказался. Сказал – домой. Вот привезли, уложили, докторавызвали, сейчас приедет.

Алекс, не разуваясь, прошел в спальню. Батя лежал в кровати,возле него хлопотала Наташа. Увидев сына, Михаил Степанович попытался бодроулыбнуться, но у него не вышло. Да и голос, когда он заговорил, оказался оченьслабым.

– Поплохело мне что-то, сынок, – прошелестелстарик. – Силы будто вытекли...

– Так ты ж не спал совсем. Нельзя так, бать! Поберегисебя...

– Нет, не в этом дело... – Батя выпростал из-под одеяларуку и поманил ею Алекса. Когда тот склонился к нему, Михаил Степановичпрошептал: – Она меня за собой тащит...

– Кто?

– Эллина.

– Батя, – с упреком протянул Алекс, – не говориглупостей. Ладно тот художник, Котя, кажется, такое болтал. Что с него, психа,взять? Но ты-то здравомыслящий человек...

– Ты просто не знал ее, сынок, – покачал головойстарик. – Эта женщина... Она... Она может все... Даже это... – Онзакрыл глаза. По всей видимости, он был так слаб, что его клонило в сон. –Я ушел бы за ней, но... Мне рано. Я еще должен... должен...

Он не договорил – уснул, но Алекс и так знал, что онимеет в виду. Бате хотелось увидеть Сергея президентом.

– Как он? – услышал Алекс за спиной голос Лары.

– Совсем ослаб, – ответил он, вставая. – Ночьбессонная плюс волнения последнего дня...

Они вышли из спальни и проследовали в кухню. Алекс открылхолодильник и стал доставать из него продукты, чтобы сварганить ужин –Симы в квартире по-прежнему не было. В ее обязанности входилоприготовление еды, а коли так, она должна была вернуться и заняться готовкой.Но она отсутствовала! И факт сей укреплял подозрения Алекса относительнопричастности Симы к появлению в телефоне «жучка»...

– Это все из-за Графини, – тихо, но увереннопроговорила Лара.

– И ты туда же! – возмутился Алекс. – Вот ужглупость несусветная, попахивающая дремучим суеверием.

– Или прочная психологическая связь между несколькимилюдьми. Неужто ты никогда не слышал о близнецах, один из которых ломает руку, авторой чувствует его боль? Или о супругах, проживших вместе всю жизнь и ушедшихна тот свет друг за другом? Ведь это то же самое...