Читать книгу "Дальний приход - Николай Коняев"

По мере того как он говорил, голос носатого мужчины креп, и сейчас он звучал в предутренней тишине станции почти как на митинге.

Проснулась теперь и женщина, закутанная в огромный пуховый платок.

— Глупости это все… — зевнув, сказала она. — Запах у них уже внутрь им въелся! Никакими дезинфекциями и шампунями не отмыть! Так что, куда хошь вселяй их, все равно они бомжами останутся…

— Ну, запах — это само собою, — согласилась с нею разговорчивая врачиха. — Это, граждане-паломники, я скажу вам, настоящее мучение — больного бомжа на «неотложке» везти. Запах просто невероятный. Надо укол делать, а вонь такая, что выворачивает, того и гляди, прямо на этого бомжа стошнит.

— У меня тоже так было раньше! — сказала ее молчаливая подруга. — Я однажды даже водителя попросила остановить машину. Выскочила на улицу, схватила воздуха и кричу во все горло: «Господи! Помоги мне ему в вену иглой попасть!» Я тогда даже к здешнему старцу поехала благословения просить, на другую работу перейти…

— И что, благословил вас старец? — спросил Никита.

— Да у меня и не дошло до благословения… Я рассказала старцу про бомжей, как мы их возим, а потом спросила, что делать?

— А ты думала, почему бомжи пахнут так? — спросил в ответ старец.

— Ну, как почему? — говорю я. — Живут в грязи… Едят всякую гадость, пьют любую отраву…

— Нет… — старец говорит. — Они, милая моя, потому так отвратительно нам пахнут, что это Господь хочет показать, как мы со своими грехами Ему пахнем…

И вот так он сказал это, что я и благословение на другую работу позабыла спросить, а главное, представляете, я вдруг перестала мучиться, когда бомжей везли. Запах неприятный, конечно, но как вспомню, зачем бомжи пахнут так, и сразу и успокаиваюсь.

Она замолчала.

Молчали и остальные паломники.

Медленная разгоралась над станцией полоска утренней зари.

5 января 2011 года

Лилии

Мать специально позвонила, чтобы напомнить о лилиях.

— Я не забыла… — сказала Людмила. — Обязательно привезу.

— А приедешь-то скоро?

— Скоро… — сказала Людмила. — Я на службу собираюсь вечером сходить… А у меня еще голова немытая…

— Только и знаешь по церквям ходить… — сказала мать. — Дом совсем забросила.

Настроение после этого у Людмилы испортилось, она даже поплакала немного, но потом сообразила, что в церковь можно и по пути домой заехать, и сразу успокоилась, заспешила в город.

1

В старой дачной куртке, с лицом, обгоревшим на солнце, она больше походила на бомжиху с букетом лилий в руках, но в храме — здесь уже привыкли к Людмиле — никто не удивился ее виду.

— Какие цветы! Какие цветы! — восхитилась сидевшая вместо свечницы бабушка Карасикова.

— Это лилии…

— Я знаю, знаю… — Бабушка Карасикова осторожно погладила своими беспалыми ладонями букет. — Это самые мои любимые цветы…

И, наклонившись над букетом, глубоко вдохнула в себя их запах и застыла так, чтобы не расплескать его.

Бабушку Карасикову все знали на приходе.

Она родилась без пальцев, но сумела одолеть свой физический недостаток, сумела уцелеть даже в войну, в немецком концлагере для детей.

Ну а после войны она научилась так здорово вышивать, что сейчас даже и в церквях были вышитые ею иконы… И никто не верил, что эти святые образы созданы женщиной, у которой нет пальцев.

Людмила тоже не верила. Даже когда видела своими глазами, как ловко орудует иголкой бабушка Карасикова, тоже не могла поверить, что это не гипноз, не обман зрения…

— Я бы вам подарила эти цветы… — смущенно сказала Людмила. — Но эти лилии я маме обещала привезти. Она уже знает, что я везу их…

— Ну что вы, что вы… — сказала бабушка Красикова. — Конечно, везите! Не обращайте внимания. Просто я очень удивилась, что именно сегодня увидела эти цветы.

И она снова нагнулась над букетом, глубоко вдыхая в себя прощальный запах лилий…

— А что сегодня за день? — тихо спросила Людмила у подошедшей свечницы.

— В хоспис ее удалось устроить как узницу… — объяснила та. — Сегодня как раз и ложится…

Конечно, жалко было бабушку Красикову, но время шло, надо было ехать домой, где ждала мать.

— Я вас навещу… — сказала Людмила. — Я вам обязательно привезу такой букет. У меня на даче еще остались на клумбе лилии…

— Спаси, Господи! — сказала бабушка Красикова.

2

Больше Людмила уже не видела ее в церкви.

Впрочем, и сама она бывала теперь в церкви не часто. Заболел врач в соседней смене, и пришлось, подменяя его, дежурить в два раза чаще.

На дачу удалось вырваться только две недели спустя, когда все гряды уже заглушила там буйная трава, но лилии на клумбе еще стояли…

Людмила так и не решилась взяться за прополку, и долго любовалась перед отъездом ими. Можно было бы срезать цветы, но с дачи нужно было сразу ехать на смену, а до следующего приезда лилии могли и недотянуть, наверняка их заглушит наступающая трава…

Людмила уже собралась идти, когда ее окликнули из-за невысокого заборчика.

На улице стояла пожилая женщина.

— Простите… — сказала она. — Я в больницу еду… Может, вы продадите мне ваши лилии?

— Берите… — сказала Людмила.

Она срезала лилии и, собрав в букет, протянула женщине.

— А сколько с меня?

Людмила нагнулась над букетом, и ударивший в нос запах заставил ее вспомнить о том, как замерла, склонившись над букетом, старушка Красикова.

— Я спрашиваю, сколько с меня? — повторила женщина.

— Вы в больницу цветы повезете? — спросила Людмила.

— Да… В больницу…

— Берите тогда так…

— Но это же неудобно…

— Я на работу опаздываю… — сказала Людмила. — Мне некогда спорить… Берите…

3

Но прошло и это наполненное бесконечными дежурствами лето…

Осенью Людмила случайно узнала, что умерла бабушка Красикова.

Уже месяц назад как умерла…

— Сильно мучилась? — спросила она у свечницы, рассказавшей ей эту новость.

— Нет… Когда соборовалась она, не стало боли… Последние дни, говорят, лежала в кровати и, улыбаясь, смотрела на букет лилий, которые кто-то принес ей… Слава Богу, так, улыбаясь, и умерла…

— Слава Богу…

Красноармеец Луков

С чего начинается Родина?